Постоянство хищника - Максим Шаттам

Чистый нокаут.

Людивина, тяжело дыша, смотрела настороженно, словно ждала следующего раунда. Поверженный застонал.

Все усилия, потраченные Людивиной на создание брони, непробиваемых доспехов, на превращение тела в оружие, только что окупились. Она жива, а этот ублюдок харкает кровью.

Он с трудом приподнял голову, посмотрел на них мутным взглядом и покачал головой.

– Ты меня сделала. Я сдох, – произнес он хриплым голосом и сплюнул кровь.

37

Голубые мигалки, мерцая в сумерках, добавляли драматизма и без того мрачному ландшафту владений Симановски. Людивина сидела на заднем сиденье жандармского фургона и прижимала к левой руке пакет со льдом. Но ни холод, ни надоедливая боль не могли заглушить досаду. Желание кричать. Схватить негодяя за плечи и трясти, пока мозги не потекут через ноздри.

Чтобы он сказал, где Хлоя.

Они больше часа обыскивали здания и территорию, но не нашли никаких следов. Ни камеры. Ни тела. Ничего.

Торранс открыла боковую дверцу, залезла внутрь и устроилась рядом.

– Молчит? – спросила Людивина.

– Не сказал ни слова.

Людивина прислонилась головой к стеклу.

– И это не Харон, ДНК не совпадает.

– Знаю, Гильем только что сказал. Но они родственники. Лаборатория считает, что они из одной семьи, значит мы не совсем ошибались! Он знает, где Хлоя.

Гильем прочитал ей по телефону свои записи. «У Харона и Симановски совпадает почти 3700 сантиморганов генома, то есть пятьдесят процентов. Значит, они члены одной семьи. Отец и сын. Или родные братья. Они близкие родственники, Лулу. Очень близкие».

У него дома нашли сотовый старой модели, с минимумом функций, который невозможно отследить вне зоны действия сети, и Симановски почти никогда не брал его с собой. Весьма умно. А у его «пежо» не было ни GРS, ни бортового компьютера, то есть маршрут не вычислить. Этот ублюдок все предусмотрел.

Поскольку он ринулся в дальний сарай, помещение обыскали сверху донизу. Прут, который Симановски держал в руке, скорее всего, использовался для того, чтобы тянуть или поднимать что-то тяжелое. Они перевернули сарай вверх дном и нашли старый люк, присыпанный землей. Прут просовывался в стальное кольцо, чтобы поднимать крышку размером с небольшой чемодан. Внутри находился ящик с револьвером «Манурин МР-73» – такими раньше пользовались жандармы – и около семидесяти патронов.

Симановски хотел вооружиться перед приездом полиции. Чтобы отстреливаться или покончить с собой?

Учитывая срочность дела, уже начали прибывать старшие офицеры, а Симановски поместили в одну из машин. Торранс и Людивина потеряли к нему доступ.

– Полковник просил отправить вас на обследование в больницу и хочет получить от доктора подробный отчет.

– Я хорошо себя чувствую.

– Он пытается защитить вас, Людивина. Когда адвокаты начнут копаться в наших действиях, было бы неплохо иметь доказательства, что вас тоже избили. Соразмерное применение силы и вот это все. Сами понимаете…

Зазвонил мобильный Людивины, и она вывела Гильема на громкую связь.

– Мы нашли в доме «Манурин МР-73», – сообщила она, не дав ему слова сказать. – Есть ли база серийных номеров оружия, которое было украдено или утеряно нами или фликами?

– Конечно. Какое-то время назад этот револьвер был на вооружении у контртеррористов. Думаю, некоторые используют его до сих пор. Если сможем восстановить серийный номер, я проверю, но сейчас звоню не для этого.

Людивина положила пакет со льдом на затылок, чтобы снять напряжение. Она нервничала.

– Мы тебя слушаем.

– Знаешь, сколько людей с фамилией Симановски на северо-востоке Франции? Семнадцать! Они просто расплодились! И все, похоже, остались в этих краях. Я составлял список имен, искал адреса и… недалеко от вас есть дом, принадлежащий одному из сыновей Антони Симановски. Хотел посмотреть его на гугл-картах, ну, снимки со спутника. Увеличил картинку, а там… В общем, не совсем дом.

– Что значит «не совсем»? – спросила Людивина, наклоняясь вперед.

– Скорее что-то вроде хижины.

Она подняла глаза на Торранс и по ее решительному виду поняла, что больница подождет.

– Сейчас же пришли нам адрес! – велела она, выходя из фургона.

38

Машина, за рулем которой сидела Торранс, летела по ухабистой дороге, которую указал им Гильем. Они мчались на такой скорости, что обогнали два автомобиля жандармерии, которые должны были встретить их на месте.

На этот раз Торранс выхватила пистолет и бросилась к ограде, окружавшей поле с высокой травой. Фары освещали им путь, но Людивина достала фонарик и подставила под ствол своего «зиг-зауэра». Люси выстрелила в цепь на воротах и побежала к темной хижине, едва различимой за самшитами. Махнула Людивине, велев проверить, что сзади.

Та встала сбоку, откуда открывался вид на задний двор. В траве валялись почерневшие кирпичи. Круг земли диаметром около двух метров указывал на то, что здесь часто разводили огонь и трава не успевала отрасти.

Торранс для протокола объявила о себе и вошла в крошечное строение. Людивина дышала через рот, ей не терпелось услышать, что все в порядке, что напарница нашла Хлою живой.

Вдалеке зарычали два мотора. Приближалась жандармерия.

Появилась Торранс, пистолет был спрятан в кобуру. С убитым видом она покачала головой.

Людивина дала волю гневу и с криком пнула ржавую консервную банку.

– Но вы лучше сами посмотрите, – сказала Люси.

Людивина убрала пистолет, как и ее начальница, оставив только фонарик.

Она медленно вошла, проверяя, куда ставит ноги.

Внутри была всего одна комната. Пахло чем-то прогорклым, а в воздухе парили десятки крошечных черепов, подвешенных к потолку на леске. Как будто левитировали.

Птичьи черепа.

И тут Людивина увидела их в свете фонаря.

Глаза на задней стене.

Больше сотни. Всех цветов. Стеклянные шары смотрели на нее и словно следили за Людивиной, куда бы она ни пошла.

Его одержимость смертью. Душой и ее отражением.

К участку подъезжали машины, и синие мигающие огни проникали в хижину через распахнутую дверь. В стеклянных глазах мелькал призрачный свет, подобие жизни.

Людивина повернулась и обнаружила последний участок стены.

Большую его часть занимал плакат.

Ей был знаком этот рисунок.

Человеческое тело с грубыми линиями, черное, застывшее, словно мертвое, с птичьей головой.

Человек из шахты Ласко.

Подпись Харона.

39

Обратный путь на шахту «Фулхайм» показался бесконечно долгим.

Ночь словно застыла, время остановилось. За стеклом снова и снова мелькали одни и те же фасады. Те же поля. Те же заправки на федеральной трассе.

Де Жюйя приказал им немедленно вернуться во временный штаб. Он был немногословен, не посочувствовал, не поинтересовался здоровьем, что было на него не похоже.

– Он беспокоится, – пояснила