Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга

И я слушала, только недолго, а сколько проспала, не знаю. Ночь промелькнула яркой вспышкой — вернее, я проснулась от солнца, бьющего в незашторенное окно. Дождя как ни бывало. Дорога безопасна. Насколько ирландские дороги вообще могут быть безопасными.

Шон читал. Он вообще спал? И если рано проснулся, желая прочитать продолжение любимой маминой книги, мог бы заодно и одеться. Или хотя бы повесить скомканную рубашку на плечики отвисеться. Мне, конечно, плевать на его внешний вид, но все же в нем осталось немного хороших манер от образа жизни клерка, потому он и выпадал малость из привычного образа водопроводчика. Даже выуживать из собеседника истории не разучился. Только бы не стал убеждать меня остаться с ним. И не успела я подумать, как Шон навис надо мной. К счастью, я была одета, хоть и успела скинуть одеяло.

— Ты все еще хочешь этого?

Шон почти коснулся моих губ. Дрожь волной прокатилась по телу, и я не могла понять ее причину: отсутствие одеяла или близость самца. И если последнее, то это точно не желание слиться с ним в первобытном экстазе. Только и отвращения от близости мужского тела я не испытывала. Или не успела испытать, потому что Шон отпрянул, не дожидаясь ответа, или прочитал отказ в моих трезвых глазах. Он свесил с кровати босые ноги — когда успел снять носки? Когда я засыпала, они на нем точно были.

— Я не обижаюсь, — сказал он, оставаясь ко мне спиной. — Изменить первый раз для женщины сродни лишению девственности. Страшно ошибиться в выборе партнера. Потом начинаешь относиться к этому проще. Как и к отказам.

Только сгорбленная спина говорила об обратном. Даже стало жалко его, захотелось провести рукой между лопаток, утешить, как ребенка, но страх в ту же секунду оказаться между матрасом и его телом быстро взял жалость под контроль.

— Надо было ехать в дождь, — выдала я и вскочила с кровати.

Шон тоже встал и босиком дошлепал до двери, где, стоя на одной ноге почти не шатаясь, натянул носки.

— Пойду гляну, что у них на завтрак.

И вышел так стремительно, что я не успела поблагодарить за возможность воспользоваться ванной комнатой в одиночестве. Да я бы держалась руками и ногами за такого работника. Неужели не нашлось нормального менеджера, чтобы объяснить молодому красивому парню, что на одной бабе свет клином не сходится. Кто-то ведь надоумил его перебить татуировку. Или все-таки сам решил стереть следы былого чувства?

Пусть вопросы остаются без ответов. Пора прекратить копаться в душах друг друга. Особенно за завтраком. Ирландским. Который еще надо постараться полностью в себя впихнуть. Бекон, яйцо, картошка, колбаски…

— Черный пудинг можешь не есть.

Как будто мне требовалось его разрешение, чтобы не есть жареную кровь! Непонятно, как вообще эта гадость попала на ирландский стол! Но спрашивать я не стала — вдруг у Шона и на это имеется ответ.

— Лана, пообещай больше никогда не платить, когда ты со мной.

Мои нож с вилкой замерли в скремблер, и я проговорила с чувством, толком, расстановкой:

— Обещаю. Больше. Никогда. Нигде. Не быть с тобой.

Шон отвернулся к окну. Наверное, чтобы погасить злобу. Неужели продолжал на что-то рассчитывать после этой ночи? Мозги у мистера Мура как-то слишком уж странно устроены. Надул губы, ну и пусть! Я хоть спокойно дожую яичницу.

— Я попросил их вернуть деньги на твою кредитку. Так что проверь через пару дней, что они действительно это сделали.

— Шон… Что за идиотизм! Это была моя идея остаться на ночь. Не твоя. И ты не должен за это платить. Ты вообще не должен за меня платить.

Лицо Шона сделалось черным, и я непроизвольно порадовалась, что он уже отложил столовые приборы.

— Хватит унижать меня, — прорычал он почти шепотом. — Ирландия бедная страна, но не нищая. Я пригласил тебя. А не ты меня. И это я виноват, что ты усомнилась в моих водительских навыках.

Свалился же ты мне на голову со своими принципами! Хорошо, трать свои деньги на кого хочешь! Только не порти завтрак недовольной рожей.

— Открой, пожалуйста, джем.

