Золотая свирель. Том 1 - Ярослава Анатольевна Кузнецова

– мне казалось, что так устойчивей. Высокая бычья холка поросла шерстью, в которую я с благодарностью накрепко вцепилась. Инфернальный бык всхрапнул, чуть присел на задние ноги – и рванулся вскачь. Ночь, покачиваясь, понеслась мимо.

– Вперед, – приговаривала я, ощущая, как ширится и расцветает в груди восхитительно-черная бездна, где стучит, звенит многоголосое эхо: «Фа, соль, соль-диез…» – Вперед, голубчик. Никуда не сворачиваем…

Я пригнулась к Эльговой спине. Темнота летела в лицо, хлеща ветками. По вершинам деревьев скакала луна, пятнистая, будто кошка, льдисто подтаявшая с одной стороны. Хрустели кусты, где-то в глубине лесного мрака вскрикивали птицы. Потом лес оборвался, и мы помчались по лугу, седому от легшей росы, оставляя позади себя вспоротую темную колею.

Потом под копытами глухо зарокотала дорога. Прямо по курсу снова поднялась черная волна леса, но дорога свернула, оставляя лес по правую руку.

– Вперед! – крикнула я.

– Там ограда, – отозвался Эльго. – Это Нагора, загородная усадьба Морана-Минора.

– Нам туда!

– В Нагору? – грим все-таки свернул налево вместе с дорогой. – Здесь высокая стена. Ты умеешь лазать по стенам?

– Не знаю. Не лазала никогда.

– Попробуем найти ворота.

– А нас впустят?

– Нет, конечно. Сами войдем.

Дорога превратилась в широкую аллею, исполосованную лунным серебром. В дальнем ее конце белела квадратная арка ворот. Сами же ворота, окованные металлическими бляшками, были, конечно, заперты.

– Ворота я тебе отопру, – пообещал шепотом Эльго, когда я сползла с его спины на землю. – Если там кто-то есть, попробую отвлечь. А ты не зевай, беги внутрь и ищи свою свирельку. – Он смерил меня взглядом кровавых бычьих глаз и мотнул головой так, что щелкнули уши. – Вот только платье у тебя…

– Что – платье?

– Как фонарь сверкает. Будь осторожна.

– Постараюсь… ох…

– Ты чего?

– Да голова… Не обращай внимания.

– Ну тогда понеслись. Давай пять.

– Что?

– Руку давай. Подсунь монетку под ворота.

И он воткнул влажный нос в мою ладонь. Я успела только моргнуть – большое рогатое животное исчезло, а в руке у меня снова оказался тяжеленный кошель. Я достала из него одну-единственную монетку и, как было велено, пропихнула в щель под створками. Потом прижалась ухом к обшитым металлом доскам.

Сначала было тихо, только шумел ветер в кронах. Потом с той стороны что-то длинно зашуршало. Сипло взвизгнув, отвалился засов. Одна из створок мягко двинулась вперед, заставив меня отступить. Я поспешно нырнула в открывшуюся щель.

– Направо и в кусты! – грим подтолкнул меня в спину.

В окошке привратницкой появилась какая-то тень. Послышались обеспокоенные голоса. Эльго захлопнул створку и засов с грохотом вернулся на место.

Я уже вломилась в кусты у дорожки. Присела между веток, сдерживая дыхание. У ворот слышались суета и скулеж.

– Что там, Рольм?

– Э! Собака. Черная. Здоровая, черт. Откуда она здесь?

– Чево?

– Собака, говорю… Наша, что ль?

– Никак не можно. Наших не спускали нонеча. Гости ж в саду.

– Господская небось. Ето не сука, ето кобел здоровый. Ты порычи у меня еще, порычи! Вот приласкаю тя поперек хребта!

– Я ж слыхал, провалиться мне, ворота открывались…

– Не, у господ таких зверей нетути… Енто, кажись, беспородная. Гостюшки-то с собаками прибыли?

