Истинная правда. Языки средневекового правосудия - Ольга Игоревна Тогоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тем не менее после Реймса Жиль де Ре постепенно сходит с политической сцены. Он не сопровождал Жанну в ее неудачном походе на Париж и в конце 1429 г. вернулся в Бретань, где вскоре родился его единственный ребенок – дочь Мария. В декабре 1430 г. Жиль еще участвовал в сражении при Лувье, а в 1432 г. – в битве под Ланьи. Но 15 ноября 1432 г. умер Жан де Краон, и Жиль вступил во владение наследством. Он удалился в свои земли, и с этого момента началась другая жизнь нашего героя – жизнь, о которой нам мало что известно[587]. Высказывалось предположение, что Жиль появлялся на публике еще в 1435 и 1439 гг. Возможно, он приезжал в Орлеан на празднование дня освобождения города (8 мая 1429 г.) и два раза финансировал постановку «Мистерии об осаде Орлеана», в которой был изображен как одно из действующих лиц[588].
В остальном его частную жизнь окружала тайна – вплоть до 19 сентября 1440 г., когда Жиль де Лаваль, барон де Ре, правнучатый племянник Дюгеклена и маршал Франции, предстал перед церковным и светским судом Нанта по обвинению в многочисленных преступлениях: ереси, колдовстве, содомии, убийствах малолетних детей и т. д. Полностью признавший свою вину, Жиль был сожжен на костре 26 октября 1440 г. Ему было 36 лет. (Илл. 33)
Историки до сих пор спорят о том, что это был за судебный процесс: один из предвестников начинающейся во Франции охоты на ведьм – или же политическое дело, в котором интересы французского короля и герцога Бретонского оказались сильнее могущества их вассала. Некоторые предполагают также, что процесс Жиля де Ре был каким-то образом связан с процессом Жанны д’Арк[589]. Впрочем, я не собираюсь подробно останавливаться на политических тонкостях этого дела. Скажу лишь, что именно в связи с судебным процессом и выявленными в его ходе преступлениями (подлинными или вымышленными) Жиль де Ре остался в памяти потомков едва ли не самым ужасным персонажем французской истории (по крайней мере, ее средневекового периода)[590].
Не была ли – как считают многие – сказка, записанная Шарлем Перро, самым известным из дошедших до нас откликов на процесс Жиля де Ре? Являлся ли Жиль де Ре действительно прототипом Синей Бороды? И если нет, то почему этих героев продолжают отождествлять друг с другом до сих пор? Попробуем ответить на эти вопросы и понять, каким образом жизнь вполне конкретного исторического персонажа могла превратиться в знакомый нам с детства сказочный сюжет.
* * *Сборник Шарля Перро «Истории, или Сказки былых времен (Сказки моей матушки Гусыни) с моральными поучениями», где впервые была опубликована сказка о Синей Бороде, вышел в 1697 г.[591] В то же самое время к печати готовилось многотомное сочинение отца Ги Лобино, целиком посвященное истории Бретани. Из него французы, не знакомые со средневековыми хрониками, смогли узнать относительно полную версию жизни Жиля де Ре и историю его преступлений[592]. Основываясь на известных ему бретонских хрониках и свидетельствах современников, Лобино предлагал своим читателям «классическое» изложение событий: расточительный барон пытался заново разбогатеть, занявшись алхимией и поиском кладов. Кроме того, ради собственной похоти он насиловал маленьких мальчиков и убивал их, чтобы скрыть следы преступления[593]. Виновность Жиля де Ре не ставилась под сомнение ни Лобино[594], ни отцом Гиацинтом Морисом, автором следующего крупного сочинения, посвященного истории Бретани[595].
Впрочем, в этих трудах вопрос о близости двух персонажей – Жиля де Ре и Синей Бороды – естественно, не поднимался. С их отождествлением пришлось подождать до начала XIX в., когда уже никто не сомневался в его истинности[596]. Напротив, многие авторы полагали, что жизнь бретонского барона – единственный (и единственно возможный) источник популярной сказки[597]. Уверенность была столь велика, что некоторые исследователи без тени сомнения заявляли, что «Синяя Борода» – это прозвище самого Жиля де Ре, а литературный персонаж получил его позже, так сказать, по наследству[598].
Главный аргумент в пользу полной идентичности Жиля де Ре и Синей Бороды состоял всегда в том, что сказка, записанная Шарлем Перро, бытовала исключительно в Бретани, а потому и прототип ее героя следовало искать среди персонажей местной истории. Важную роль играло и то обстоятельство, что жители Шантосе, Машкуля, Тиффожа и прочих городков, некогда составлявших владения барона де Ре, еще в конце XIX в. были совершенно уверены, что именно в них и проживал Синяя Борода, хотя все эти замки располагались на приличном расстоянии друг от друга. Так, в Тиффоже путешественникам показывали не только ту комнату, где Жиль душил детей, но и другую – где он вешал своих жен. Известностью пользовалась также местная церковь св. Николя, где якобы эти последние были захоронены[599].
Любопытные истории, рассказанные старожилами, приводил в своем монументальном исследовании аббат Боссар. В первой из них говорилось о некоем старике, который встречал на прекрасном цветущем лугу несколько прелестных девушек. Они не пели и не танцевали, а только горько плакали. «Что с вами случилось?» – спрашивал старик. «Мы оплакиваем нашу подругу, Гвеннолу, самую красивую из нас. Ужасный Синяя Борода убил ее, как он убил всех своих жен. Синяя Борода – это барон де Ре». «Ничего, – заявлял в ответ старик. – Я – мессир Жан де Малеструа, епископ Нантский[600], и я поклялся защищать моих прихожан». «Но Жиль де Лаваль не верит в Бога!» – восклицали девушки. «Тем хуже для него!» – отвечал старик и с этими словами исчезал. История заканчивалась счастливо: «Снова девушки поют песни и танцуют на лугу. Нет больше Жиля де Лаваля! Синяя Борода умер!».
Второй рассказ аббата Боссара был посвящен появлению синей бороды у Жиля де Ре. Он рассказывал, как однажды мимо
