Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

Первым актом нынешнего заседания после удаления из зала матери подсудимого Ивана Миронова стал допрос свидетеля Черникова, оказавшегося волею судеб на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года. Свидетель — водитель лесовоза, выехавший из леса сразу после взрыва, с изможденным, обветренным лицом, высокий, худой, с глазами, полными бесконечной усталости. Прокурор сначала дал своей юной подопечной Колосковой задавать вопросы свидетелю, как опытная кошка-мать дает котенку поиграть с полуживой мышкой, обучая дитя искусству травли.

Колоскова по-школьному старательно принялась выводить: «Скажите, свидетель, как Вы оказались на месте происшествия?»

Черников объяснил: «У нас там лесосека была. Я туда приехал часов в девять».

Колоскова в тон и с лексикой старших: «А что за мероприятие проводилось в лесу?»

Черников удивляется изысканности слога и уточняет, что «мероприятие» это — «вывоз сухого леса».

Колоскова строго, не отопрешься: «Вы слышали взрыв?»

Черников и не собирается отпираться: «Да, слышал, я находился наверху машины, на манипуляторе».

Колоскова подозрительно, с напором: «А куда Вы поехали потом?»

Черников: «У нас был временный склад в метрах ста от Минского шоссе».

Колоскова с нажимом: «Что Вы видели на дороге на месте подрыва?»

Черников: «Там стояла машина «Жигули» 99-й модели. У нее было заднее стекло разбито. Вдалеке слева стояли еще машины, а здесь никаких других машин вроде бы не было. Я посмотрел: пострадавших не было. Тогда я повернул и поехал».

Колоскова: «Когда Вы были на лесосеке, там были еще какие-либо люди?»

Черников: «Со мной мастер был Нехорошев Сергей. Когда я загружался, он сказал, что вроде бы еще и стреляли. Но я этого не слышал и поехал на склад».

Прокурор, решив, что котенок наигрался, отодвинул ее, сходу сразив свидетеля страшным подозрением: «В Вашей трудовой деятельности были случаи, когда происходил какой-либо подрыв или обстрел?»

Черников бешено замотал головой: «Не-ет!»

Прокурор от своей линии не отступил: «Опишите звук взрыва».

Черников пожал плечами: «Ну, такой громкий хлопок».

Прокурор с нарастающей надеждой: «А взрывная волна? Уши заложило?»

Черников рушит его надежду: «Нет».

Каверин резко меняет тон, почти умоляюще: «А когда Вы ехали в лесу, Вы видели людей с оружием, в маскхалатах? Никто Вам из посторонних не попадался?»

Черников не внемлет мольбам: «Нет».

Подсудимый Миронов уточняет: «Видели ли Вы на месте происшествия черную Мицубиси-Ланцер с повреждениями?»

Черников разводит руками: «Нет».

Адвокат Першин: «Откуда Вам стало известно, что там было покушение на Чубайса?»

Черников: «Мне позвонил следователь. Там наш лесовоз еще один был, и от него стало известно, что я там был».

В зале — тихо, в лесу, оказывается, было полно и лесовозов, и людей, но никто из них никого не видел, а ведь обвинение не так давно доказывало суду, что часть стрелков ушла от места покушения лесом.

Водителя Черникова отпустили с миром. Судья вызвала уже хорошо известного нам Карватко для оглашения детализации его телефонных переговоров с подсудимыми Яшиным и Найденовым.

Труды пинкертонов новейшего времени облегчены достижениями науки и техники. Поголовная телефонизация граждан России позволяет сегодня легко и комфортно ловить преступников, доказывая их причастность к преступлению буквально в течение часа. Именно столько занимает выемка на телефонной станции детализации телефонных соединений подозреваемого абонента «в ходе оперативно-розыскных мероприятий». И если вам, несчастному, приспичило позвонить с мобильника из окрестностей места преступления, о котором даже не подозреваете, вы все равно прямехонький кандидат в обвиняемые по делу, потому что фиксируется ваше присутствие в районе преступления и никакое алиби, никакие доводы об ошибках и сбоях техники вам не помогут. Детализация телефонных соединений для следователя превыше всего — и логики, и разума, и разумности. Детализация телефонных соединений — это не прослушка телефонных переговоров, будьте покойны, вашу болтовню никто не пишет и не слушает, если вы не на крючке у спецслужб. В детализации телефонных соединений отражается лишь местопребывание вашего телефона на момент звонка с него или приема звонка. И если вдруг окажется, что вы одолжили телефон товарищу, или его у вас украли, — эти мелочи следователей не интересуют. Телефон — твой и отвечать тебе. Мобильный телефон — безупречный ошейник, схватив за который, словно пса за шкирку, любого гражданина можно втащить в уголовный процесс. И хотя идущие в ногу с прогрессом преступники, собираясь на дело, догадливо не берут с собой свои мобильники, следователям обидно менять методы оперативно-розыскных мероприятий, мгновенно доставляющие им кандидатов в обвиняемые. Они по-прежнему предпочитают ловить тех, кто звонит.

