Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн

К ним подошла Мардж в сером тренировочном костюме и ярко-зеленой кашемировой шали на плечах, с двумя кофе навынос.

– Джонни, – вздохнула она, обняв его одной рукой и сунув Эди пластиковый стакан. – Представляешь, какой треш?

– Рад, что вы не пострадали.

– Полиция считает, что дом подожгли, – Эди не рассказывала? Эй, привет, красотка!

Сев на корточки, Мардж потрепала Девочку, словно и не поделилась только что ошеломительным известием.

– Что ты говоришь… – ахнул Джон.

– Похоже, кто-то пробрался в офис через заднюю дверь, – объяснила Эди, сделав большой глоток кофе и прикурив новую сигарету.

– Что-нибудь украли?

– Черт его знает! Все ведь выгорело. Книжек-то у меня было море, вот они и вспыхнули как порох. Сейчас будет расследование, и, наверное, через несколько дней появится информация. – Эди поморщилась. – Ноутбук запаролен, однако, если его прибрали, то наверняка взломают, а там персональные данные моих клиентов. Вот это печально. Впрочем, банк я в известность поставила, так что доступа к счетам воры не получат.

– Ты в своем стиле, – хмыкнул Джон. – У нее дом подожгли, а она за клиентов волнуется.

– Больше всего Эди переживала за меня, – подняла голову Мардж, почесывая пузо довольно развалившейся Девочки, – потом за котов, а уж в третью очередь – за клиентов.

– На самом деле коты на первом месте, – возразила Эди, и парочка показала друг другу языки.

Как бы там ни было, чувство юмора им сохранить удалось.

– Будьте осторожны, – посоветовал Джон. – Вы вполне могли погибнуть. Не знаю, кто совершил поджог, но преступник наверняка был в курсе, что наверху живут люди.

– У тебя все убийства на уме, – отмахнулась от него Эди, оставив в воздухе дымный след от сигареты.

– Я за последнее время получил несколько сообщений с угрозами, – продолжил Джон. – Надеюсь, они не имеют отношения к случившемуся.

– Боже! Ты уведомил полицию?

– Полиция полагает, что я убил человека, труп которого обнаружил у себя под дверью. Поэтому – нет.

– О, дружище… Ты в порядке? – тревожно спросила Мардж, оторвавшись от собаки.

– Более чем. Пустяки, все проходит, пройдет и это. Меня больше беспокоите вы двое. Ведь все имущество погибло…

– Всякое барахло, – пожала плечами Эди.

– Поживем пару месяцев в нашем домике во Франции, пока здесь все образуется, – добавила Мардж.

Джон перевел взгляд на пожарище. Особняк производил впечатление мертвого человеческого тела: розовая краска – плоть, разбитые окна – пустые глазницы. Еще один труп в его жизни… Кстати, судя по рассказам персонала «Магии», Франческо Фандуччи тоже мог приложить руку к поджогам. Не связан ли с ним сегодняшний инцидент? Не является ли Джон общим знаменателем?

Он вдруг безумно обрадовался, что живет в скромном гостиничном номере лондонского отеля, а не в дырявом коттедже в горах Шотландии, указанном в записях Эди в качестве его последнего адреса. Остро осознал: эта маленькая женщина, которая его неизменно поддерживала и наставляла на путь истинный, фактически построившая ему карьеру в некогда любимой профессиональной области, могла запросто умереть. Возможно – из-за Джона, из-за этой самой пресловутой карьеры.

– Если в самом деле желаешь помочь, – подала голос Эди, – напиши книгу об Уолкере, чтобы я продала ее за херион фунтов. Хотя бы куплю котам новые кроватки…

Джон снова ее крепко обнял.

– Эди, я так рад, что ты не изменяешь себе!

33

Представлю вам Руперта Хантингтон-Хогга, достойного парламентария от Суинли. Между прочим, Руперт выступает против мигрантов, предлагая либо сажать их в тюрьму, либо отправлять в страны, славящиеся нарушением прав человека. По его мнению, состоятельные люди должны платить маленькие налоги либо не платить их вовсе. Он не раз высказывался о пользе продовольственных банков, а еще заявлял, что муниципальное жилье плодит наркоманов и бродяг. Руперт – сторонник снижения планки экологических стандартов, урезания зарплат медикам и сокращения финансирования библиотек. С его точки зрения, все эти ужасные студенты университетов, выступающие против дискриминации, должны платить надлежащую цену за образование – пусть, мол, познают на своей шкуре цену тяжелого труда. Три года назад Руперт возглавил кампанию в своем избирательном округе, поставившую целью снести приют для подвергшихся насилию женщин, а на его месте построить роскошный многоквартирный дом. Естественно, наш герой – один из акционеров застройщика. Приют снесли, дом построили, половина квартир пустует. Между прочим, приют был неизменно забит под завязку.

Руперт сидит на моем диване, наслаждается выдержанным односолодовым виски и ждет, когда я его убью.

Полагаю, вы догадались, к какой фракции он относится. Впрочем, спешу заверить: политические предпочтения при выборе жертвы для меня никакой роли не играют. Женоненавистничество от партийной принадлежности не зависит; кроме того, Руперт – конченый подонок. В узких кругах известно, что еще во время учебы в Оксфорде он курировал фотобанк снимков, исподтишка сделанных под юбками девушек и предназначенных исключительно для членов клуба. Женщин-парламентариев Руперт называет «кобылками». Однажды во всеуслышание спросил даму – заместителя канцлера казначейства теневого кабинета, яростно выступившую против лоббируемого им законопроекта, не месячные ли сейчас у нее. Его слова о том, что мусульманки в хиджабах сами напрашиваются на насилие, цитировали в «Спектейтор». Руперт никогда не отвечает на вопросы репортеров о количестве детей и скольких из них он финансово поддерживает, а сам сменил уже трех жен. Сейчас женат на любовнице, которую завел во время второго брака, – она на двадцать лет его младше. Другая пассия – с ней достойный муж снюхался при третьей жене – обвинила его в сексуальных домогательствах, однако быстро отозвала иск, когда ей предложили урегулировать вопрос во внесудебном порядке. Я встречалась с этой женщиной; деньги, что предложил ей Руперт, и близко не компенсировали ее страданий.

Еще общалась с девушкой-стажером, которую Руперт изнасиловал пять лет назад. Ему тогда было пятьдесят, ей – двадцать три. Бедняжка с детства желала посвятить жизнь политической деятельности. Больше не хочет…

Мистер Хантингтон-Хогг уже несколько месяцев жаждет затащить меня в постель – с тех самых пор, когда мы познакомились на гала-концерте, организованном одним из благотворительных фондов, которые я поддерживаю (да-да, тот самый, с осликами). Разумеется, я знала, кто он такой – и в общественном плане, и в личном. Очень скрупулезно отношусь к своим исследованиям, какими бы тошнотворными они ни были. Вступила с ним в непринужденный флирт и, как бы между прочим, упомянула, что якобы разделяю некоторые из его интересов. Потом время от времени подкидывала Руперту косточку, поддерживая контакт ровно настолько, чтобы его влечение не ослабевало. Ждала подходящего момента.

Сегодня утром, отказавшись от плана убить Эми Дерозье, я отправила Руперту