Дарий Великий заслуживает большего - Адиб Хоррам

по моим губам. Я поцеловал подушечку, но потом он запихнул палец мне в рот и потерся о внутреннюю поверхность щеки.

Такого рода штуки можно увидеть в порно.

(Если быть до конца честным, именно в порно я это и видел.)

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Ничего.

– Мне не нравится.

Лэндон побледнел.

– Прости.

– Ничего. – Я поцеловал его в плечо.

Он положил руку мне на бедро (к счастью, на правое) и принялся его поглаживать. Потом он потянулся меня поцеловать и опять проделал этот фокус с засасыванием языка.

По коже словно забегал электрический ток.

На этот раз Лэндон первым прервал поцелуй.

Он явно тоже возбудился.

– Мой папа вернется только вечером. Чем бы нам заняться? – спросил он.

– Сыграешь мне? Я ни разу не слышал, как ты играешь на фаготе.

Лэндон уставился на меня.

– Ну или можем просто посидеть, пообниматься.

Лэндон поцеловал меня и положил голову мне на грудь.

– Мне нравится с тобой обниматься.

Я снял его руку с моего бедра и поднес к губам, чтобы одну за другой поцеловать все костяшки пальцев.

Лэндон чуть подвинулся, так что теперь его волосы пощекотали мне подбородок, а я обхватил его руками и уложил нас на диван.

Потом глубоко вздохнул.

А Лэндон фыркнул, пробормотал едва слышно: «Значит, не то, что я подумал?» – и мы расхохотались.

Вторая заварка

В тот вечер, после того как мы с папой посмотрели довольно-таки безумную серию «Неосторожность», я попытался дозвониться до Сухраба. Опять. Но маленькая зеленая иконка со значком вызова продолжала мигать, сигнал скайпа метался по моей комнате, а Сухраб все не отвечал.

Я не знал, что делать.

Сухраб был человеком, который всегда помогал мне привести мысли в порядок.

Я сбросил вызов – и снова ткнул в зеленую иконку. А потом предпринял третью попытку. Звонил и звонил, пока вызов не завершился автоматически.

Бесполезно.

Я пожевал губу – и решил попробовать дозвониться до Маму.

Я знал, что ужасно эгоистично звонить бабушке только потому, что твой лучший друг не отвечает. И презирал себя за это.

И как я должен был говорить с Маму теперь, после смерти Бабу?

Она ответила почти сразу. Раздался резкий звук обратной связи, экран потемнел и тут же вспыхнул белым. Соединение установлено.

– Здравствуй, Дариуш-джан.

– Здравствуй, Маму. – Я едва не расплакался от того, как рад был слышать ее голос. – Как ты?

Она вздохнула.

– Потихоньку, маман. Тяжело мне.

– Понимаю.

– Я скучаю по вам. Хорошо бы вы снова приехали в гости.

– Да, это было бы здорово.

Кажется, тут я расплакался, но совсем чуть-чуть.

– Дядя Джамшид сейчас с тобой? Или Сухраб?

Мысль о том, что Маму сидит дома одна, разрывала мне сердце.

И еще я все-таки надеялся, что Сухраб у нее.

– Нет, дома только я. Зандаи Симин собиралась прийти сегодня, будем готовить абгушт. Ты знаешь, что такое абгушт?

– Да.

Абгушт приблизительно переводится как «мясная вода». На самом деле это мясо, которое тушится до тех пор, пока не начнет отваливаться от кости. Абгушт полагается есть с хрустящим хлебом.

– Ты же помнишь, как Бабу его любил.

Я шмыгнул носом.

– А как у тебя дела, Дариуш-джан? Как в школе? Как соккер? Как на работе? Как папа? Как мама?

– У них все нормально. И у меня все в порядке. – Я не хотел рассказывать Маму, что мама вымотана до предела. Или что у папы депрессия. Или что я начинаю тихо ненавидеть свою работу.

Я понимал: нужно притвориться, что здесь все хорошо, потому что там все было плохо.

– Маму?

– Что такое?

– Ты давно видела Сухраба?

Маму отвела взгляд.

– Я просто никак не могу до него дозвониться.

Сухраб был мне нужен.

И пусть я ненавидел себя за эгоизм, я чувствовал, что без лучшего друга не справлюсь.

– Сухраб сейчас очень занят. В школе. И матери помогает.

– Понятно.

– Я передам ему, что ты звонил, хорошо?

– Да, хорошо.

– Приятно было поболтать с тобой, Дариуш-джан. – Голос Маму изменился. Он стал выше.

Я не понимал, что происходит.

О чем Маму не решалась сказать вслух?

– Я люблю тебя, Маму.

– И я тебя, Дариуш-джан. Пока.

Я бы очень хотел, чтобы папа задержался подольше.

Чтобы он подсказал мне, что делать с работой в «Роуз Сити». И со всем остальным.

Но я лишь улучил минутку, чтобы попрощаться с ним перед отъездом в аэропорт утром в понедельник.

– Пап?

– Да?

– Возвращайся скорее.

– Приеду, как только смогу.

Он взял мое лицо в ладони. Под глазами у него опять темнели круги.

Я бы сделал что угодно, лишь бы их стереть.

– Я тебя люблю.

– Ты как? – спросил Чип, когда мы в понедельник выходили из раздевалки.

– Нормально. А что?

– Ты все время теребишь завязки от капюшона. Обычно ты так делаешь, когда нервничаешь.

Я отпустил завязку.

Я не думал, что люди обращают на такое внимание.

И уж точно не думал, что Чип принадлежит к числу этих людей.

– Не хочешь зайти? Эви любит, когда ты приходишь в гости.

– Не могу.

– Понятно.

Чип пробежался рукой по волосам.

– Мне работать надо.

– А. Я подумал, ты до сих пор на меня злишься.

– Нет. Просто…

– Что «просто»?

– Не знаю.

Чип облокотился на стойку для велосипедов и посмотрел на меня.

Он молчал.

А я по какой-то неведомой причине сказал:

– Не хочу сегодня идти на работу.

– Как так?

– Не знаю.

– Тебе все еще нравится там работать?

– Да, – на автомате ответил я. – Может быть. Не знаю.

– Создается впечатление, что знаешь.

Я покачал головой.

А потом сказал:

– Я целую вечность мечтал попасть в «Роуз Сити Тиз».

А Чип сказал:

– Ты знаешь, почему я в этом году пошел в сборную по соккеру вместо американского футбола?

Я потянулся было к завязке, но одернул себя.

– Потому что я ненавижу американский футбол. Я играл в него с детства и с каждым годом любил все меньше. В прошлом году я буквально заставлял себя ходить на тренировки. И, кроме Трента, у меня не было друзей в команде. Только благодаря ему я продержался до конца сезона.

– Понятно.

– Уйти было непросто. Тренер Уинфилд до сих пор на меня злится. И мама злится, потому что мы потратили целое состояние на щитки, шлемы и прочее. Кстати, Сорин тоже раньше играл.

Чип сглотнул, и кадык заходил под кожей.

Кадык у него был выдающийся.

– Я вот что пытаюсь сказать: если что-то не делает тебя счастливым, есть ли смысл продолжать?

У меня запекло в груди. Пульсар снова начал вращаться.

Могу ли я уйти из «Роуз Сити»?

Вот так просто?

Я прокашлялся.

– Мне нужна работа. Мама пропадает в