Звезда Давида - Константин Юрьевич Волошин

и всё. Странно как-то всё это. Может, не продавать? Кстати, он сносно говорит на татарском.

Егор подумал немного.

– Ты носишь её? – спросил.

– Нет. Ещё нет, но скоро начну. Надо что-то проверить.

– Проверить? – удивился Егор. – Что проверить? И зачем?

– Так надо, дорогой мой! Оставь это мне. Сама разберусь. То моё дело.

– Смотри, Анька, отлуплю! – пригрозил Егор, зло оглядев её.

– Если так, то нам лучше расстаться, милый мой! – тоже заузила глаза Анна.

– Ух ты как заговорила, потаскушка! – И замахнулся на неё, но удара не нанёс.

Анна заметила, что Егор сильно зол, и не стала больше поддерживать разговор, ушла к дочери, что сидела на полу и перебирала лоскутки цветастой материи.

Егор зло и косо поглядывал на них, а в голове гудела назойливая мысль: «Какого чёрта я с нею вожусь? Давно можно бросить! Уверен, что она и дальше станет бегать к мужикам! Дождётся, что я прибью её. Но стерва уж очень хороша! А любовница какая!» Он даже учащённо задышал, представляя её в постели. И непреодолимое желание навалилось на него. К тому же сколько месяцев у них так и не случилось близости.

Он вскочил, схватил молодую женщину на руки, бросил на топчан и, не слушая её протестов и возмущений, овладел ею. Почувствовал, что и она желала его, и бурная любовь закончилась примирением. Так казалось обоим.

– Ты что, одурел? – всё же спросила Анна, поглядывая в его лицо. На нем ещё просматривались следы пережитой страсти.

– С тобой одуреешь! Сколько времени не были так.

– Сам виноват, – коротко ответила она и ещё заметила: – Больше так не делай! Леночка смотрела.

– Она ещё ничего не понимает, – неуверенно заметил Егор. – Вон собирается реветь. Испугалась, наверное.

– Вот то-то, зверюга! – Она стала успокаивать дочь, а сама понимала, что было удивительно прекрасно.

* * *

Прошло больше месяца. Осень уже подходила к своему завершению. Близкое море часто бушевало бурями, холодный ветер заставлял жителей подольше сидеть по домам. Ожидали снега, но он всё ещё не падал. Лишь одни дожди шли.

Егор успел к этому времени подработать на вялом ремонте укреплений, разрушенных последним набегом татар. Денег платили мало, но на еду всё же хватало. Егор ещё ловил много рыбы, и она всегда была на столе.

– Анюта, с тобой что? – как-то спросил Егор и добавил: – Ты плохо выглядишь. Хворь напала? Может, к лекарю обратиться?

– Хорошо, что ты заговорил об этом. Я никак не решалась. Но уже догадалась, что тому причина. – И испытующе поглядела в его глаза.

– И что это? Может, у тебя порча?

– Что-то в этом роде, – уверенно ответила Анна. – Я сняла ту «Звезду Давида». Скорей всего, это она виновна в моей хвори.

– Как она может быть виновна? Заговорена, что ли? Сняла, ну и что теперь?

– Ещё не почувствовала: сняла-то я её позавчера. Я проверила и убедилась в своих опасениях. Посмотрю, что будет дальше.

– А что за опасения? – не унимался Егор, и она заметила с удовольствием, что он искренне беспокоится.

– Похоже на проклятье. Скорей всего, это древнее украшение, оно что-то для кого-то значит. Недаром тот жид, что смотрел его, так странно себя повёл со мной. Эта звезда когда-то была чем-то знаменита у иудеев. Васька ещё говорил, что жена его долго носила и оттого сильно хворала. А я всего чуть больше месяца поносила. И уже почувствовала. Вот и сняла. И проверила. И убедилась.

– Что, такое может быть? – удивился Егор.

– Вполне! Древние маги вполне могли таким образом уберечь эту вещь от попыток хищения. Я немного умею это распознавать. Скоро должно подтвердиться.

Егор с недоумением и страхом смотрел на Анну, не решаясь спросить ещё что-нибудь об этом украшении. Оно стало страшить его.

Позже Егору постоянно хотелось спросить о «Звезде» и хвори, но он не осмеливался, боясь испугать Анну. Но вскоре всё же не выдержал.

– Анька, что молчишь про украшение? – спросил парень, устремив взор в её почти черные глаза.

– Разве не заметно, что мне лучше? Хворь почти прошла. Стало быть, я была права, говоря, что украшение заколдовано. Всё собираюсь опять пойти к тому жиду. Попрошу его хоть что-нибудь поведать о нём.

– Может, не стоит, а? Боюсь я этих иудеев. Страшные они.

– А ещё мужик! Мне и то не страшно! Пошли вместе, если боишься.

– Ладно, – согласился Егор. – Скажешь тоже…

Еврей сидел на месте в своей лавке. Покупателей у него почти не было, но, судя по всему, он и его семья жили прилично. Видимо, дела с драгоценностями приносили достаточный доход.

Супруги подошли к лавке и остановились, не решаясь зайти в низкую дверь. Еврей их заметил и вышел на улицу, внимательно приглядываясь к посетителям.

– Что хотят достопочтенные купцы из далёкого холодного края Московии? Прошу заходить, господа! – И радушно посторонился, приглашая пройти.

Анна глянула на Егора. Столь разительная перемена еврея несколько смутила даже Егора, но колебались они недолго. Парень кивнул и первым протиснулся в каморку, настолько бедную и замызганную, что даже он удивился.

– Чем могу служить, синьоры? Что-то принесли?

Глаза еврея цепко ощупывали странных посетителей. Их одежда сильно отличалась от здешней, но и такие тут были достаточно частыми гостями. Купцы из Московии постоянно посещали город. И торговля с ними была выгодной. Генуя с ревностью привечала северных гостей. Их товары с большим успехом продавались на западе, особенно в Византии. Популярностью пользовались меха и воск, которого тратилось огромное количество по многочисленным церквам и монастырям.

На вопрос лавочника ответила Анна, выступив чуть вперёд, что оскорбило Егора. Он сумел не показать вида, но засопел весьма недовольно.

– Вы меня должны помнить, синьор, – сказала Анна и внимательно смотрела в глаза еврея. – Я месяца два назад посещала вас.

– Не припоминаю, синьора.

Анна видела, что тот лжёт, но постаралась скрыть это. Даже успела подумать, что тут что-то не так. Еврей явно чего-то побаивался и тщательно скрывал свой страх.

– Если скажете, с чем приходили, то могу и вспомнить. Я лучше помню камушки, синьора, чем лица. Есть такие?

– Нет, лишь одно украшение, – ответила Анна и достала «Звезду». – Помните?

Еврей внимательно осмотрел украшение, хмыкнул, неопределённо покачал головой.

– Простите, синьора, не припоминаю. Но вещь дорогая. Я бы даже сказал – безумно дорогая, – повторил он, и в глазах его Анна вновь заметила испуг. – Хотите продать?

– Смотря сколько за это дадите.

– О, синьора! Думаю, что на такую вещь у меня не хватит денег. А сколько вы хотели бы, синьоры? – Глаза еврея алчно блеснули.

– Вы мастер своего дела, так что сами назовите