Прорвемся, опера! Книга 3 (СИ) - Киров Никита

Ну, всё-таки Орлов — офицер, у него есть высшее образование, да и припоминаю, что мать у него преподаёт английский в школе. Вот так мы и добились, что этот мужик не немец, а голландец, журналист с заданием от редакции, он и правда делал репортаж о русской организованной преступности. Ну а раз иностранец, Москва и правда будет спрашивать, что случилось и как мы это допустили. Вот местное руководство и засуетилось хотя бы вернуть пропавшие вещи.

Иностранцу ещё повезло, что сегодня дежурит Сурков, который сразу поднял панику и вызвал руководство на работу, да и помощник его, Федя, английский худо-бедно понимал. Будь сегодня в дежурке Ермолин, он бы вообще закрыл голландца в обезьяннике, думая, что тот пьяный, раз нифига непонятно, что он там бормочет.

Но это всё лирика, главное — мы выяснили, что на рынке до него докопались двое, молодой и старый, оба с татуировками на руках. Что говорили, турист не понял, но после этого они начали его бить и отобрали вещи. После этого он позвал на помощь, и находящийся на рынке наряд ППС доставил его в дежурку, просто-напросто не зная, что с ним делать.

И вот теперь он достался нам.

— Ну погнали, Витёк, — позвал я. — Раньше начнём, раньше закончим. Пейджер мой возьми, если разделимся случайно, сброшу туда сообщение, — я протянул ему небольшой и увесистый из-за батареек приборчик.

В кабинете наших уже не было, уехали на следственный эксперимент. Таскать с собой голландца нам не надо, а то объяснять ему ещё что-то — времени займёт вал. Найдём злодея, покажем ему, и либо опознает напавшего, либо уж нет. Так что я просто выложил сигареты в шкаф, получил пистолет и запасной боекомплект в оружейке и отправился работать.

— Слышти-и!.. Дело на контроле в Москве! — напутствовал нас Шухов, высунувшись из окна. — Если не найдёте, они тут всем жопу порвут!

— И как искать будем? — тихо спросил Орлов. — Пацанов могу поспрашивать, шмотки-то у туриста козырные, фирмА, сразу всплывут в городе, видно будет.

— Давай со стукачей начнём, покажу тебе, как с ними надо работать.

Сколько времени уйдёт на это поручение, ещё неизвестно, но затягивать явно не стоило. Сразу и отправились на рынок, искать моего знакомого Ювелира.

На обычном месте жулика не было, в лохотронных схемах он сегодня не участвовал и по карманам не шарил. На этот раз он сидел в стороне от входа, одетый в старенький ватник и кепку. В руках он держал палку и страдальчески смотрел на землю перед собой, где стояла тарелка, на которую кто-то положил две больших и жёлтых пятидесятирублёвых монетки. На картонной табличке, которая стояла перед ним, кто-то написал: «подайте нищему ветерану».

— Ты когда это повоевать-то успел? — с усмешкой спросил я. — Опять народ дуришь?

— Начальник, да я… — Ювелир аж вздрогнул, увидев меня.

— Пошли-ка, поговорим, — я показал в сторону. — Витька, надо отвлечь всех. Проверь, что за перцы там? Наверняка поддельные.

— Не вопрос, — он кивнул и отошёл в сторону.

Там кучковались инвалиды-колясочники в военной форме, представляясь ветеранами Чечни и Афгана, но все в городе знали, что никто из них в боевых действиях участия не принимал. Вот пусть Орлов и проверит для вида, что это за ветераны, его-то не обманешь.

Ну, бизнес с нищими был так же стар, как сам мир, обороты всегда набирал большие. Выгодное дело для тех, кто его держит, но не для тех, кто стоит на морозе и собирает деньги, они-то с этого почти ничего не имеют, ведь почти всё отдают контролёру.

Да и не борется пока с этим никто, периодически только спускали сверху разнарядку, ППС собирал кучу нищих во время рейдов, участковые катали пальцы, ставили кого-то на учет, потом всех дружной толпой отправляли в область, в приёмник-распределитель для бродяг.

Там через несколько суток их благополучно отпускали. И нищие продолжали заниматься снова делом, ведь кому-то просто было некуда пойти, а кого-то заставляли заниматься этим насильно, отбирая паспорта.

Пока Орлов привлекал всеобщее внимание, допытываясь, кто где воевал, и вводя в ступор горстку псевдоветеранов, я отвёл Генку Ювелира в сторонку.

