Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

себя. А у моего дома труп оставили, потому что знали: я обязательно обнаружу связь.

– Вы говорили о Мусорщике в эфирах подкаста?

– Да, после того как нашли четвертую жертву – примерно за полтора месяца до исчезновения Фандуччи.

– Звучит правдоподобно. – Я заношу информацию в соответствующие колонки. – Что еще у нас есть?

– Многие жертвы знакомы со своими убийцами. Никогда не помешает изучить отношения в семье.

Записываю: «семья – жена?» в колонке «Убийца». Под заголовком «Мотив» пишу: «ревность, семейные проблемы».

– Следует держать в уме, что Сирил может лгать и Фандуччи убил именно он, – замечаю я. – Это самый простой вариант, и он позволяет закрыть все вопросы.

– С другой стороны, у Сирила идея фикс: он не любит, когда за чужие преступления наказывают невиновных. Его брата, Фила Уолкера, действительно осудили за ограбление, к которому он не имел отношения. У Сирила нет причин темнить.

– Зато есть желание поморочить вам голову. Это ведь по вашей милости он попал за решетку.

– Кроме того, – задумчиво бормочет Джон, – все его жертвы подвергались сексуальному насилию. На вопрос, случилось ли подобное с Фандуччи, Атертон не ответил. Полагаю, что нет.

– Возможно, Фандуччи просто не понравился Сирилу.

– Если так, он существенно отклонился от своей модели.

– Разве иногда маньяки не убивают без всякого повода? Ни видимого мотива, ни фирменного почерка.

– Только не серийные убийцы. У них весь смысл преступления заключается в мотиве. Сирил убивал, потому что жаждал любви. Совершить убийство по иной причине или вовсе без нее, с его точки зрения, – полная бессмыслица. Возможно, он даже посчитал бы подобное действие аморальным.

Этот мужчина видит меня насквозь. Боже, мне кажется или трусики вдруг намокли?

– Все же запишем, – предлагаю я. – Это может быть либо Сирил, либо неизвестный нам убийца. И мешок с останками на вашем крыльце он оставил без задней мысли.

– Не думаю, – вздыхает Джон. – Скорее всего, меня выбрали не случайно, только надо понять почему.

– Жизнь без случайностей не обходится, – возражаю я. – Например, однажды я села в такси у вокзала «Сент-Панкрас» и заметила, как между подушек сиденья что-то поблескивает. Запустила туда руку и вытащила ожерелье, которое потеряла на пути к вокзалу пять дней назад! Чистой воды случайность, что я села в ту же машину. Кстати, меня покоробило, что водитель ни разу не удосужился почистить салон, пока я была в Париже.

Джон кивает, хотя вряд ли мне удалось его убедить. Пишу: «Сирил» и «неизвестный психопат» в колонке «Убийца».

– Кто еще это мог быть? Есть желающие сделать вам гадость?

Джон морщит лоб и отхлебывает пиво.

– Ну, может, у меня и есть враги, только ни одного вспомнить не могу. Интересно, каковы шансы, что я знаком не с одним, а с несколькими убийцами?

– Мы этого не узнаем, пока они не окажутся в тюрьме. – Я бросаю взгляд на свои записи. – Что ж, пожалуй, отправная точка есть. Ничего любопытного о Фандуччи не узнали?

– Полиция его имя в сводках не давала, однако, судя по допросу, пропал он пятнадцатого числа, между двумя и четырьмя часами ночи. В интернете удалось найти название его ночного клуба и выяснить, что раньше Фандуччи владел еще одним – в Брикстоне. Раздобыл его адрес. Кажется, жена убитого преподавала в начальной школе, хотя подробной информации в сети нет. Атертон упомянул: Фандуччи был осужден чешским судом за драку, имеет пятерых детей. Играл в крикет в местной команде.

– Крикет?

Заношу ручку над блокнотом. Не вписать ли «крикет» в колонку «Мотив»?

– Я думаю, можно с полной уверенностью утверждать, что биты для крикета не послужили орудием убийства и расчленения, – улыбается Джон.

– В спорте не разбираюсь, даже прикидываться не стану.

Все же делаю запись. Итальянец, увлекающийся крикетом? Очень необычно. Закрыв блокнот, резюмирую:

– Несколько направлений для расследования у нас имеется.

– Тем не менее наш разум должен быть открыт для любых версий, – предупреждает Джон.

Ничего не могу с собой поделать – растягиваю губы в чувственной улыбке и шепчу:

– Вы даже не представляете, насколько открыт мой разум.

Уверена: в этот миг он и думать забыл о том, что изучал в телефоне.

27

В «Магии» – клубе Фандуччи – громко играл приятный фанк, а в зале было почти пусто. Миллион зеркал, маленькие неоновые табло с лозунгами типа «Танцуй как душа просит» и «Ты лучший». Никто не танцевал, лишь несколько посетителей сидели с выпивкой за столиками или у стойки бара.

– Надо поговорить с вышибалой, – шепнула Сэффи, взяв Джона за руку. – Они обычно в курсе всего, что происходит. Моя сестренка когда-то встречалась с одним из них. Недолго – минут пять, и он выложил ей просто невероятное количество сплетен.

Джон кивнул и предложил:

– Давайте сначала выпьем.

Он не мог припомнить, когда последний раз посещал ночной клуб. Должно быть, еще в студенческие времена. А вот Сэффи чувствовала себя словно рыба в воде. Впрочем, вероятно, она везде как дома, даже в Пекхэме. На нее засмотрелись мужчины из-за углового столика, и Джон ощутил смесь раздражения (на его даму беззастенчиво пялятся) и гордости (появился в клубе с женщиной, от которой глаз не оторвать). К его мыслям примешивалась и тревога: яркая внешность его спутницы могла стать помехой в их предприятии.

Все же куда проще было бы вести расследование в одиночку.

Подойдя к бару, он заказал пива. Сэффи попросила сделать коктейль. Бармен начал наполнять шейкер льдом, и Джон небрежно обронил:

– Мы здесь первый раз. Когда начинается самое веселье?

– Ну, с минуты на минуту состоится девичник, приятель, – пожал плечами парень, указав на украшенный серебристыми шариками угол зала. – Вообще по четвергам у нас довольно скучно.

– Наверное, по выходным народу куда больше?

– Теперь такие времена, что не особо. – Он театральным жестом налил в шейкер из бутылки. – Если честно, подыскиваю другую работу, где лучше с чаевыми, брат.

Джон, поняв намек, положил на стойку десять фунтов и хмыкнул:

– Странно это слышать. Играю с Франческо в крикет, и он всегда утверждал, что клуб пользуется успехом.

– Ну а что он еще должен говорить…

– Давненько его не видел. С ним ничего не случилось? Может, в отпуск уехал?

– Мне бы не хотелось трепать языком, да и вообще – я ничего не знаю. – Смешав коктейль, бармен придвинул к Сэффи бокал на тонкой ножке, а затем налил Джону пива. – Желаете что-нибудь еще?

Сев за столик, Сэффи отхлебнула напиток и поморщилась:

– Неудивительно, что его не балуют чаевыми.

– Ну, тут могут быть и другие причины. Если клуб терпит бедствие, значит, у них проблемы