Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

—Им определенно известна его личность. Я могу спросить еще раз, Ваше Преосвященство.

—Не надо. Еще раз не надо. Хватит и одного, — тем же слабым, бедным на модуляции голосом парировал епископ. — Вероятно, они затеяли с ним свою игру, иначе он был бы арестован. Но я не думаю, что мистер Даллес станет общаться с гестапо. Раз они не хотят о нем говорить, значит, их уши будут торчать из-под каждого ковра. Мы узнали о цели поездки в Берлин этого господина. Почему об этом не мог узнать кто-то еще? Что знают двое, то знает тайная полиция. Они могли его завербовать, чтобы через него участвовать в переговорах. Отсюда и молчание. Мистеру Даллесу предстоит сложная партия.

Лицо викария не выражало ничего, кроме покорного внимания.

— Наша задача, преподобный, просто знать. Слышать и знать. Не вмешиваться. Не участвовать. Но в потоке информации следует с особенной чуткостью вычленять то, что касается германского оружия возмездия. Я имею в виду атомную бомбу. Все сведения по этому вопросу, даже самые мелкие и незначительные, любые формулы, чертежи, записки незамедлительно должны ложиться мне на стол. Вот сюда. — Он слегка похлопал по поверхности своего дубового стола. — Возвращайтесь в Швейцарию. Найдите этого человека. И приложите усилия, чтобы господа из гестапо осознали свою непосредственную зависимость от доброй воли Святого престола. Нам важно знать суть этих переговоров, быть рядом, ничем себя не обнаруживая.

—Должен ли я информировать преподобного отца Морлиона?

—Повременим с этим. Повременим. Сперва разберемся со всем этим самостоятельно. У отца Морлиона и без нас очень много забот.

Бельгийский священник Феликс Морлион возглавлял Ватиканский университет Pro Deo, который тайно финансировался Управлением стратегических служб США Донована. Pro Deo являлся могущественным «троянским конем» в системе Святого престола, о чем епископу Евреинову, разумеется, было известно. Потому он резонно заметил:

—Если мы хотим знать то, что хотят знать наши американские друзья, понимая, что наши американские друзья своим знанием с нами делиться не станут, зачем же нам самим обременять их своими озабоченностями? Тем паче что наше содружество изо дня в день крепнет, и делить нам нечего, кроме желания спасти заблудшие души.

Примерно в это время немецкий паром «Пройссен» в сопровождении эсминца Z14 пересекал пролив Каттегат, чтобы при- швартоваться в гавани датского города Орхус. Организаторы рейса просили добавить в конвой еще миноносец, но получили от кригсмарине решительный отказ. В грузовом отсеке парома разместили машины с боеприпасами и пару десятков мотоциклов; пассажиры в количестве девятисот военнослужащих вермахта и четырех сотен штатских заняли верхнюю палубу. Среди них были два шведа, которые переехали из Стокгольма в норвежский Мосс, откуда через Орхус по железной дороге планировали добраться до Швейцарии. Один — высокий, горбоносый, сутулый, в шотландском макинтоше, с неизменным прищуром близоруких глаз, звали его Арви Франссон. Другим был Юнас Виклунд, одетый, как всегда, с подчеркнутой элегантностью, несколько диссонирующей с окружающими его людьми. Не- смотря на пронизывающий ветер, они вышли на палубу перед капитанской рубкой и разговаривали, стоя под орлом со свастикой и буквами «D» и «R» — «Третий Рейх». Франссон заметно нервничал.

—Да не тряситесь вы так, — с бывалым видом успокаивал его Виклунд. — Еще часок ходу — и мы у цели. Я не стал вас пугать, Арви, но реальная опасность была в Скагерраке, а тут с двух сторон немецкая ПВО. Англичане сюда не сунутся.

Это была первая командировка Франссона. Он должен был заменить в Цюрихе Мари Свенссон, которую месяц назад отозвали в Стокгольм в результате заплечной интриги Виклунда: тот догадался о связи девушки с Франсом Хартманом и не сумел преодолеть в себе завистливой ревности. Мари нравилась ему самому, он имел на нее виды. Не получив желаемого, Виклунд решил убрать Мари с глаз долой, дабы не переживать, а на Хартмана у него вырос зуб.

—Я в порядке, Юнас, — отреагировал Франссон, крепко держась за канат. — Немного укачало — и только. Я, знаете, плохо переношу морские прогулки.

—Свенссон просила что-то передать Хартману? — как бы невзначай поинтересовался Виклунд.

—Мари? Нет, не просила. Она очень расстроена. Не понимает, почему ее убрали из Цюриха. Хочет подать рапорт наверх.

—Вы говорили с ней о подозрениях верхушки насчет кого-то из наших, кто вышел на контакт с УСС?

—Конечно… — Франссон выплюнул намокшую от морской пыли сигарету. — Она говорит, штат в Швейцарии в последнее время сильно вырос. Подозревать можно многих — и не только наших непосредственных сотрудников. Это может быть просто агент. Не факт, что этот человек имеет отношение к Интеллидженс сервис. Он вообще может у нас не работать. И так далее.

Виклунд знал, что одним из заданий Франссона было разобраться с перебежчиком к американцам.

—Как бы там ни было, сейчас разумнее прижать его к сердцу, нежели с ним расправиться, — сказал он. — Американцам грешно́ владеть секретом оружия единолично.

—Лишь бы не сунули свой нос русские.

—А Хартман? — небрежно спросил Виклунд. — Его она не подозревает?

—Полагаю, что нет. Хартман работает давно, у него крепкая репутация.

—Его нет в Цюрихе. Узнали, где он сейчас?

—Разумеется. Взял недельный отпуск. Поехал в Венген, в горы с какой-то девицей.

—Надо проверить… Вы проверили?

—Да, связались с регистрацией отеля, там подтвердили, что Хартман сейчас у них.

—Машина, номера?

—Машина его, Юнас.

—А что за девица? — насторожился Виклунд.

—Вот этого я сказать не могу, — ответил Франссон с кривой усмешкой.

Воздух прорезал прерывистый вой сирены. Паром стал резко сбрасывать ход. Солдаты сгрудились у правого борта. Франссон еще крепче вцепился в канат.

С эсминца матросы из крупнокалиберного пулемета расстреливали Бог знает откуда взявшуюся на пути парома плавающую мину.

Меж тем в Берне в неприметной харчевне на удаленном променаде вдоль Ааре за кружкой пива встретились сотрудник швейцарского «Бюро Ха» Бруль и советник посольства Германии Ребенсмайер, негласно представлявший интересы гестапо. Разговор у них получился короткий, симпатий друг к другу ни тот, ни другой не испытывали, так что пиво осталось стоять на столе нетронутым, и его, как только они ушли, быстро допил, отставив костыль, проходивший мимо одноногий ветеран.

—Удалось узнать что-нибудь о вашем госте? — спросил Бруль.

—О, да, — ответил Ребенсмайер. — Его зовут Хартман. Английский шпион. Вероятно, продался американцам. Если вас интересует его портрет, я вам его предоставлю.

—Было бы любопытно взглянуть.

—Тогда в вашем почтовом ящике. Завтра.

Бруль вынул из внутреннего кармана пиджака серый конверт,