Я протянула ему коробочку — такой простой жест способен свести на нет любую ссору. Шон мне еще и тост намазал. Мир. Дружба. Тост? И еще клубника, которую он купил по дороге и позволил мне съесть немытой. Только его кормить я не решилась: пальцы у чужих губ — слишком уж интимный жест, а с нашей близостью покончено. И так уже спали в одной кровати. Хвала виски, что я не знаю, храпит ли Шон Мур или нет. Надеюсь, он тоже не знает ничего такого про меня.

— Мне заходить? — спросил Шон, вынимая из багажника банки с краской. Он хотел забрать их с собой, снимая с меня все обязательства, но я настояла на исполнении заказа — поход в магазин был намного удачнее похода в театр. — Или у вас все хорошо?

У нас пока все хорошо, так что тебе лучше не заходить, и я отправила Шона домой, пообещав сообщить, когда почтовый ящик будет готов или если сломаю очередную дверь.

— Ну, как оно было? — задала Лиззи ожидаемый мною вопрос, когда я еще разуться не успела.

Одета не для работы — значит, читала. И, заслышав машину, могла бы выйти поздороваться. Но не захотела.

— Краски купили, спектакль посмотрели. И больше ничего, извини.

Я оставила мешок с красками у дверей и прошла на кухню за водой — последняя клубничина так и не провалилась в живот.

— Шон отказался со мной спать, — продолжила я, не оборачиваясь. Лицо выдавало меня даже на правде. Вернее, полуправде. Пришлось включить воду и мыть самые грязные на свете руки, раз за разом намыливая их все больше и больше.

— Я никогда в это не поверю! — Лиззи выключила кран и развернула меня к себе.

— Что ты пытаешься от меня скрыть? Вдобавок к билетам в театр.

— Ничего! — Я сняла ее руки с плеч и сжала крепко-крепко. — Я говорю тебе правду. Я не знала про театр. Да это и театром не назовешь!

И я начала рассказывать в лицах и красках, пока Лиззи не вырвала руки и не вытерла о полотенце, бросив его потом мне.

— So… You went to awful play and actually enjoyed it. You got drank with whiskey and obviously enjoyed it. You spent a night listening to a country plumber reading and definitely enjoyed it. Lana, it is much worse than simple one-night stand. Period.

Она поставила точку, шарахнув дверью, за которой не было ее мольберта. Что Лиззи собралась делать? Сидеть в шезлонге и смотреть на безмятежную гладь озера? Это был самый жуткий вечер в моей жизни и самая идиотская ночь. Я не наслаждалась обществом Шона ни минуты. Как донести это до Элизабет Брукнэлл? Как?

Глава 25 "Игра в дурака"

— You’d better check on him, dear! — Мойра с таким жаром схватила меня за плечи, что чуть душу не вытрясла, и я поспешила успокоить ее действиями, а не словами, и побежала к безответственному внучку.

Однако делала я это добровольно и для собственного спокойствия. Шон не просто так до сих пор не забрал собаку. И если он запил, в чем я, честно, не сомневалась, то виноват не Лондон, а я. Значит, именно мне и вытаскивать мистера Мура из запоя, потому что быть кругом виноватой мне за сегодня уже надоело.

Лиззи не соблаговолила обсудить со мной свое плохое настроение, и я до вечера возилась с почтовым ящиком, убивая время и заодно надеясь, что Лиззи выйдет оценить результат. Однако никакой оценки я не получила даже к обеду. Я вообще его не получила. Если Лиззи решила сесть на незапланированную диету, то причем тут я? Плотный ирландский завтрак рассосался к двум часам. Потом были лондонские конфеты, которые я, к счастью, оставила у дивана и, чтобы забрать их, не надо было представать под разгневанные очи мисс Брукнэлл. Но сладкого в меня много не влезло. Хотелось съесть чего-то нормального. А я не знала, что осталось в холодильнике, да и есть одной не хотелось, и я нагло решила проведать Мойру?

Гуляя с Джеймс Джойс, я нашла неприметную тропу, которая вела к старому коттеджу в обход владений Шона. Ей я и воспользовалась. Правда, малина по дороге не росла, но это незначительная плата за счастье не встречаться с мистером Муром. Каков же был мой ужас, когда к калитке с радостным лаем кинулась Джеймс Джойс. Почему он до сих пор не ушел?! Но за собакой выскочил не Шон, а Мойра. При виде меня улыбка сразу исчезла с лица старухи. К счастью, она поспешила объяснить свою тревогу, а то бы я много чего подумала про себя!