Лавка запретных книг - Марк Леви

– Если вас так увлекает наша беседа, то возьмите кофе и сядьте с нами, глядишь, дадите какой-нибудь полезный совет.

Официантка пожала плечами и еще сильнее вцепилась в свою тряпку.

– Извини, – сказала Анна Митчу, опять садясь, – у меня генетическое неприятие людей, вмешивающихся не в свое дело.

– Разве такое бывает?

– А как же, это мутация гена под названием «терпеть не могу людей».

– Как тебе удалось уговорить этого инспектора меня отпустить? – спросило Митч, чтобы поменять тему и не испортить день, каждым мгновением которого он искреннее наслаждался.

– Тебе ответить в общем или в подробностях?

– В подробностях, – попросил Митч.

– Учитывая мое прошлое, полицейские участки – не те места, где я чувствую себя в своей тарелке, так что, прежде чем туда войти, я сделала глубокий вдох. Внутри я попросила отвести меня к арестовавшему тебя полицейскому. Дежурный осведомился, зачем мне это, причем таким заносчивым тоном, что ко мне вернулась решимость, которой я лишилась было при виде всех этих мундиров. Наклонилась к нему и говорю: хочу поделиться важным секретом.

– Каким секретом?

– А тем, что я провела вечер и ночь с человеком, которого они сейчас допрашивают. Еще я сказала, что у его начальника наверняка есть дела поважнее, чем терять время на подозреваемого, который попросту не мог совершить преступление, которое на него пытаются повесить, и что лучше его об этом предупредить, прежде чем он силой выбьет признание, потому что тогда я все расскажу прессе. Он искоса на меня глянул, и на него подействовала моя бесцеремонность.

Все это Анна не рассказала, а выпалила; судя по этой скороговорке, похвальба далась ей труднее, чем она попыталась изобразить.

– Ты правда хочешь, чтобы я продолжила? Хорошо, продолжаю. В общем, инспектор позвал меня к себе в кабинет, и я повторила ему все то же самое. Он попытался загнать меня в угол, сказав, что просто так тебя не отпустит, что я должна выложить, когда именно мы были вместе и чем занимались в момент преступления. Я еще тебе не рассказывала, что в юности увлекалась покером, потом тоже, хотя и меньше; а покер, видишь ли, основан на блефе, искусстве мелкой лжи. В начале партии, когда у тебя плохие карты, ты делаешь какой-то особый жест, корчишь едва заметную гримасу, изображаешь нервный тик, в общем, ты уже уловил суть. Когда у тебя хорошие карты, то исполняешь все то же самое. Твои противники думают, что раскусили твою игру, повышают ставки – и выигрыш твой. Следишь за мыслью?

– Пытаюсь, хотя не вижу, как это связано со мной.

– Ты ошибаешься, сейчас я это тебе докажу. Я объяснила инспектору, что, чтобы ответить на его вопрос, я должна услышать от него, когда именно было совершено это преступление. Он оказался слишком глуп, чтобы осознать размер своей глупости. Я добавила, что если оно произошло в семнадцать часов или позже, то ты точно ни при чем, потому что мы были вместе в моем будущем ресторане, где ты помогал мне расставлять столы по диагонали – как известно, одной сделать это не под силу; потом мы ужинали на кухне, прежде чем уехать ко мне.

– И он поверил тебе на слово? – удивился Митч.

– Ты ничего не понял в покере, – вздохнула Анна. – Вопрос был не в том, верит ли он мне, а в том, чтобы угадать, блефует ли он, и сбить его с толку, прежде чем ему захочется открыть свои карты. Еще я ему сказала, что грузчик с аукциона, которого я наняла в тот день, присутствовал при твоем появлении и обязательно вспомнит, что тогда на часах было ровно 17:30, потому что при оплате я накинула ему от щедрот целый час. Когда я начала описывать инспектору внешность грузчика, он меня перебил с видом побежденного и велел подождать тебя в вестибюле. Остальное ты знаешь, я решила посидеть в кабине своего грузовичка, потому что от зрелища униформ мне делается дурно.

– Он не потребовал у тебя документы?

– Конечно, потребовал, я их ему предъявила.

Митча это сильно расстроило.

– Ты что, Анна? При твоих неприятностях и твоем прошлом ты не должна была так рисковать.

– Кто из нас первым предложил обеспечить другому алиби? – рассердилась она. – Можно подумать, когда ты это мне предложил, у тебя не было отягощенного прошлого!

– Было, но это разные вещи.

– Одинаковые, одинаковые! Это называется равенство, фундаментальное обстоятельство в отношениях.

Митч сразу забыл все их беды, физиономию инспектора, час, проведенный в комнате для допросов, и подсчет последних минут свободы, даже свою готовность подписать признание. Ощущение тепла охватило его грудь, поползло по плечам, достигло рук, затылка, заставило пылать щеки. Анна назвала их отношения «отношениями», а это для него, человека, придающего значение словам и их смыслу, когда их произносят не просто так, распахивало дверь в иное измерение.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Анна.

– Просто так, – ответил Митч.

Она сидела с прямой спиной, с откинутыми назад волосами, ее кожа золотилась от морского воздуха, пальцы постукивали по обсыпанному крошками от круассана столу. Тепло, которое он чувствовал с тех пор, как был с ней, стало еще сильнее. В этот раз Митч поступил правильно: он потянулся к Анне и прикоснулся к ее лицу. Этот их поцелуй стал первым в отношениях, обретших определенность.

23

«Хладнокровное убийство»

– Ты знаешь, где искать того антиквара? – спросила Анна, когда они вышли из кафе.

– Его не надо искать, он живет в доме, задний фасад которого выходит на мой дворик. Так, во всяком случае, он утверждал.

– Видишь, его правдивость вызывает у тебя сомнения. Лучше доверься моему инстинкту.

Она бросила ему ключи от замка зажигания и забралась на пассажирское сиденье.

– Я со вчера не сомкнула глаз.

На то, чтобы доехать до этого курортного городка, им потребовалась целая ночь. На обратный путь ушел весь день, в город они вернулись уже в вечерних сумерках. Анна мало спала, она рассказывала Митчу о своей жизни на Севере с самого приезда туда до момента, когда она приобрела на все свои сбережения стены заброшенного ресторана. Рассказала, как радовалась, когда поселилась в домике на бескрайней равнине, о трудностях, связанных с зимой, оказавшейся суровее, чем она представляла раньше, о колдовской пурге, о своем восхищении дикой природой.

В первые месяцы ей было трудно войти в коллектив ресторана для гурманов, куда ее взяли, приходилось привыкать к работе с властным шефом, увлеченным своим делом, чьему таланту она буквально поклонялась. Через