О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин

— Виновен, госпожа капитан! — покаянно опустил я голову. — Но не со зла, а лишь от усердия служебного!

— Шут! — зло припечатала она. И добавила чуть тише. — Дверь закрой.

— Так точно!

Владей она магией, тут бы я, наверное, и кончился. Сожгла бы, как есть сожгла! Одним лишь взглядом своих очаровательных голубых глаз.

— Мне тут проблемы не нужны, Михаил! — начала она, когда я закрыл дверь. — А от тебя их воз и маленькая тележка!

Еще не вполне отошедший от разговора с генералом, я было собрался ответить в том же примерно тоне, что и тогда. Но вовремя одумался. Капитан Воронина — мент. Опер на хорошем счету. А значит — профессионал. С ней также, как с Платовым беседовать — оскорблять, демонстрировать неуважение. Тут нужно прямо.

— Признаю, — выдержав очередной лазерный выстрел глаз, спокойно произнес. — Но вина не совсем моя. Или совсем не моя. Довесок в виде фамилии. Мне, кстати, самому не очень нравится.

— Что хотел от тебя Платов?

— Уверена, что хочешь это знать? — и видя, как опасно сужаются глаза начальницы, добавил. — Аника, я бы мог тебе наврать про то, что он мне просто привет от отца передавал. И спрашивал, как я тут на новом месте устроился. Но не буду. Я отношусь к тебе с уважением — веришь или нет. А потому не стану лгать и отшучиваться, но и на твой вопрос, извини, отвечать не буду. Не твой уровень, если честно. Да и не мой, если уж подумать.

Она на секунду замерла. То ли подбирая слова, то ли сдерживая порыв. А потом взорвалась:

— Твою мать! Как же ты меня бесишь, Шувалов!

Было довольно неожиданно слышать такое от этой всегда спокойной, даже холодной, красавицы.

— А уж меня то как! — едва слышно пробормотал я, имея ввиду своего предшественника. Вот уж кто бы этой сцене совсем не удивился.

К счастью, Воронина этому шепоту никакого значения не придала, поскольку ее уже, чисто по-женски, несло.

— Это мой отдел, ясно! И мы нормально тут работали — без тебя! Каждый занимался своим делом! Никаких интриг, никакой вонючей политики! И вот ты появляешься, весь из себя принц в хорошем костюме, и начинается черт знаешь что! Уже на второй день куда-то влипаешь, а на третий лично к тебе является Платов из «катов»! Какого хрена, вообще происходит⁈

На последний вопрос, если что, можно было не отвечать. И я не стал. Дал Анике выплеснуть накопившуюся злость. Это тоже важно, поверьте старому менту.

— Если так дальше пойдет… я не знаю! Это уже не моя территория, это какое-то минное поле! Что будет завтра? Начальник Главка пожалует? Лично светлейший князь? Император? Что ты молчишь, Шувалов? Давай, расскажи, как ты собрался расхреначить нафиг всю мою жизнь, которую я с таким трудом выстроила? Мне сразу рапорт об увольнении писать или можно обойтись переводом в другое отделение? Твою же мать! Если мне опять все сначала начинать придется, я тебе лично придушу!

Начинать с начала? Брошенная в гневе оговорка подсказала: у Аники непростое прошлое. А значит — не просто злая начальница, а беглец. От кого? От чего?

А ведь логично — красивая женщина и толковый опер, а прозябает в заштатном райотделе. По выслуге и по раскрытым делам ее бы уже давно «важняки» из того же Главка забрали. А она тут. Командует двумя девчонками. И не проявляет никакого интереса к карьере. Будто прячется.

— Слушай, ну не нагнетай, — попытался я немного удержать этот эмоциональный торнадо. Который и не думал затихать, а с каждой фразой только раскручивался все сильнее. — Отец точно не придет, ну а император… Скажешь тоже! Где я и где он!

— Да? А я вот уже не уверена! — к этому моменту женщина уже вышла из-за стола и стояла прямо напротив меня, тыкая в грудь указательным пальцем. Я машинально отметил, что маникюр у нее неброский, ногти короткие, а лак — бесцветный. — Ты ведь умеешь удивлять!

— Что мне сделать, чтобы ты перестала так считать? — устало вздохнул я.

— Уходи, — она моментально прекратила говорить на повышенных, даже приблизилась доверительно. — Правда, уходи, а? Что у тебя, свет клином на нашем отделе сошелся? Уж не знаю, что ты себе там напридумывал, но здесь того, чего ты ищешь, нет. Ничего подходящего ни для твоих амбиций, ни для происхождения. Тут простые люди работают, Шувалов, понимаешь? Не дворяне, не маги, не мальчики, которые родились с золотой ложкой во…

— … в заднице, — хмыкнул я. — Я понял, Аника. Можно не так подробно.

— Так что? — с надеждой спросила она. — Покажешь хваленое дворянское благородство и свалишь к хренам?

Я аккуратно взял ее пальчик, который как раз упирался в середину груди, и отвел его в сторону. Потом сделал шаг в сторону, выходя из личного пространства Ворониной — если подумать, она никогда его раньше не нарушала — и неторопливо прошел к окну. Где на подоконнике, абсолютно чужеродная для этого простого оперского кабинета стояла премиальная кофемашина каких-то известных итальянских братьев.

— А давай мы сперва успокоимся и все обсудим за чашкой горячего кофе, — не оборачиваясь бросил я. — Я и зерен купил. Тебе черный или с молоком?

Несколько секунд меня не оставляло чувство, что сейчас в затылок прилетить что-то тяжелое. Скоросшиватель или дырокол какой-нибудь — ближайшее, до чего госпожа капитан сможет дотянуться. Но вот машина загудела, нагреваясь, а моя бестолковка так и осталась целой.

— Черный. Двойной. — процедила Воронина.

Буря миновала? Похоже на то. Ну и отличненько! Займемся приготовлением кофе. По опыту я знал, что обычное бытовое действие, приготовление кофе или заваривание чая, как бы откладывает разговор. Чем, кстати, здорово пользовались азиаты в моем прежнем мире, да и здесь, наверное, тоже. Ты вроде бы занят чем-то, тебе не до болтовни, а значит появляется время все обдумать. И для тебя, и для твоего собеседника.

— Черный. Двойной.

Через пять минут я поставил перед начальницей чашку, а сам со своей — на самом деле дежурной — оперся на подоконник. Мысленно досчитал до шести, не отрывая взгляда о напитка, и сделал небольшой глоток. Спустя пару ударов сердца услышав, как Воронина поступила также. Ну вот. Ритуалы! Великая вещь! И никакой магии.

— Давай начнем с