Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников

Вот первые три танка выбрались на ровное место и развернулись в цепь, разъехавшись в разные стороны. Правда, далеко им разъехаться не удалось, потому что теперь командирам машин стал виден истинный характер рельефа. Танки замедлили ход, но открыли орудийный огонь с ходу по лесу. Наверняка их по радио предупредили, что в лесу находится артиллерия. Вот и еще три танка выползли и стали расходиться, показались первые два бронетранспортера, несколько солдат, успевшие спешиться с машин, бежали в атаку. Огонь!

Бух! Бух, бух! Рявкнули за спиной орудия, и между танками взметнулись грязные черно-серые фонтаны земли. Машины увеличили скорость, но тут же крайний правый натолкнулся на мину, и под его гусеницей рванула вспышка огня, и земля полетела в разные стороны. Танк развернуло на месте, и тут же в него угодили сразу два фугасных снаряда. Танк загорелся, постепенно начиная чадить. Открылись люки, наружу полезли танкисты, но почти все они сразу же попадали от ружейного огня подпольщиков.

Оглушительно рвануло совсем рядом, и Буторин пригнулся. На голову посыпалась земля, сухие ветки и зеленые листья. Виктор потряс головой и оглянулся. Нет, не попали, но снаряд разорвался очень близко от позиции одного из орудий. Судя по всему, немцы лупили наугад, так и не поняв, откуда стреляют пушки. Молодцы словаки, хорошо замаскировали пушки. Выстрелы следовали один за другим. Пока первое орудие разгоняло немцев за мостом и сумело поджечь один из бронетранспортеров, три орудия, нацеленные на этот участок маленького фронта, сумели подбить еще один танк. Снаряд угодил куда-то в лобовую часть и, видимо, повредил прицел и оптику. Танк замедлил ход. Обогнавший его другой танк на всем ходу напоролся на мину и тоже загорелся.

Немецкая пехота пошла вперед, догоняя тормозившие танки, командиры которых наконец поняли, что перед ними минное поле. И рассчитывали они на то, что мины здесь сплошь противотанковые. И тут рванул первый фугас. Такого Буторин еще не видел! Взрывом мощного фугаса переднюю часть бронетранспортера подбросило так, что пулеметчик вылетел наружу и остался лежать, распластавшись на земле. Нескольких пехотинцев, бежавших в атаку рядом с бронетранспортером, разметало взрывом, как шахматные фигурки ветром по доске. Было видно, как были беспомощно растопырены их ноги и руки.

Пехота почти сразу залегла, но окапываться немцы не стали. Буторин хорошо знал, как немцы атакуют. При малейшей заминке они начинают окапываться, независимо от того, какой команды ждут. Даже если вечером они прекращают атаку, а утром ждут продолжения наступления, то зарываются в землю почти в полный рост. И это оправданно, потому что за ночь может случиться всякое, вплоть до подхода советских танков и мощного подкрепления. И тогда они к такой неожиданной контратаке будут готовы.

Вперед вышли бронетранспортеры и открыли ураганный пулеметный огонь по лесу. Буторин услышал за спиной сквозь грохот стрельбы крики людей. Значит, появились первые раненые и убитые. Если немцы не откатятся и не пойдут вперед, то при таком подавляющем огневом превосходстве они за несколько часов под корень срубят очередями и осколками снарядов весь лес, перепашут все позиции, а потом пойдут в атаку на опустевшие позиции. Два снаряда разорвались среди залегшей в поле пехоты, третий угодил точно в мотор бронетранспортера, и взрывом машину разворотило, как консервную банку. Взметнулись огненные смерчи, и остатки боевой машины заполыхали как костер.

Но атака на этом не захлебнулась. Танки пятились с минного поля и, не переставая, вели огонь по лесу. Зато вперед выдвинулись бронетранспортеры, а потом поднялась пехота. Немцы бежали, словаки открыли бешеный ружейный огонь, трещали автоматы, но слишком мало врагов падало на землю. Казалось, еще сотня метров, и немцы ворвутся на позиции подпольщиков. И тут рванул второй фугас, разбросав изуродованные тела десятка немецких солдат. Буторин не знал, кто почувствовал этот важный момент, скорее всего, это был Сосновский, и он отдал команду пулеметчикам открыть огонь. Ошарашенные, обескураженные и подавленные таким чудовищным взрывом и потерями, немцы остановились и попятились, отстреливаясь. И тут с одного фланга по ним ударили очереди пулемета MG-42. Со скорострельностью 1200 выстрелов в минуту он поливал свинцом поле перед позициями словаков и выкашивал немецких солдат, выкашивал. С другого фланга вдоль вражеских рядов ударила «зброевка». И немцы побежали.

Бронетранспортеры попытались изменить ситуацию и выдвинуться, прикрыть своей слабенькой броней пехоту, но тут же два из них взорвались и запылали жарким огнем. А потом загорелся еще один танк. Буторин отложил бинокль и стал смотреть на поле, усеянное телами немецких солдат, на горящие танки, бронетранспортеры. Такая же картина была и у моста. «Кажется, отбились», – подумал он без всякой радости. Конечно, убитые враги – это хорошо, это победа. Но там, за спиной Виктора, сейчас были убитые и раненые словаки, которые не захотели смирно ждать Красной Армии, братьев славян, которые придут из другой страны и выгонят нацистов так, как выгнали их из своей страны. Они не стали ждать победителей, а решили стать ими сами. Это их долг и их право. Это их вклад даже не в общее дело борьбы с фашизмом, это их вклад в новую жизнь, в новый мир, каким он будет в Европе после войны.

Стыдно приходить в этот новый мир иждивенцем, в него хочется входить хозяином, чтобы тебя уважали не только жители освобожденной Европы, но и ты сам себя уважал. Бой выдержан, и надо вставать и идти помогать раненым, закрывать глаза убитым. И думать, как выдержать следующий бой. А ведь он может быть, и он обязательно будет. Только вот у немцев сил может оказаться намного больше, чем у словаков. А может быть, они и не успеют? Слабое утешение. Буторин хорошо знал, что на войне нельзя мечтать, надеяться на что-то только потому, что тебе этого хочется. Нет, война – самая большая реальность на всем белом свете. В ней нет места выдумкам и фантазиям. На войне работает только один закон – закон причинно-следственной связи.

Глава 9

Звук автомобильного мотора Шелестов услышал сразу, как только открыл окно дома. Это ехала грузовая машина, и в этом не было ничего удивительного. Но вот звуки мотора еще одной машины послышались левее, с другой стороны поселка, а потом и третьей машины. Первая же мысль, которая пришла в голову, была: поселок окружают с трех сторон.

– Борис, иди сюда, – позвал он Когана.

Разведчик, чистивший автомат, отложил разобранные части оружия и, вытирая руки тряпкой, подошел к окну. Судя по