— Да приболел я, начальник, — жалобно сказал он, кутаясь в свой ватник от холода, — вот меня и посадили, пока ничего не делаю, чтобы милостыню собирал. Ну а что? Мне обещали двадцать процентов от всего, что соберу.

— Слушай их больше. Вечером нальют водки, и хорош. Что я, не знаю, как с этого исполнители зарабатывают?

— Ну, хоть что-то получу, — философски заметил Ювелир. — Это лучше, чем ничего.

— Давай о деле, — прервал я. — Сегодня у вас утром раздели иностранца, забрали фотокамеру и шмотки. Кто это сделал?

— А откуда я знаю? — он сделал вид, что изумился.

— Не гони мне. Иностранцев у нас, кроме китайцев, почти не бывает, вы его давно заприметили, у него на морде написано, что лох, отпора не даст. А среди ваших это точно обсуждалось, кто его обработает.

— Ну, обсуждать-то многие могут, — заметил он посерьёзневшим тоном, — да до дела редко доходит. Кто-то и мог гоп-стоп устроить, хвастаться, может, и будет потом, но пока я ничего не слышал.

— Верно, — я кивнул. — Но куда технику сдали? Кому бы ты утащил, чтобы быстро и не светиться? Кто вопросы лишние не задаёт? Потому что товар-то взяли такой, который будут искать, это все понимают. Фотик дорогущий, он как жигули стоит.

— Ну… — жулик замялся.

— Кому бы ты унёс?

— Лёхе Арабу, — наконец сказал Ювелир. — Но он не скажет, кто ему сдал камеру.

Я кивнул.

— Мне скажет.

Я оставил жулика одного и пошёл по рынку, захватив с собой Витьку, который разоблачил уже троих «ветеранов», причём один и вовсе бросил костыли и убежал на своих двоих. Но они сегодня не наша цель.

Направились мы в сторону мясных лавок. Погода позволяла торговать мясом на открытом воздухе, вот на столах и лежали целые туши и уже разобранные части, тут же можно было взять худосочную синюшную деревенскую курицу или жирные дутые импортные окорочка с химией, ещё продавали кости на суп, сердце, печень и лёгкие на ливерные пирожки, копыта на холодец, свиные головы, кровяные колбасы… в общем, много чего, были бы деньги. Ирина давно обещала приготовить пирожки, надо бы взять продуктов.

Но пока нам не до мяса. Я помнил Араба, и как раз дальше был его антикварный магазинчик, где продавали, в основном, книги. Правда, читателей там почти никогда не бывыло, ведь книги были старые, порванные, часто без страниц, да и лежали без всякой системы. Ну а если присмотреться, будет видно, что большинство томиков, грубо собранных в стопки — списанные советские учебники из школьных библиотек и старая техническая литература.

Но это только внешне магазин казался убыточным, торговля-то шла бойкая, особенно если знаешь, что здесь продают и покупают. Именно сюда часто приносили ворованные вещи на оценку и продажу — по сути, это был неофициальный ломбард. Имея общих знакомых, можно было недорого купить какую-нибудь крутую вещь, правда, она почти всегда была краденой.

Продавец, небритый смуглый мужик с толстыми губами, уставился на нас маленькими чёрными глазками.

— Попал ты, Араб, — сказал я прямо с порога.

— О чём ты, начальник? — грубым голосом спросил тот.

Из-за огромной стопки книг, аж до потолка, выглянул крепкий охранник со сломанным боксёрским носом и злобным взглядом, но увидев, что здесь менты, сразу растерялся, не зная, что делать. Поглядывал то на нас, то на хозяина.

— Твои клиенты сегодня напали на человека, — произнёс я, начиная импровизировать. — Нанесли тяжкие телесные повреждения, отобрали вещи. Он в больнице, может и вовсе боты завернуть. Кто тебе фотик импортный сегодня принес?

— Какой фотик? А я при чём? Сегодня технику не сдавали, — Араб усмехнулся.

Но заметно, что напрягся, пухлые губы вытянулись и стали заметно тоньше.

— Как при чём? Ты соучастник, потому что тебе принесли награбленное. Может, это вообще ты заказал вещицы. А человек в больнице с ЧМТ, но без имущества и без денег. Москва проснулась, требует крови и расправы над злодеями. Поэтому гребём всех подряд. Ты, короче, у нас подходящая кандидатура. Честно тебе скажу, Араб, мне все равно, кого закрыть, тебя или того, кто своими ручками забугорного нахлобучил. Мне главное — справку написать и рапортом красиво все доложить, чтобы Москва отвалила. Международный скандал, сам понимаешь.