Золотая свирель. Том 1 - Ярослава Анатольевна Кузнецова

Сорву я розу

Алее раны.

Я выйду, мама,

С зарею светлой,

Сорву я розу

Свежее ветра…

Хитро прищурился на меня и добавил громкости:

– Ай, садочек под горой

Сторожит садовник злой!

Мне захотелось зажать уши.

– Покойников распугаешь, – вякнула я. – Расползутся как тараканы…

– Покойники – свои люди, – отмахнулся грим. – Я зря, что ли, стараюсь? Ты давай, слушай, что там надо слушать…

Зачем мой милый

Залог свой просит —

Цветную ленту,

Атласный пояс?

Зачем мой милый

Обратно просит

Атласный пояс

С каймою пестрой?

Ай!!!

Садочек под горой

Сторожит садовник злой…

Он меня просто оглушил. Я сжала виски. В пальцы толкалась кровь. Эхо, где эхо? Я искала пространство отголосков, но навязчивый ритм крови путал и отвлекал.

Я стиснула зубы. Стук, стук, стук… До, ре, ре-диез…

Фа, соль, соль-диез. Фа, соль, фа…

– Есть!!! – задохнулась я. Вскочила, указывая трясущимся пальцем. – Там! Там!

– Где? – воодушевился грим. – В городе?

– Нет, дальше. За городом. За рекой. На западе. Пойдем! – я схватила его за рукав. – Бросай все! Пойдем скорее!

Я потащила его по тропинке к оврагу, к ветхому мостку через безымянную речку. Мне было совершенно все равно, что мостик пляшет и извивается под ногами. Через новое кладбище мы бегом пробежали. Мимо будки сторожа – к портовой площади.

Пока мы пили трофейное вино на могиле, на город спустились сумерки. Над рекой повисла луна, низкая и прозрачная, словно вырезанная из шелковой органзы. Ворота были распахнуты, везде сверкали огни. В воздухе висел неумолчный гомон. На площади горели костры, сразу с нескольких мест, перебивая друг друга, лилась музыка. Возбужденную разряженную толпу в разных направлениях то и дело прошивали длинные вереницы танцующих. Россыпью сверкали разноцветные фонарики на мачтах, река была усеяна лодками – большими и маленькими, с парусами и без.

– Не слишком-то я люблю проточную воду, – бурчал грим, проталкиваясь к спуску на причал. – Прямо скажем, не мое это дело, по рекам плавать… Вот ежели ты сама меня перевезешь, тогда другой разговор…

– А мостик-то перешел.

– Так то моя территория.

– Нам надо нанять лодку… только я без гроша. Эльго, у тебя есть деньги?

– А как же. Дай-ка ладошку…

Он схватил мою протянутую руку и сунул здоровенный свой кулачище мне в ладонь, заставив обхватить его пальцами. Глянул поверх моей головы и присвистнул:

– Эгей! Вот это да!

Я обернулась, но ничего особенного не увидала. Взглянула на своего спутника – и разинула рот.

Он исчез. А в руке у меня лежал кошель величиной с детскую голову. Или с кулак Эльго. Судя по его тяжести, под завязку набитый монетами. Гуляющие толкались вокруг, разговаривали, смеялись… никто ничего не заметил.

Первый же лодочник, увидев серебро, сделал приглашающий жест. Прижимая к животу кошель, я забралась на корму.

– На ту сторону. И побыстрее.

– Барышня хочет полюбоваться на «огневое колесо»?

– Не хочет. Мне надо на ту сторону реки. Если поспешишь, получишь в два раза больше.

Он сел на весла и принялся выгребать из лабиринта снующих туда-сюда суденышек.

– Что же за дела такие срочные, что в разгар праздника ты город покидаешь, а, барышня? – не унимался лодочник.

– Не твое дело.

– Ой, как грубо! Как невежливо! Да еще в такой день. Святая Невена отвернется от тебя, барышня.

Я пожала плечами. Порт, сверкающий россыпью цветных искр, вместе с громадой города медленно отплывал назад. С реки было видно, что периметр городских стен украшен цепью огней, а на башнях горят костры.

Лодка остановилась, приподняв весла над водой.

– Может, подождем, красавица? – улыбнулся лодочник. – Скоро «огневое колесо» запустят. Грех такое пропускать!

– Греби себе, не тормози. Обратно поплывешь – любуйся на здоровье.

– Никак за тобой волки гонятся? – Он снова взялся за весла.

– Никто за мной не гонится.

– Так куда же ты спешишь?

– На Кудыкину гору.

– Ох и гневна госпожа! Ох и резка! Просто оторопь берет.

Я решила молчать и не поддаваться на провокации. Перевозчик наконец заткнулся.

Вскоре лодочка заскользила вдоль противоположного темного берега. Я не знала, что находится на этом берегу, потому молчала, позволяя пристать, где удобно. Лодка косо вошла в тростники, перевозчик спрыгнул в воду и подтащил ее туда, где посуше.

– Приехали, барышня.

Я вылезла, опираясь на его руку. Берег оказался кочковатый и мокрый. Вокруг стеной стоял камыш.

БАЦ!!!

От удара по затылку в глазах у меня вспыхнуло огневое колесо. Кошелек вырвали из рук. Я грохнулась на колени, а сзади воздух сотрясся от невыносимо низкого рева. Сдавленно пискнул человек, затрещали камыши, плеснула вода, и рев повторился. Теперь он больше походил на хохот.

Держась за голову, я кое-как поднялась. В руку ткнулся холодный песий нос.

– Ты цела? – прохрипел Эльго, быстро-быстро дыша. – Опередил меня, подлец. Я ведь чуял, что он затеял… Ты тоже хороша – деньгами перед носом размахивать.

– Да из тебя кошель получился как мешок с репой! Куда бы я его спрятала? Под юбку?

– Ой, только не подумай, что мне впервой заглядывать под женскую юбку. Я там как дома, считай. – Пес фыркнул и лизнул мне ладонь. – Ладно, не сердись. Голова-то цела?

– Вроде цела.

Я пощупала затылок, огляделась. В двух шагах в камышах валялось что-то белое.

– Ты его что… насмерть?

– Да нет, придушил маленько. Скоро оклемается. Пойдем. Куда нам?

Я прикрыла глаза. Сердце колотилось в едином ритме – до, ре, ре-диез…

– Туда. Это довольно далеко. Пойдем скорее.

Хлюпая по болотистым кочкам, я полезла сквозь осоку и череду. Берег понемножку поднимался.

– Далеко, говоришь? – окликнул Эльго.

– Кажется, да. Там какое-то поселение… или хутор…

За спиной у меня что-то зашумело, раздалось фырканье.

– Эльго? – я обернулась. – Высокое небо!

Теперь это был крупный теленок… молодой бычок, черный как смоль, с курчавой челкой между небольшими, но остро сверкающими, словно полированными, рогами. Раздвоенные копыта лаково блестели в темной траве. От него крепко, вызывающе пахло разгоряченным животным. Прекрасные коровьи глаза тлели сумрачно-алым.

– Э-эх, – рыкнул он вновь изменившимся голосом и копнул копытом, снеся кочке лохматую голову. – Гулять так гулять! Полезай, подруга, на спину.

Легко сказать – полезай. Я и на лошади ездок аховый, а на инфернальных бычков даже в бредовых снах не забиралась. После нескольких неудачных подскоков мне таки удалось лечь животом на Эльгову спину. Спина у него оказалось просторная, как тахта. На всякий случай я уселась по-мужски