Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

городовоей,

Я возьму-то тебя да фсё в замужесьво».

Да сымала со стены ёго городовое, —

Уш брал тут Михайлушко д(о)бра коня,

230. Да и взял-то сабёлку ту вострую,

Да поехал в сугон да во цисто полё.

Да наехал Михайлушко их во белом шатри —

Да ссек-то он у их да буйны головы;

Да отсек-то у ей нос веть з губами:

235. «Человала ты тотарына поганого!»

Да отсек-то у ей да руку правую:

«Обнимала ты тотарына поганого!»

Да россек-то он их на мелки ре́чики[40]

Да россеял-розвеял да по цисту полю

240. На потарзаньё их да птицькам-пташицям,

На пограеньё их да черным воронам.

Да приехал Михайлушко в Вахрамеёво царство же,

243. Да он взял-то в замужесьво Марфу Вахрамеёвну.

334. Алеша Попович освобождает Киев от Тугарина

Да и едёт Тугарин-от да Змеёвиць же,

Да и едёт Тугарин да забавляицсэ;

Впереди-то бежат да два серых волка,

Два серых-то волка да два как выжлока;

5. Позади-то летят да два черных ворона.

Да и едёт Тугарин да похваляиццэ:

«Уш я город-от Киев да во полон возьму,

Уш я Божьи-ти церкви да фсе под дым с(п)ушшу,

Уш я руських богатырей повышыблю,

10. Да и князя-та Владимера в полон возьму,

Да кнегину Ёпраксею с собой возьму!»

Приежжал-то Тугарин да в стольней Киев-град,

Приежжал-то ко князю да ко Владимеру.

Да стрецят-то ёго батюшко Владимер да стольнекиевской

15. Да со матушкой кнегиной Опраксией-королевисьней.

Заводилось пированьё да тут поцесьён стол.

Да собиралисе фси князя и фсе бояра.

Тут несли как Тугарина за дубовой стол, —

Да несло двенаццэть слуг да веть уш князёвых

20. Да на той же доски да роззолоцёной.

Да садилса Тугарин да за дубовой стол,

Да садиласе матуш(к)а кнегина Ёпраксея-королевисьня.

Да принесли-то веть как да лебедь белую.

Она рушала матушка Ёпраксея лебедь белую

25. Да юрезала да руку правую;

Тот же Тугарин-от Змеевиць же

Да целком-то зглонул да лебедь белую.

Да сидел-то Олёшенька Поповичь же

Он сидел-то на пецьки да на мурафцятой*,

30. Он играл-то во гусли да ярофцятыя*,

Да и сам-то Олёшенька-то надсмехаицсэ

Да нат<д> тем нат<д> Тугарином Змеёвицём:

«Ише ю нас-то у дядюшки была корова старая;

Да и охоця корова да по поварням ходить,

35. Да и охоця корова ёловину[41] исть;

Да оловины корова да обжораласе.

Да тебе-то, Тугарин, будёт така же смерть!»

Да уш тут-то Тугарину за беду пришло,

За великую досаду да показалосе, —

40. Олёшу стрелил он вилоцькой серебряной.

Да на ту пору Олёшенька ухватциф был,

Да ухватил-то ён вилоцьку серебряну.

Да и говорит-то Тугарин-от Зм(е)ёвич же:

«Ише хош ле, Ёлёшенька, я жыфком схвацю;

45. Ишше хош ли, Ёлёшенька, я конём стопцю,

Я конём-то стопцю да я копьём сколю?..» —

Да по целой-то ковриги да кладёт на щоку.

Да сидит-то Ёлёшенька Поповичь же,

Да сидит-то на пецьки да на муравляной

50. Да играт-то во гусельци в ярофцятыя,

Да сидит, нат Тугарином насмехаицсе:

«У нас у дядюшки была собака старая,

Да охоця собака да по пирам ходить,

Да и косью собака да задавиласе;

55. Да тибе-то, Тугарин, будет така же смерть!»

Да и тут-то Тугарину за беду пришло,

Да за великую досаду да показалосе;

Да ухватил-то ён ножицёк булатной же.

Да ён стрелил Ёлёшеньку Поповица.

60. Да на ту пору Ёлёшенька ухватциф был,

Да ухватил-то ён ножыцёк булатной же.

Да говорит ёму Тугарин-от да Змеёвиц же:

«Ишша хош-то, Ёлёшенька, жыфком схвацю;

А хош-то, Ёлёшенька, конём стопцю,

65. Да конём-то стопцю да я копьём сколю?..»

Да сидит-то Олёшенька Попович же

Да сидит-то на пецьки да на муравляной,

Он играт-то во гусли да ярофцятыя,

Да сидит-то, нат Тугарином насмехаицсэ.

70. Да тут-то Тугарину за беду пр(и)шлось,

За великую досаду да показалосе.

Да бежал тут Тугарин да веть вихрём вон

<Из>-за тех же столов да он дубовых же,

Из-за тех же напиток да розналицьные,

75. Из-за тех же есфов сахарных же:

Ишше звал-то Ёлёшу да ехать во цисто полё.

Ишше тут Олёшенька не трусливой был:

Да и брал-то коня да лошадь добрую,

Да взял-то он сабёлку-ту вострую,

80. Ишше взял-то он палицю буёвую,

Да брал он копьё да долгомерноё.

Выежжали с Тугарином на цисто полё.

У Тугаринова коня да крыльё огнянно,

Да летаёт-то конь да по поднебесью.

85. Говорит тут Олёшенька Попович же:

«Нанеси, Бох, бурсацька*[42] — да цяста дожжицька!»

Нанесло тут бурсацька — да цяста дожжицька.

Тут спускалса у Тугарина конь да ис поднебесья

Да на матушку да на сыру землю.

90. Говорит-то Ёлёшенька Поповиць млад:

«Уш ты ой еси, Тугарин да Змеёвич же!

Огленись-ко назат: там стоит полк богатырей!»

Оглянулса Тугарин Змеёвич же.

Да на ту пору Ёлёшенька ухватциф был:

95. Ухватил-то он сабёлку-ту вострую

Да и сек у Тугарина буйну голову.

Да тут-то Тугарину славы поют.

Он россек-то ёго на мелки речеки,

Он россеял-розвеял да по цисту полю

100. Да черным воронам да на пограеньё,

Да птицькам-пташицям да на потарзаньё;

Да Тугаринову голову да на копьё садил

Да повёс-то ей да ф стольней Киёв-грат

А-й князю Владимеру ф подароцьки.

105. Да привёл(с) он ко князю да ко Владимеру,

Да говорит тут Олёшенька Поповиц млад:

«Да уш ты ой еси, Владимёр, княсь стольнекиевьской!

Ты возьми-тко Тугаринову голову да и ф подароцьки;

Да хош, рубахи буць[43] да и пиво вари!»

110. Уш тут-то князь Владимер да возрадовалса, —

Дарыл-то Ёлёшеньку подароцьками,

Да подарками дарыл его великима;

113. Ишше взял-то