Свидетель Карватко привычно занял место свидетеля за трибуной, прокурор-девица Колоскова звонким голосом отличницы принялась читать детализацию телефонных соединений: «4 марта 2005 года в 12 часов 39 минут на номер Карватко поступил звонок с номера… Продолжительность разговора 33 секунды. Карватко находился в Ленинском районе село Воскресенское…».

Громкая читка звонков с 1-го марта по 8 апреля 2005 года длится битых два часа. Никто не в силах вникнуть в смысл и логику задорно диктуемой череды цифр и мест пребывания телефона Карватко, но, выясняется, это лишь пролог к задуманной прокурором Кавериным повести о путешествии телефонной трубки. Когда поток телефонных соединений, наконец, иссяк, Каверин принялся пытать память свидетеля Карватко: «У Вас имеются телефонные соединения с абонентами Яшиным и Найденовым. Чем Вы можете объяснить столь частые соединения с данными лицами? Обратите внимание: 1-го, 3-го, 4-го марта у Вас с Яшиным контакт, 6-го числа у Вас с Найденовым — шесть контактов, с Яшиным — пять контактов». Напомню читателю, что не про вчерашний день и даже не минувший месяц спрашивает прокурор, а про март пятилетней давности — 2005 года.

Карватко, глядя в какие-то свои бумаги, лежащие на трибуне, интересуется: «Я могу с этой детализацией ознакомиться?»

Секретарь по кивку судьи подносит свидетелю толстенный том дела, и Карватко внимательно сверяет его с разложенными на трибуне документами.

Судья забеспокоилась вдруг: «Верните дело!» Дело у свидетеля отбирают. Карватко принимается отвечать: «Ну, с Робертом Яшиным я в дружеских отношениях, я с ним все время общаюсь по телефону, и сейчас тоже. Что касается Александра Найденова, то он обещал тогда меня свести с человеком, который поможет мне в бизнесе. Кроме того, Александр знал, что я занимаюсь частным извозом, и он знал, что может мне позвонить, и я могу его отвезти, куда он скажет».

Прокурор испытывает память свидетеля дальше: «6-го марта Вы говорили с Найденовым 30 секунд. О чем вы говорили?»

Зал замер, как на шоу-спектаклях Юрия Горного, демонстрирующего феноменальные способности человека. Пять лет прошло, шестой пошел! Неужели Карватко вспомнит, о чем 6 марта 2005 года 30 секунд говорил по телефону? Неужели у Горного появится достойный конкурент? Представьте, вспомнил, правда, с оговорками: «Наверное, я должен был его забрать. Об этом и говорили. Скорее всего, он объяснял, где его забрать».

Фанат Горного прокурор Каверин истово верит в феноменальные возможности человека, ищет их и у свидетеля: «Вы в этот день Найденову звонили еще в 15.04. Вы находились в районе Полигона № 1. О чем был у Вас разговор по телефону с Найденовым?»

Карватко не оправдывает веры в него прокурора: «Я на Полигоне № 1 никогда не был».

Прокурор идет ему на помощь: «Ну, базовая станция там расположена».

Карватко задумывается: «Где это хоть находится? Я не знаю».

Прокурор: «В Голицыно».

Карватко: «Сколько по времени разговор был?»

Прокурор косит глазом в распечатку: «Двадцать восемь секунд».

Карватко: «Ну, скорее всего, я подъезжал, и Найденов объяснял, где он находится».

Прокурор предпринимает новую попытку поставить рекорд памяти Карватко: «Спустя пять минут, в 16.09, у Вас входящий от Найденова. 45 секунд разговор длится. О чем — не припомните?»

Карватко вздыхает, нет, не готов он для рекордов: «Да я же объяснял. Я его забираю. Человек стоит на дороге. Мне его нужно найти».

Эксперименты с памятью Карватко длятся еще минут тридцать, потом изнемогшего от воспоминаний свидетеля передают на руки защите.

Подсудимый Найденов: «Представленная прокурором детализация телефонных соединений когда была получена?»

Судья прерывает Найденова, как вступившего в запрещенную зону вопросов, и вдруг почему-то сама решает прояснить дело: «Вопрос снимается. Детализация была получена из компании мобильной связи по решению суда».