Дом на болотах - Зои Сомервилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она быстро оделась и поспешила вниз. На первом этаже пахло тостами. Фрэнни грызла один в гостиной, сидя у огня.
– Чая нет, – сказала Фрэнни. – Вода не идет. О боже, наверное, трубы замерзли – чудо, что не раньше. Мэлори понятия не имела, где брать воду. Опять она не справляется.
– Почему ты меня не разбудила? – спросила она и сразу пожалела об этом. Надо начать заново. – Ты сама приготовила завтрак?
– Извини, – ответила Фрэнни, потупившись. – Мы сегодня уедем?
– Не извиняйся. Да – но мы же еще не ходили к морю.
– Слишком рано. Море так близко – в конце проулка, – что его видно из спальни. Не может быть, чтобы до него нельзя было дойти. А потом уедем?
– Да, – сказала Мэлори. – Потом уедем.
– А если мы не найдем Ларри? Мы не можем уехать домой без него. Не можем же мы его здесь оставить.
– Детка. – Мэлори опустилась возле Фрэнни на колени и взяла ее холодные руки в свои. – Может быть, Ларри сбили… сбился с пути – убежал. Наверное, ему очень хорошо там, где он сейчас, но мы можем его и не найти.
– Но ты сказала, что ты его найдешь.
– Иногда люди говорят что-то, когда хотят, чтобы это было правдой, но не могут сделать это правдой.
– Не надо было обещать.
Лицо Фрэнни застыло от печали и злости. Она вырвала руки у Мэлори, схватила пальто и сапоги и выбежала из дома.
– Фрэнни, – крикнула Мэлори ей вслед, но ее нигде не было.
Ни следа дочери в саду, но ее сгорбленная сердитая фигурка удалялась в сторону болот.
От пронзительного ветра у Мэлори выступили слезы, и она не была уверена, что не плачет сама. Когда они направились прочь от дома, ей показалось, что за ними кто-то наблюдает из окна. Она заставила себя смотреть вперед. Бледно-серое небо висело низко. Под ногами хрустел заледеневший, слежавшийся снег на тропинке к ручью, над головой с криками носились птицы – кажется, подумала она, они называются черные крачки. Весь мир был монотонным; только красный шарф Фрэнни выделялся ярким пятном. Дойдя до конца тропинки, они вышли к ручью, который бежал справа илистым потоком вдоль ряда деревьев на небольшом пригорке, тянувшихся голыми ветвями в небо. Тут они обе остановились. Глаза Фрэнни обрамляла красная кайма. Надо было что-то ей сказать, как-то утешить. Пока они стояли, над ними, гогоча, пролетела в сторону болота стая больших птиц, похожих на гусей.
На одном дыхании, не глядя на свою нахмурившуюся девочку, Мэлори произнесла:
– Фрэнни… Я должна тебе сказать… Я нашла Ларри. Детка, он… Наверное, его что-то испугало, и, думаю, он очень замерз. Так замерз, что у него остановилось сердце. Я… я сделала ему могилу в снегу.
Она опустила взгляд, и сердце ее разорвало болью. Злость на лице дочери сменилась отчаянием, она внезапно показалась такой маленькой, что Мэлори ничего не оставалось, кроме как потянуться к ней и крепко обнять. Фрэнни застыла, не поддаваясь, но уткнулась головой в мех материнской шубы, и ее маленькое тельце сотрясалось от беззвучных рыданий.
– Надо было раньше тебе сказать. Бедный Ларри, – наконец произнесла Фрэнни, отрываясь от меха. И тут же: – Я хочу его увидеть.
– Он спит, детка. Ему теперь спокойно.
– Он не спит, – надувшись, ответила Фрэнни.
– Нет, не спит. Ты права. Но, послушай, может быть, сходим на море, раз уж мы здесь? Мы совсем рядом.
– Хорошо, – сказала Фрэнни.
– Наверное, нам сюда, – предположила Мэлори, с облегчением от того, что начало положено.
Море было еще далеко у горизонта, но она уже чувствовала запах соли в воздухе. Она осторожно стала пробираться по узкой заросшей тропинке, которая, казалось, вела через болота к морю. Подумала: только поскользнись, и уйдешь по щиколотку, а то и хуже, в черную ледяную воду. Они перешли по деревянному мостику над другим ручьем. Тропинка исчезала, уходя в никуда.
– И что нам теперь, к черту, делать? – Голос ее прозвучал хныкающе, как у ребенка. Как же плохо она готова к тому, чтобы быть родителем.
– Я устала, – сказала Фрэнни.
До него не может быть далеко, – ответила Мэлори, устремляясь вперед по тому, что когдато могло быть тропинкой, – месиву из камней и грязи между островками травы и купами кустарника. Она должна показать Фрэнни море. Для родителей это в порядке вещей. Теперь они были уже близко, она видела впереди гребни низких дюн, бледно-желтый блеск песка и серую линию моря. Вдали слева виднелись остовы старых лодок, с них осыпалась выцветшая и потрескавшаяся синяя и красная краска. Они то и дело натыкались на новые ручьи с торчащими из них гниющими столбами. Некоторые ручьи упирались в берег; некоторые, подлиннее, вились по болоту, но те были узкими, и вдоль них росли кусты, которые можно было перепрыгнуть. По обе стороны стояли черные заводи, открытые, словно раны. Что за мерзкие твари там таились? Тут уж точно не захочешь заплутать среди ночи, как бедная собирательница ракушек, застигнутая приливом и туманом.
Они шли дальше, пока не добрели до ручья пошире, который лег перед ними глубокой преградой.
– Как мы через него перейдем? – спросила Фрэнни.
Наверное, нужно было повернуть обратно.
Здесь было так грязно.
– Давай, уже почти пришли, – ответила Мэлори. – Послушай.
Это было правдой. Она слышала тихий шелест волн сквозь ветер, летевший через кустистое болото. Фрэнни сказала:
– Смотри.
Она указывала вниз. Там, скрытая в лощине, лежала доска, которая служила – могла послужить – мостом.
Они спустились на мостик и перебрались на другую сторону, слегка оскальзываясь в липкой грязи. Но теперь, через несколько шагов, они наконец-то дошли, и перед ними открылся пляж – бледное песчаное пространство, убегавшее на восток и на запад так далеко, как только было видно, покрытое пятнами льда, а за ним – белая полоса прибоя, море цвета тюленя и редкий туман, нависавший над водой.
Ветер с моря вздымал песок, морские брызги летели Мэлори в лицо. Она отвернулась, чтобы уберечь глаза. Чуть поодаль Фрэнни собирала на пляже ракушки, сняв варежки.
Мэлори пошла к морю, а потом вдоль линии берега. Она смотрела, как прибой лижет песок и отступает, оставляя полоски пены, как улитка – слизистый след. У нее под ногами что-то заблестело. Она нагнулась, придерживая шапку рукой, и выудила блестевшее из песка. Раковина, раковина с розовым нутром, как та, которую Фрэнклин дал Розмари. Мэлори держала хрупкую, ломкую вещь на ладони, и смешно, как из-за нее