– Да хрен их разберет… Гони его взашей, Рольм…

Я, пригибаясь, двинулась вглубь темных зарослей. Наткнулась на какой-то колючий куст, потом выбралась на мощеную тропинку. Тропинка прихотливо вилась между деревьев, два раза пересекала ручьи по каменным мостикам, и, наконец, привела к фонтану.

Вокруг фонтана росли яблони. Луна дробилась в струях воды и тысячью масляных огоньков отражалась в облаве плодов, под которыми не видно было ни листвы, ни веток. Яблоки усыпали землю между частых подпорок. Пахли они просто душераздирающе. Меня даже замутило от этого запаха.

Я шагнула к воде – и лунная рябь разрисовала мое платье инистым узором. Зачерпнув горсть воды, смочила гудящий затылок. Здорово все-таки этот грабитель меня приложил.

Да, Эльго прав. Платье светит как фонарь. Надо красться в тени, иначе сцапают. Судя по тому, что говорили привратники, хозяева дома. Еще у них и гости какие-то… Где здесь сам дом?

Прикрыв глаза и пытаясь отвлечься от яблочного аромата, я поймала драгоценное «до, ре, ре-диез». Правда, совсем на излете, голос свирельки угасал, скоро осталось одно лишь чувство направления.

Туда.

Я снова двинулась по одной из дорожек, перебегая от дерева к дереву. Впрочем, сад, кажется, был безлюден. Мне на счастье. Кроме шороха листвы и плеска воды… впрочем, нет. Где-то далеко играла музыка. Где-то хозяева и гости праздновали Святую Невену.

Неожиданно полоса деревьев закончилась, и я увидела большой дом с террасами и крытой галереей. Похоже, я подошла к нему с торца. Дом от сада отделяла неширокая луговина и клумбы с цветами.

Если быстро перебежать открытое пространство… если очень быстро… Я посчитала про себя до десяти и рванулась вперед.

Никто не всполошился, не закричал, не залаяли собаки.

Тараща глаза, я присела на корточки в тени балюстрады. Луна выбелила плиты террасы, зато тени были густо-черными, бархатно-черными, совсем непрозрачными. Мое платье, до того предательски сверкавшее, послушно погасло. Я перевела дыхание. Ничего. Еще один рывок до двери, в мягкую тьму, а там…

Шорох за спиной. Легкие шаги – раз, два, три… Я обернулась… замерла в пол-оборота, больным своим затылком ощущая приближение… Пронизывающее, стремительное приближение чего-то невыносимого, нестерпимо страшного – не успеть, нет, не успеть – рывок за волосы, одновременно с ним – укол под челюсть. Тонкое жало, лижущее смертным хладом. Из точки касания мгновенно проросли ледяные корни – по горлу, в грудь, в живот, в обе руки.

Я тупо смотрела на залитые млечным сиянием каменные плиты, перечеркнутые сажисто-черной тенью балюстрады. Теперь тень выбросила щупальце, изломанный, склоненный в мою сторону росток.

Силуэт того, кто стоял за моей спиной.

Даже сквозь марево бессилия до меня добрались волны жара. Тот, кто стоял за моей спиной, излучал такую энергию, что испуг не способен был ее заглушить. Я даже смогла перевести дыхание.

– Покажи руки, – очень тихо сказал человек.

Я послушно подняла пустые ладони.

– Хорошо. Теперь вставай. Спокойно. Не делай резких движений.

Встать я не попыталась. Это было бы слишком. Нельзя сказать, что у меня отнялись ноги, но мне стало совсем нехорошо. Подкатила тошнота, я сцепила зубы.

Ледяная игла снова шевельнулась под челюстью. Пальцы сжались на ноющем затылке. Человек решил таким образом взбодрить меня.

– Вставай.

Укол. Еще укол. Лезвие ворочалось под ухом, словно устраиваясь на ночлег.

Я схватилась за каменную балясину, кое-как разгибая ватные колени. Человек намотал волосы на руку и рывком поднял меня, запрокинув больную мою