Проощание с детством - Агония Иванова

— Ты дурак! — крикнула она взволнованно, — ты просто идиот. Как ты не понимаешь!? Мне ничего от тебя не нужно. Я просто люблю тебя, — последнее она сказала хрипло и сдавленно, попятилась к краю, поскользнулась, но Саша успел ухватить ее за локоть и удержать от неминуемого падения вниз. Рита нервно сбросила его прикосновения.

— Давай, скажи, что такая тварь, как я, не способна на чувства, скажи что-нибудь в этом духе, — потребовала она, но ее одноклассник молчал, кусая обветренные губы. Известие о том, что она узнала его тайну, и то оказало на него, куда меньшее действие.

— Ну, так если я не способна… если я не умею. Научи меня, — добавила девушка куда менее уверенно и снова встретилась с ним взглядом. Теперь она пыталась понять с каким выражением он смотрит на нее, какие чувства вложены в этот немой разговор.

— А тебе не мерзко? — вдруг спросил Саша, — после того, что ты узнала?

Рита покачала головой.

— Я восхищаюсь тобой, — призналась она, но почему-то смутилась этих слов и отвела взгляд.

— Прекрати, — осадил ее парень. Он вдруг развернулся и быстрой походкой направился к выходу с крыши, брезгливо переступая через промокшие листы изуродованной газеты. Рита тоскливо смотрела ему в след, а потом не выдержала. Настало время наступить на горло остаткам собственной гордости.

— Саша! — позвала она и голос ее сорвался на крик, жалобный, нелепый и такой непривычный для ее высочества, — пожалуйста, не уходи… — она побежала к нему, вцепилась в него, обняла как-то неловко, чувствуя глупую потребность в тепле. Недолюбленный ребенок.

— Как же ты живешь с этим, как?! — горячо зашептала девушка, — бедный, хороший Саша… ну за что так с тобой… почему!? Как же это… как же ты молчишь об этом?!

— Я не привык жаловаться, — спокойно сказал он, некоторое время он думал, куда деть руки, а потом все-таки обнял Риту тоже. Ощущение было странное, непривычное, но приятное. Было в нем что-то от забытого, давно ушедшего детства, что-то наивное, несмелое, искреннее. Сейчас он видел ее настоящую, ее обнаженную душу, без фальши, без надменности, без коварства и наигранности. Ребенок, который сам запутался в своих кознях, в паутине лжи и интриг, которые она успешно ткала столько лет.

— Но это же так тяжело… в одиночку нести это… — грустно продолжала Рита и на ресницах у нее висели слезинки, когда она подняла голову, чтобы поймать его взгляд, — позволь мне помочь тебе, разделить твою боль?

— Что за ерунду ты городишь? — возмутился Саша, опомнился, выпустил ее из объятий, отстранился, сделал шаг назад, восстанавливая безопасную дистанцию. Он про себя радовался, что на крыше никто не мог увидеть их вместе. Особенно Миша.

— Прости… — коротко бросила Рита и стала шарить по карманам расстегнутого пальто в поисках сигарет. Между ними росла пропасть, страшная, непреодолимая пропасть, через которую невозможно было перепрыгнуть, которая, как бронированное стекло возвращала все звуки назад. Не дозваться, не докричаться. Даже общая тайна не была мостиком, который мог бы помочь преодолеть расстояния, растопить полярные льды.

Саша смотрел на Риту какими-то другими глазами и его пугали новые ощущения, наполнявшие душу. Он видел перед собой хрупкую маленькую девочку со смешной челкой, большими глазами, которые, не смотря на ее любовь к грязевым ваннам оставались все такими же чистыми и глубокими, по-своему мудрыми, но такими потерянными и отчаянными. Ее тоненькие пальчики прикрывали огонек зажигалки от ледяного промозглого ветра, трепавшего края ее пальто и легкую ткань блузки. Саша подумал, что, скорее всего, она чудовищно замерзла на этом ветру. Он неуверенно шагнул к девушке, хотел запахнуть на ней пальто, но она испуганно отшатнулась, не зная, что он собирается делать.

Маргарита Польских. Хозяйка их жалких глупых душонок, кукольник и бог. Еще никогда раньше она не была ТАКОЙ жалкой, как загнанный зверек, молящий охотника о спасении.

Саша отобрал у Риты сигарету, которую ей так и не удалось зажечь, снова притянул ее к себе, на этот раз, не встретив никакого сопротивления. Она тихо плакала у него на груди и казалось, что так и должно быть, что все правильно.

— Ну чего ты ревешь? — хотел сказать грубо, а вышло как-то мягко, неуверенно. Голос его выдавал.

