Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

Джон вновь невольно попятился и уперся спиной в стену.

– Вчера вечером, – признался он.

– До того, как фактически предложили мне заняться сексом, или после?

Сэффи была вне себя. О порванном платье и припрятанной книге речь уже не шла. Она злилась не на шутку, не по-женски, напомнив Джону отца, когда тот выпивал лишнего и принимался учить сына уважать старших. Другое дело, что папаша в такие минуты становился слезливым и в то же время жестоким, а Сэффи себя контролировала. Оставалась расслабленной, однако ее выдавала напряженная интонация, а в глазах плескался холодный гнев.

– Э-э-э… после. Уже в такси. Но…

Она стиснула зубы и, сощурив глаза, уставилась на Джона, у которого слова застряли в горле. На долю секунды он решил, что Сэффи собирается дать ему пощечину или швырнуть в голову чем придется. Или, как минимум, завизжать от злости.

У него похолодело в груди, неприятно запульсировал шрам от ножевого ранения.

– И почему я ни капли не удивлена? – процедила Сэффи, непроизвольно сжав кулаки.

Она вихрем выскочила из комнаты. Джон еще не успел перевести дух, как внизу с силой хлопнула входная дверь.

31

Сижу в кафе в Шепердз-Буш, потягивая вполне пристойный двойной эспрессо и наблюдая за Эми Дерозье. Та, облаченная в штанишки для йоги, занимает столик у окна. Что-то читает с экрана смартфона, улыбается и, свернувшись калачиком в кресле, пишет эсэмэску. На лице у нее счастливое предвкушение – ждет ответа.

Явно с кем-то заигрывает. Черт, неужели с Джоном? Возможно, обменивается сексэмэсками?

Не понимаю, что со мной происходит. У меня случались романтические отношения, и я ни разу в жизни не ревновала. Никогда. Всегда думала, что отчасти по двум причинам: во-первых, выбирала слишком скучных мужчин, не способных сходить налево, во-вторых – каждому из них я внушала благоговейный трепет. Однако теперь пришла к выводу, что все мои прежние соображения – чушь. На самом деле зануды тоже изменяют. Неверность не заставила бы меня желать такого партнера еще больше, она вполне предсказуема. Кроме того, многим мужчинам свойственна модель поведения по типу «мадонна – шлюха». Довольно известный феномен: обожествляя супругу, муж ставит ее на своеобразный пьедестал, а в дополнение к ней ищет любовницу, с которой сможет спуститься с небес на грешную землю.

Впрочем, самым веским доводом, объясняющим полное отсутствие ревности, я считала кое-что другое. Всегда знала: если приятель наставит мне рога, могу его убить без всякого сожаления. К подобному инструменту никогда не прибегала, потому что близкие знакомые, как правило, становятся главными подозреваемыми. Опять же, похороны – процедура предельно тоскливая. Так или иначе, уверенность в возможности решить вопрос кардинально всегда позволяла мне оставаться над ситуацией.

Увы, все это полная ерунда.

Осознание, что Джон и Эми, вероятно, любят друг друга, заставляет меня испытывать испепеляющую ревность. Черт, черт! Они когда-то познакомились, ходили на свидания, потом поженились. Эта мысль не дает мне покоя. На ней было белое платье невесты, на нем – парадный костюм, их окружали друзья и родственники. Они жили вместе несколько долгих лет, намекали друг другу на храп во сне, спорили, чья очередь пылесосить ковер, держали зубные щетки в одном стакане… О, я просто схожу с ума! Наверняка каждый из них идеализировал образ другого, хотя потом их взгляды потихоньку начали меняться. А может, все рухнуло в одночасье, и оба остались с разбитым сердцем, но я ревную даже по этому поводу.

Ревность означает утрату самообладания. Похоже, в моей жизни появилась проблема, которую невозможно решить ни обаянием, ни деньгами, ни силой.

Похоже, я всерьез влюблена?

Вчера, через час после того, как я, хлопнув дверью, сбежала из дома, Джонатан прислал мне сообщение: «Я снял номер в отеле». Ни тебе извинений, ни обвинений. Я не ответила.

Эми через несколько столиков от меня тихонько хихикает и тычет пальчиком в экран смартфона.

На самом деле меня пронзил радостный трепет, когда Джон догадался, почему я спрятала книжку, и сообразил, что наша встреча в Шотландии была неслучайной. Разумеется, я не могла подтвердить его правоту, однако испытала гордость: как же умен мой мужчина! Скармливала ему полуправду, отвечала вопросом на вопрос. Невероятное, между прочим, удовольствие, настоящая схватка разумов! Все ждала, когда он возмутится, что я все время ухожу в сторону, предпринимая контратаки.

Зачем он признался, что разговаривал с бывшей женой? Почему не солгал? Простила бы в мгновение ока, а так лишь еще больше вышла из себя.

Нет, все-таки я не влюблена. Не умею любить – ну, то есть никого, кроме Сюзи. Утратила этот дар, и причиной тому страшные вещи, которые совершала сама, и то, что делали со мной. С другой стороны, возможно, я родилась бесчувственным социопатом? Ведь так бывает – некоторые люди появляются на свет с нравственным дефектом. Впрочем, у подобного рода душевных инвалидов напрочь отсутствует умение сопереживать, а у меня-то оно бьет через край, хотя распространяется моя эмпатия только на одну половину человечества.

Порой чувствую себя страшно одинокой. Задумываюсь: что было бы, подари мне Господь способность любить?

Эми ерзает в своем кресле. Все же она по-своему хорошенькая. Ей идет прическа ежиком. Не могу издалека разглядеть, но, наверное, у нее есть веснушки. Кому это она написывает? Может, новому дружку? Или Джону? А тот сидит в гостиничном номере один-одинешенек, не считая Девочки, мечтает вновь разжечь затухший огонь былой любви.

Просил ведь меня поехать с ним домой вместе, а потом минуты не прошло, как позвонил Эми.

Ощущаю жжение в груди. Прикладываю руку к сердцу – ого, как колотится! Ненавижу подобное состояние. Хватит уже, стоп! В кармане у меня лежит складной охотничий нож с отполированным до смертоносного серебристого блеска лезвием. Клинок Гарольда. Отчим пользовался им во время охоты – перерезал горло беззащитным антилопам и предварительно одурманенным наркотиками тиграм. Охотничьи трофеи потом вешал на стену в своем домике в Адирондаках. Достигнув совершеннолетия, я продала его со всем содержимым, а вырученные деньги пожертвовала «Фонду дикой природы».

Эми убирает телефон в сумку, поднимается и выходит из кафе. Проследить за ней? Хорошо бы подкрасться сзади, обхватить за шею и утащить в глухой переулок. Там приставлю нож к горлу, нажму – так, чтобы по веснушчатой коже заструился тонкий ручеек крови. Пусть умоляет, пусть скажет, что позволит Джону выбраться из паутины любви, которой его опутала. Пусть пообещает удалить номер бывшего мужа, не отвечать на звонки, пусть отдаст этого мужчину мне!

Нет, ничего такого я не сделаю. Женщин