Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман

«.Дельфинах и психах» говорилось: «…вроде и нет нас для жизни — нет»; АР-14-76). Соответственно, положение героев безнадежно: «На удачу не надейся — / Впору лечь да помереть» (АР-13-114) = «Мы здесь — как на дне колодца, / Нам осталось уколоться / Или лечь да помереть'.» (С5Т-4-255).

Следующая песня, с которой необходимо сопоставить «Разбойничью», — это «Конец охоты на волков» (первая редакция — 1977).

В обоих произведениях главных героев убивают рано утром: «Не успеть к заутренней — / Больно рано вешают» /5; 65/ = «Рассвет по глазам полоснул, словно залп, / Смерть пала на нас из железных “стрекоз”» /5; 534/. Поэтому их жизнь описывается как нечто беспросветное: «По миру с котомкою — / Разве жизнь для молодца?» (АР-6-170) = «А жизнь неулыбчива волку» (АР-3-32). И в обоих случаях возникают религиозные мотивы: «У костра сиди и грейся, — / Все грехи я замолю» /5; 361/ ~ «Всевышний за дерзость волков наказал» /5; 534/.

Теперь обратимся к буквальным совпадениям: «Сколь в тебе ни рыскаю…» = «Я рыщущий, ищущий пищу вожак / Для всей этой бешеной стаи» (АР-3-32); «Он пошел, и жизнь пошла / По кривой дороге» /5; 364/ = «Какие же зубы у жизни <.. > У ней некрасивые зубы, кривые» (АР-3-33); «Ты не вой, не плачь, а смейся» /5; 65/ = «Пробудились стрелки, на помине легки, / Я знаком им не только по вою» /5; 534/; «Всё плевался он, пока / Не испил из родника» (АР-13-108) = «Сладко ныли клыки — из застывшей реки / Пили воду усталые волки» (АР-3-29).

В «Конце охоты» упоминается «от погони уставшая стая волков» (АР-3-29), а в «Разбойничьей» «выпадали молодцу / Всё шипы да тернии», после чего «на лошадь он вскочил / Да во синем Доне / Торопливо намочил / Жаркие ладони» /5; 361/. Кроме того, уставшим от погони был и лирический герой в «Чужом доме»: «Ох, устать я устал», — и ему тоже нужно было выпить: «Кто хозяином здесь? Напоил бы вином!».

В «Разбойничьей» «гонит неудачников по миру с котомкою», а волки скажут: «И потому мы гонимы» (АР-3-30).

Если в остроге «нм пожить, ни выжить <…> Всё равно укоротят!», то и во время охоты с вертолетов волки осознали: «…всё равно неуйдем» (сравним еще со стихотворением «В стае диких гусей…», 1980: «Всё равно там и тут / Непременно убьют»). Вообще этот мотив безнадежной ситуации, характерной для советской действительности, встречается у Высоцкого постоянно: «И кого из себя ты ни строй — / На спасение шансы малы: / Хоть он первый, хоть двадцать второй, — / Попадет под стволы» /5; 259/, «Уже не убежать» /5; 590/, «Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь!» /4; 226/, «А вот теперь из колеи / Не выбраться» /3; 241/, «Хаос, возня, / И у меня — / Выхода нет!» /3; 153/, «Значит, выхода нет, я готов!» /2; 422/, «Вот вышли наверх мы. Но выхода нет» /2; 46/, «Ищу я выход из ворот, / Но нет его…» /3; 235/.

В «Разбойничьей» героя «гнойным ветром сволокло / Прямиком в остроги», поэтому в «Конце охоты» он скажет: «Обнажаю гнилые осколки». И в обоих случаях внезапно появляется власть, которая начинает уничтожать свои жертвы: «Как из лютой волости / Налетела конница!» /5; 361/ = «Появились стрелки, на помине легки».

Как следствие массовой бойни возникает мотив крови: «Льют кровинку, хоть залейся! / Хлещут, бьют, кого хотят!» /5; 362/ = «Только били нас в рост из железных “стрекоз”. / Кровью вымокли мы под свинцовым дождем» /5; 212/ (в первом случае конница «гусей секла тонкой хворостинкой» /5; 361/, а во втором убивают волков).

Если в «Разбойничьей» автор сетует: «Сколь веревочка ни вейся — / Всё равно укоротят!» (что восходит к песне «О поэтах и кликушах»: «Укоротить поэта! — вывод ясен»), то и в черновиках «Конца охоты» герои констатируют: «Век наш краток и лих» (АР-3-23). Причем эпитет «лих» встречается и в «Разбойничьей» при описании всей страны: «Ах, лихая сторона! / Сколь в тебе ни рыскаю, / Лобным местом ты красна / Да веревкой склизкою. <…> А которых повело, повлекло / По лихой дороге, / Тех ветрами сволокло / Прямиком в остроги». Поэтому и про молодца сказано: «Ну а лиха, что испил, / Не бывает горше» (АР-13-119). В основной же редакции: «Ну а горя, что хлебнул, / Не бывает горше». А в «Конце охоты» волки говорят: «Спят и дышат стрелки, на помине легки, / От которых хлебнули сполна мы» /5; 533/.

Примечательно, что в начале «Разбойничьей» поэт говорит о себе в третьем лице (как о молодце, который «хлебнул горя», и о «неудачниках», которых «гонит… по миру с котомкою»), а далее ведет речь от первого лица: «Ах, лихая сторона! / Сколь в тебе ни рыскаю…», «У костра сиди и грейся, — / Все грехи я замолю». Этого приема мы уже касались в предыдущей главе (с. 103 — 104).

И, наконец, еще одна песня, которая продолжает тему «Разбойничьей», — это «Побег на рывок» (1977).

В первом случае действие происходит в остроге, а во втором — в лагере. Отсюда и общие мотивы: «Как во смутной волости / Лютой, злой (Во лихой! губернии…» (АР-13-110) = «Был побег на рывок — / Наглый, злой да лихой» (АР-4-12); «Горем, зельем поят люди» (АР-13-110) = «Чтоб людям не с руки, / Чтоб собакам не с лап»; «Ты не вой, не плачь, а смейся» = «Ночами только воют и скулят»; «Знать, отборной голытьбой / Верховодят черти» (АР-13-112), «Льют кровинку, хоть залейся! / Хлещут, бьют, кого хотят!» /5; 362/, «Все равно совьешься в кнут!» /5; 64/ = «Зря пугают тем светом — / Тут и там бьют кнутом [Те же черти] с кнутом» (АР-4-11) («черти», «бьют», «кнут» = «бьют кнутом… черти»). А аллегорическое уничтожение гусей будет описано в стихотворении «В стае диких гусей был второй…» (1980).

Таким образом, во всех этих случаях конфликт поэта и власти реализуется в виде заключения лирического героя в тюрьму, лагерь, острог или иную форму несвободы, а также в метафорической форме избиения, пыток и убийства.

***

В «Погоне» (1974) и в «Двух судьбах» (1977) лирический герой использует одинаковую конструкцию: «Жизнь кидала меня — не докинула» = «Донимали кровососы, / да не доняли». А в черновиках «Разбойничьей» сказано о коннице, которая «налетела из соседней волости»: «Доняла да допекла» (вариант: ДОоншлслга, доняла»; АР-13-119). Поэтому