Рита продолжала всхлипывать, не торопясь что-либо объяснять. Саша мучительно соображал, что ему делать с этой новой проблемой, совершенно внезапно свалившейся ему на голову. Проблема, конечно, была старой, но теперь она приняла совсем другой оттенок, стала еще более чудовищной и сложной. С Ритой, надменной королевой, которая над ним насмехалась и хотела ему зла, желая выведать его тайну, еще как-то можно было что-то придумать, избавиться от нее, противостоять. Но как быть с глупой девчонкой, признавшейся ему в любви, да еще и к тому же, знавшей его секрет, он не представлял. Ответ был, простой, логичный ответ. Но Саша боялся называть его даже про себя.

— Бедный… что же пришлось тебе пережить… — шептала Рита и, судя по тому, что ее плечи стали вздрагивать сильнее, у нее начиналась истерика. Ее ладонь поймала Сашину руку и их пальцы переплелись, она вцепилась, как утопающий в соломинку.

— Хватит меня жалеть, — раздраженно сказал Саша. Что-то злое в его душе насмешливо напоминало о том, что всех тех людей, жизнями которых Рита некогда вертела, ей жалко не было. С чего это вдруг она стала само сострадание?

— А он… где сейчас он?

— Скоро выйдет на свободу, срок ему маленький дали, — без особого энтузиазма пожал плечами парень. Риту смутило его равнодушие.

— Ты даже не станешь искать его?

— Зачем?

— Чтобы отомстить… — выпалила Рита отчаянно, но потом ее голос снова стал слабым и тихим, она продолжала, — я найду его… он еще пожалеет…

— Не нужно, — осадил ее Саша, — все это в прошлом. Не говори глупостей, — он поймал себя на том, что сейчас разговаривал с ней, как с маленьким ребенком. Это показалось бы ему забавным, если бы не было так грустно, — ты совсем замерзла, — заметил он, все-таки отстранил девушку от себя, как мог мягко и застегнул на ней пальто, — пойдем?

Рита неуверенно кивнула. Саша взял ее за руку и повел к выходу, обходя заледеневшие лужи. У черного портала чердака он остановился и сделал то, чего никак от себя не ожидал, не ожидала и королева, которая испугалась, что в нем все-таки снова проснулось то страшное и злое, что так готово было уничтожить ее еще совсем недавно. Он поцеловал ее, смешно, неумело, глупо, плевав на все, что могло его остановить, поддавшись какому-то минутному чувству, порыву, всколыхнувшему в душе что-то спрятанное на глубине. Рита возликовала, все время, пока они шли вниз по лестнице, глаза ее горели теплым ласковым светом, непривычным и манящим. У нее появилась маленькая надежда, которую она теперь любовно выращивала и лелеяла.

— Ты точно не станешь всем разбалтывать? — на всякий случай спросил Саша. Рите стало неприятно его недоверие, но она и виду не подала. К ней постепенно возвращалась ее прежняя смешливость и уверенность в себе.

— Не стану, — пообещала она и нахмурилась, — да если и стану то что!? Угрожать мне снова будешь!?

— Прекрати.

— Да ладно. Не боюсь я твоих угроз, ты даже целоваться не умеешь, — язвительно выдала Рита, оставшаяся собой довольна. Сашу это обидело, он помрачнел и решил ответить ей тем же.

— Зато у тебя опыта, как у старой проститутки, — буркнул он и, закончив обмен любезностями, они разошлись в разные стороны.

Глава восьмая

Лариса настояла на том, что Кеша хоть на один день, но должен вернуться в школу, потому что если он этого не сделает, то его ждут большие проблемы. Если Елена Львовна орала и топала ногами, но понимала его семейную ситуацию, то Евгению Олеговну едва ли могли тронуть какие-то оправдания. Она просто выкинет Кешу и все этим закончится, его больше никуда не возьмут во втором полугодии десятого класса и ничего лучше, чем аттестат за восьмой ему не светит. Лариса думала об этом, Кеша же думал о том, как ему не хочется в школу.

До поворота они дошли вместе, а потом разошлись в разные стороны, чтобы не вызывать подозрений. Кеша не хотел, чтобы их видели вместе, сам не зная, почему. Что было постыдного в том, что теперь они вместе — раз и навсегда — сказать было сложно. Ведь они оба хотели этого, ломались, рвались и стремились друг к другу. Разрумянившееся от мороза лицо Ларисы было таким чужим, таким непривычным, и ее нежная улыбка, адресована ему одному.

У школьного крыльца его нагнал Коля, вид у него был какой-то потерянный.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал, — не очень-то радостно хмыкнул парень. Кеша поморщился, потому что его всегда раздражал этот человек, хотя они и общались достаточно хорошо.

— Я пропустил что-то интересное? — спросил Кеша, поправляя очки, как обычно сваливавшиеся с носа из-за разболтанности душек. Перед тем, как дернуть тяжелую железную дверь, он опасливо обернулся на Ларису, которая о чем-то весело болтала с Орловой, направляясь к школе.