Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

именно там. Вероятно, фотографировали от одного из столов в глубине зала, рядом с кассой. Эми на снимке смотрела на часы – похоже, кого-то ждала.

Кто бы ни отправил Джону письмо – этот человек находился с Эми в одном помещении. Не исключено, что снимок сделан сегодня.

Он тут же набрал бывшую жену. Специально не заносил ее номер в контакты на новом телефоне, однако помнил его наизусть. Джон слушал гудки, и с каждой секундой его сердце билось все быстрее. Наконец в трубке раздался сонный голос:

– Алло…

– Эми, это Джон.

– Что? Джон? Знаешь, сколько сейчас времени? Уже полночь.

– Прости. Спасибо, что ответила.

– Это не твой номер. Я даже собиралась отбить звонок.

– Да, у меня новый телефон. Слушай, извини, что потревожил. Просто хотел уточнить: у тебя все в порядке?

В динамике раздался легкий шум, и Джон представил, как Эми садится в постели. На ней любимая пижама в полосочку. Или… она не одна, сидит обнаженная, натягивая простынь на грудь.

– Да, все отлично, – раздраженно сказала Эми. – Почему должно быть иначе?

– Ты последнее время ничего странного не замечала? – продолжил Джон. – Вокруг дома никто не крутится? За тобой не следят, не пытаются сфотографировать?

– Джон, что ты несешь… Похоже, выпил?

– Нет-нет. Просто беспокоюсь.

– От тебя ни слуху ни духу уже несколько месяцев, бумаги на развод не подписаны, и вдруг ты звонишь в середине ночи и говоришь, что беспокоишься?

– Я… кое-что случилось.

– Со мной ничего не случилось, Джон. Ничего, понимаешь? Я наконец спокойна, живу своей жизнью, прошлое оставила позади. Пытаюсь быть нормальным человеком.

На заднем фоне прозвучал голос с вопросительными интонациями. Эми была не одна. Что ж, это к лучшему. Все же она под защитой.

– Береги себя, хорошо? – пробормотал он. – Будь осторожна. Запирай двери и окна. И занавески вечером задергивай.

– Ты наконец подпишешь документы, Джон? – вздохнула Эми.

– Да, подпишу.

– Хорошо. Теперь слушай меня: я не возражаю поддерживать контакт. Собираюсь сохранить дружеские отношения. Только звони в нормальное время, идет?

– Спокойной ночи.

Джонатан едва удержался, чтобы вновь не извиниться. Прощения у Эми он просил не раз, но между ними все равно ничего не менялось.

* * *

Открывая дверь дома Сэффи, Джон ожидал, что Девочка, виляя хвостом, выскочит в прихожую, однако вовремя вспомнил: пришлось запереть ее в кухне, иначе мягкой мебели пришел бы конец. Следовало отдать должное Сэффи: та даже не спросила, что он решил с собакой, не поинтересовалась, в каком состоянии обстановка. Доверяет, в отличие от женщины, с которой он прожил семь лет.

Дверь кухни была приоткрыта – и ни следа Девочки. Свет горел: уходя, Джон оставил его включенным. Он глянул в сторону лежанки, надеясь, что собака спит. Увы, надежды не оправдались. Если выбралась из кухни – почему не прибежала его встретить?

– Девочка! – крикнул Джон и подергал дверь запасного выхода.

Заперто.

– А я принес вкусняшки!

Тишина. Он заглянул в гостиную – пусто. Толкнул дверь в гараж – закрыто. Невольно вспомнил послание в инстаграме: «Я знаю, где ты живешь». Решил тогда, что тролль говорит о доме бывшей жены. А если нет? Неужели с его собакой что-то сделали? Вдруг кто-то прямо сейчас таится в доме?

Джон осмотрелся в поисках подходящего оружия и ничего не нашел, кроме высокой стеклянной вазы. Подхватил ее – увесистая. Взялся за горлышко, перевернул тяжелым донышком вверх и бесшумно обошел первый этаж. В гостевой спальне – темно и тихо. Включив фонарик на телефоне, он заглянул под кровать, в шкаф и в ванную. Прислушался, затем поднялся по лестнице. Дверь в комнату Сэффи приоткрыта. Была ли она раньше притворена? Джон не помнил, да, собственно, наверх и не ходил ни разу.

Перехватив вазу, он толкнул дверь ногой. Его встретила темнота. Джон обвел комнату лучом фонарика и увидел маленькую съежившуюся фигурку собаки. Ее глаза отразили свет, и животное тихо заскулило.

– Девочка… – облегченно выдохнул он.

Надо же, не ожидал, что будет так переживать. Поставив вазу, щелкнул выключателем. Собака свернулась клубком у дальней стены с пристыженным выражением на морде. Кончик хвоста пару раз тихо колыхнулся.

– Ну, что натворила? – спросил Джон, вообразив кучки экскрементов на белом ковре, изжеванную обувь от «Маноло Бланик» и порванные костюмы от «Шанель». Девочка негромко и виновато фыркнула.

Дверца встроенного шкафа была открыта.

– Надеюсь, твой выбор пал на недорогие вещи, – пробормотал Джон, – иначе я не расплачусь.

Он распахнул дверцу, включил свет и с ужасом огляделся. Шкаф на поверку оказался просторной гардеробной, и Девочка определенно здесь порезвилась. На полу валялось несколько перевернутых пар туфель; сумочки сброшены с полок. Из коробки высыпались яркие шелковые шарфики. Джон встал на колени и принялся наводить порядок. Заодно искал на вещах следы зубов, дырки и влажные пятна. В помещении уместилось несколько шкафов вдоль стен; одежда аккуратно висела на плечиках и лежала стопками на полках. В дальнем конце стояло зеркало. Все здесь было продумано до мелочей, и Джон задался вопросом: сколько вещей нужно женщине?

Услышав за спиной тяжелое дыхание, он обернулся. Девочка застыла в дверях, наблюдая за хозяином.

– Если я вляпаюсь рукой в собачье дерьмо, имей в виду, – предупредил ее Джон и пополз дальше.

В глубине гардеробной, под стулом, стояла мягкая, обшитая тканью коробка. Такие можно увидеть по телевизору – в передачах, посвященных организации пространства. Девочка поработала над ней особенно тщательно: сорвала крышку и вывалила содержимое на пол. Чего тут только не было: разнообразная одежда, пояса и… И кое-что еще, настолько знакомое и неожиданное, что Джон замер с вытянутой рукой. Он долго смотрел на высовывающийся из-под какой-то тряпки предмет, пытаясь поймать крутившуюся в голове мысль.

А потом сообразил. Он точно знал, что означает находка.

Сэффи все это время ему лгала…

29

Сижу в Южном Кройдоне за рулем позорного «фиата уно», отхлебываю латте с кокосом и небрежно листаю «Уолл-стрит джорнал». Машинка принадлежит Сюзи, и в обстановку она вписывается как нельзя лучше. На мне солнцезащитные очки от «Accessorize» (пошло, знаю) – если меня кто-то и заметит, решат, что я озабоченная домохозяйка, встречающая детей из школы. Только никто на мой «фиат» внимания не обратит.

Когда-то в детстве, еще при жизни Гарольда, мне хотелось жить в пригороде. Урывками смотрела сюжеты по телевизору, пока няня разговаривала по телефону, и пригороды казались мне сущим раем. Полноценные семьи: дети, мамы, папы… Обязательно в кадре мелькали либо дедушка, либо бабушка. Дружные соседи собирались на пикники и всякие праздники. У кого-то имелась домашняя прислуга: повар или, например,