Звезда Давида - Константин Юрьевич Волошин

всё завернула в большой платок, оделась. Оглядев мрачное помещение с двумя горящими свечками, Анна задула их и выскользнула за дверь, больно стукнувшись о низкую притолоку.

Ночь сияла яркими звёздами, но было уже прохладно. У ворот стражник встрепенулся и сонно спросил:

– Кого сатана послал в такую пору? Стой!

– Стёпка, что ты тут разорался? – едва совладала с собой Анна. – Тише, а то кого разбудишь. Накостыляют тогда.

– А-а! – протянул стражник. – То ты, Анюта! Чего так рано? Боярина ухайдокала?

– А то! Спит, утомившись от трудов праведных. Ладно, я побегу.

– Всё гостинцы таскаешь своей дочке? – кивнул он на узел в руках Анны.

– Надо ж побаловать дитятко! Открывай, спешу домой!

– Привет Егорке! – съехидничал Стёпка и затворил за Анной калитку.

Анна не ответила и почти бегом, вся вспотев от страха, понеслась к дому Герасима. Там должны ждать Никита с Нюркой и дочкой.

– Господи! – вскричал Никита, топтавшийся по двору. – Сколь долго ты, Анюта! Всё успела? Можно ехать?

– Поехали! Нюра, где Леночка?

– В сенях спит, Аня, в корзинке. Щас принесу. Мы уже заждались! – В голосе слышался скрытый упрёк и усталость от бессонной ночи.

Стараясь не разбудить дочь, Анна с помощью Никиты забралась в седло и приладила корзинку на шее коня. Ремешками привязала, перекинув их на шею.

В молчании, боясь разбудить соседей, три всадника выехали на дорогу и погнали коней вниз по реке. Дорога тянулась спрямлённая, и извивы реки оставались часто скрыты от глаз. Пригород оставили позади, подгоняли коней, спеша догнать ладью Никитича.

– Боюсь, что мы не застанем речников, Анюта, – прервал молчание Никита. – Ты уж слишком долго не верталась.

– Как Господь сподобится, – тихо ответила Анна, успокаивая хныкавшую дочь.

Ладью они, конечно, не увидели. Да и солнце уже взошло, и ждать их никто не собирался. Хозяин заимки тут же поведал, что ладья ушла на рассвете.

– Значит, она уже прошла версты четыре, – изрёк Никита. – Через час с небольшим можно догнать. – И, обернувшись к хозяину, сказал: – Если пошлёшь за нами вершника, можешь забрать двух коней, как догоним. То за услугу, чтобы, конечно, помалкивал об нас, ежели кто станет расспрашивать. Не знаешь, и всё тут.

– Спасибо тебе, парень. А вершника пошлю. Сынишку малого.

Ладью пришлось догонять часа три. Ветер для неё оказался попутным, и под парусом она шла вниз шибко быстро. Под вопли Ленки ладью подогнали к берегу, и Никитич зло спросил:

– Какого чёрта вы тут появились? Беду на мою голову накликать решили?

– Никитич, чего раньше времени панику разводить? – тут же вмешался Егор. – Расспросить стоит, понять. Может, что-то случилось, что вынудило их так спешить к нам. Никита, что у вас стряслось? Какая беда?

– И то, Егор, случилось! Воевода чего-то осерчал на Анюту, и мы узнали вчера, что отдал наказ схватить Анну, а заодно и Герасима, он же приютил. Пришлось срочно продать всё и бежать, догонять вас. Куда ещё бабе с дитём?

– Чего же понадобилось воеводе? – не унимался Никитич, а Герасим от неожиданности не мог слова вымолвить. Стоял с открытым ртом и лупал глазами.

– То у Анюты спросить стоит, да она молчит, лишь плачет и трясётся от страха. – Никита глянул на женщину. Та отлично играла несчастную, а с нею и Нюрка.

– Спросим, куда ей деться. И что прикажешь мне с вами делать?

– А что делать, Никитич? – вступился опять Егор. – Надо на борт пустить, да и с нами пусть идёт в Тану. Я не желаю лишаться жены с дочкой.

Никитич с Герасимом, к которому вернулся дар речи, стали обсуждать положение. Егор же поговорил с гребцами, коих ранее склонил на свою сторону. Те тихо вооружились и ждали, что последует дальше.

А спор вскоре перерос в ругань, готовую, в свою очередь, стать причиной стычки. Егор уже держался за рукоять трофейной сабли, с вызовом набычившись. Непреклонная решимость светилась в его глазах.

Два сообщника Егора подобрались ближе и тоже стояли в ожидании с красноречивым видом. А Никитич взвизгнул растерянно:

– Вы что, быдло собачье?! Против хозяина? Да я вам!

Егор не дал ему облегчить душу отборным матом, заметив миролюбиво:

– Брось, Никитич! Не так страшен чёрт, как его малюют! Успокойся. Ведь мы можем и заткнуть тебе рот. Давай бери их в ладью и пошли дальше. А с Герасимом мы по-семейному разберёмся. Зато его дочь и моя супруга будут в безопасности. Воевода-то просто так ничего не делает. Его месть будет ужасной, коль мы доложим, что ты всё знал и способствовал.

– То ты так обо мне, Егор! – чуть не задохнулся купец.

Его глаза налились кровью. Он оглядел гребцов, но те безучастно сидели, поглядывая, как хозяин воюет с прибывшими и Егором.

– Хозяин, я тебя уважаю, но и ты войди в наше положение. Воевода ведь шутить не любит, коль осерчал на кого. А мы-то с тобой! Пошли уж, река ждёт, да и нам не резон тут стоять, погони ждать.

– Будет погоня? – взвился купец. – Значит, что-то серьёзное? Но что?

– Успокойся, а я разузнаю у Анюты с Нюркой. Мне они всё поведают. А я – тебе.

Хозяин всё же не стал лезть на рожон. Вид гребцов охладил его гнев, и он обречённо махнул рукой: мол, что с вами делать.

Егор скривил рожу, и это послужило сигналом забраться в ладью. Егор с помощью Никиты перенёс Анну с орущей Ленкой на борт. Анна стала успокаивать ребёнка, а три гребца тут же зарезали одного из коней, двух других оставив парнишке.

– Поспешите, ребята, – посоветовал Егор. – Всё лишнее бросьте в реку, остальное – на борт, и тут продолжим. – И к мальчишке: – А ты сними сёдла и сюда тащи. Они дорого стоят, а у нас с этим трудно. Тебе они ни к чему.

Не прошло и получаса, как ладья уже выбралась на середину речки, парус надулся, спеша погнать судёнышко, что шло дальше вниз. Гребцы вяло подгребали и поглядывали на хозяина и Герасима. Им было интересно послушать причины столь спешного бегства женщин и Никиты.

Все, конечно, знали, что происходит у Анны с воеводой, и любопытство гребцов было понятно и очевидно. Ещё Егор их интересовал – как он ко всему этому отнесётся. Ожидал пояснений от дочери и Герасим. Он уже понял, что тут не всё чисто, особенно дело с домом и хозяйством. Но приходилось ждать – река делала поворот, тут уж не до разговоров.

Нюрка жалась к Никите, а тот сам побаивался разговора с Герасимом и не отходил далеко от Егора, видя в нём защиту. Лишь