Звезда Давида - Константин Юрьевич Волошин

цену, а мы посмотрим. – Анна уже сообразила, что еврей что-то скрывает, но добиться этого от него будет довольно сложно, если вообще возможно.

– Не смею надеяться, синьора, – запротестовал торговец. – Если сможете, то приходите через неделю-две. Я маленький человек и такими деньгами не располагаю, простите, синьоры. Приходите позже, тогда, возможно, я смогу вам что-то предложить.

Супруги не стали дольше вести бесполезный разговор и ушли, с подозрением оглядев еврея, проводившего их до улицы.

– Егорка, ты заметил, как он был встревожен и даже напуган?

– А чёрт его знает! Этих жидов я всегда боялся и опасался. И хотя то было в детстве, но и до сих пор что-то осталось. А чего ему нас бояться?

– Нас, конечно, ему бояться нечего. А вот страх у него явно от нашего украшения. И неспроста. Есть какая-то тайна.

– Какая у него может быть тайна, когда ты сама говорила, что «Звезда» появилась у Васьки давно. Даже не у него, а у деда или прадеда.

– А до того ею владели разные правители. Васька же говорил, что «Звезда» – символ иудейской веры. А что она такое, я понятия не имею. Скорей всего, так оно и есть, Егор. Если нет, то чего этому еврею так волноваться? Как бы нам с тобой чего не грозило из-за этой «Звезды»! Продать бы её поскорее, и все дела! От греха подальше. Не нравится она мне. Даже побаиваюсь её.

Однако продать в Тане такую ценность было трудно. Они понимали это и начали задумываться. И Егор вдруг предложил:

– Хорошо бы переехать куда подальше. В большой город.

– А ты знаешь такой поблизости? – Анна вопросительно глядела на Егора.

– Говорят, Кафа[10] – большой город. Но до него надо на судне идти. А зимой туда суда не ходят. Опасно, бури сплошные.

– Если надо ждать до весны, то я сама попробую что-то разузнать. Плохо, что мы даже настоящей цены не знаем. За сколько продавать?

– Верно говоришь, Анюта! А как узнать? Ещё кто вздумает ограбить нас, коль узнает про такую ценную штуковину.

– Значит, нам надо её спрятать или сделать вид, что продали. Тут живёт богатый купец, я его видела несколько раз. Он даже мне кивал и плотоядно посматривал вслед. Можно на него показать. О таких покупках редко что говорят даже друзьям.

Они не стали ждать и на следующий же день закопали почти все ценности в кувшине в палисаднике, где прежде цвели цветы, а сейчас лежала пожухлая трава.

И так получилось, что через два дня к ним в домик зашли двое верзил и молча стали рассматривать единственную комнатку и жильцов. Было воскресенье, и оба хозяина были дома.

Егор спросил, встав из-за стола:

– Какого чёрта вам тут понадобилось? Мы вас не звали!

– Спокойнее, парень, – проговорил плотный, не то татарин, не то ещё какой кочевник, делая шаг вперёд. – Хотим мирно поговорить с тобой.

– О чём ещё говорить, коль я вас не знаю?

Анна заметила, что Егор что-то ищет глазами. На столе лежал лишь кухонный нож, что вряд ли мог служить достойным оружием.

– Мы слышали, что вы ищете покупателя на ценную вещицу. Хотим предложить свои услуги. Что скажешь?

– Что говорить, раз ничего ценного у нас нет. Вчера продали самую ценную. Остальное – мелочь. Жене побрякушки.

– Можно и их посмотреть, – заметил второй человек, помельче. – Выкладывай.

– Идите, ребята, своей дорогой. У нас ничего нет на продажу.

– А кому ты продал? – спросил первый.

– Тебе какое дело до этого? – Егор начал наливаться злостью. Уже прицеливался, как ударить грузного, но выжидал.

Анна, успокаивая плачущую дочь, протиснулась к топчану. Тихо бормоча слова, она торопливо, боясь пришельцев, стала шарить под матрасом, где должна была лежать сабля Егора без ножен. И пока мужчины нагнетали разговорами атмосферу, она всё же нащупала её и осторожно вытащила, продолжая уговаривать Леночку перестать плакать. И та помаленьку затихала.

Взяла дочь на руки, держа саблю вертикально, скрывая подолом платья, а поскольку было очень тесно, то не коснуться спины Егора было трудно. И она это сделала. Егор всё же ощутил что-то твёрдое и через мгновение уже держал рукоять сабли рукой.

Анна же хотела отойти к двери в сени, понимая, что в драке с ней и с дочкой может случиться самое худшее. А пришлые мужики лишь бросили взгляд на хозяйку, продолжая угрожающе надвигаться на Егора, уже почти прижатого к простенку.

Молодая женщина с ужасом ожидала стычки. В руке одного из бандитов уже поблёскивал клинок ножа внушительного размера.

А Егор, ощутив уверенность и ярость, вдруг резко выдернул саблю из-за спины и рубанул вооружённого ножом татарина. Удар получился слабым, но и шея у татарина не была защищена. Вопль и суматоха поднялись страшные, но Егору удалось и другому бандиту нанести лёгкую рану в руку, которой тот защищался. Оба бандита со страхом в глазах ещё как-то пытались оказать сопротивление, но против сабли у них сил не доставало. К тому же раненый в шею ощутимо ослабел от потери крови и ринулся к двери.

Это было опасно для Анны с ребёнком, и Егор сделал выпад, не обращая внимания на второго, в результате тут же получил удар в лоб. Всё же он успел достать бандита клинком, и тот остановился. Вопя, он стал оседать у двери, а первый вновь бросился на Егора. Они упали и уже на полу стали наносить удары друг другу. Саблю Егор потерял и работал лишь кулаками. За дверью орала Ленка, дверь тихонько приоткрылась.

Бледное, перепуганное лицо Анны мелькнуло на миг перед глазами Егора, но на неё времени у него не было. Вскоре оказалось, что Анна была вооружена кочергой, и её удар по голове бандита слегка оглушил его. Этого оказалось достаточно, чтобы Егор двумя ударами кулака по лицу вывел бандита из состояния ярости, а затем и окончательно придушил.

– Егорушка, как ты? – почему-то шёпотом спросила Анна. – Ты цел?

– Вроде того, – процедил он сквозь зубы.

Он едва дышал и озирался по сторонам, боясь нападения, но поверженный татарин лишь начал шевелиться, и его пришлось снова ударить в скулу.

– Иди к Ленке, орёт ведь!

– Я боюсь! – кивнула она на стонущего татарина с раной на шее.

Егор молча встал и наклонился над татарином. Поднял нож и оттащил за руку от двери, которую он слегка прижимал телом.

– Иди, я посторожу, – сказал Егор, держа дверь. Потом оглянулся в поисках сабли. Она лежала под татарином, блестя окровавленным клинком. Дождался ухода Анны и стал связывать поверженного противника, стащив с