Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

Но почему нет, дорогой мой? Вам давно пора на заслуженный. Ведь вы уже — между нами — и слышите плоховато…

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Чего?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Слышите, говорю, плохо!

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Прекрасно вижу.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. И годов вам уже немало. Семьдесят два вроде?

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Семьдесят один.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Степан Семеныч, между нами — семьдесят два?

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Семьдесят один.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. По анкете — семьдесят два.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Один.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Два.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Один. Ошибка в документах.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Хорошо. Пусть будет семьдесят три. Скажите честно — не пора ли?

С т е п а н  С е м е н о в и ч. На свалку?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. На отдых.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Нет, на свалку.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Нет, на отдых.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Николай Никанорович, у вас совесть есть?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Есть. И в больших количествах.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Врешь! Она у тебя давно в шкафу задохлась. Забыл, кто тебя на работу брал?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Ну, вы меня брали.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Я тебя брал, а ты меня выгоняешь. И это ты совестью называешь? Я тогда сам начальником был, я тебя в люди вывел, иуда…

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Успокойтесь…

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Сам успокойся! Я всю жизнь трудился, и для чего — чтобы меня всякие сопляки в богадельню посылали?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. За ваши заслуги вам ордена даны и опять же пенсия… Мой отец тоже трудился, а вот в шестьдесят лет ушел и не обиделся.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. А я обижусь и не уйду.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Если уж совсем по-честному, то даже и не в возрасте вашем дело.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. А в чем же тогда?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. А в том, что вы — между нами — не работаете, а так… Ваньку валяете.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Я не работаю?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Вы.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Я?!

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Вы.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Ну и что? А кто у нас работает?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Кто? Андрей. Скажете, нет?

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Он работает, согласен. А другие — нет. Скажете, да?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Я сейчас про вас говорю.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. А я — про них.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. А я — про вас.

С т е п а н  С е м е н о в и ч (твердо). Вот что, Николай Никанорович, я с тобой препираться не буду. Ты знаешь, как нашего зама по кадрам зовут?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Матвей Петровича-то?

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Вот именно. Для тебя он Матвей Петрович, а для меня он Мотя. Для тебя он «вы», а для меня — «ты». Мы с ним здесь вместе дела начинали, когда ты еще варенье из буфета у мамы таскал. Пока он жив, меня тут не тронут. Понял?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Вас никто и не собирается трогать. Я же сказал, что все это так — шутка, допущение, теоретическое предположение…

С т е п а н  С е м е н о в и ч (не слушая). Но если хочешь — иди к Матвей Петровичу и скажи: хочу, мол, вашего друга Степу уволить. А я посмотрю, как ты от него сивым мерином побежишь.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Степан Семеныч, вы, однако, выбирайте выражения.

С т е п а н  С е м е н о в и ч (веско и окончательно). А мне на тебя начхать, понял?

Уходит. Николай Никанорович в ярости мечется по комнате. Входит сияющий  Ю р а.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Чего тебе?

Ю р а. Случай смешной вспомнил.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Ну и что?

Ю р а. Пришел вам рассказать. Ухохочетесь…

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Ты в своем уме? У людей судьба решается, а ты тут со своими историями! Катись-ка ты отсюда к чертовой бабушке, и чтобы я тебя больше не видел. (Юра направляется к выходу.) Постой. Позови-ка сюда… Марию. Нет, Любу… Нет, Прасковью Федоровну.

Ю р а. Так кого же все-таки?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. А, все равно.

Юра уходит. Появляется  Л ю б а.

Л ю б а (громко). Разрешите, Николай Никанорович?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (так же). Да-да, прошу вас.

Л ю б а. Вы зачем меня вызывали?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Я сейчас всех вызываю по одному вопросу.

Л ю б а (громко, но не очень). Мне почему-то казалось, что меня этот вопрос не касается.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (так же). Я обязан поговорить со всеми.

Л ю б а (устремляя взор в потолок). Говорите, я вас слушаю.

Нервное молчание.

Ну, что же вы не сообщаете мне, что хотите меня уволить?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (тихо). С чего ты решила, что я хочу…

Л ю б а (так же). Иначе зачем тебе было меня вызывать?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Люба, ты должна понять…

Л ю б а. Я давно уже все поняла, и можешь не морочить мне голову ненужными разговорами.

Берет листок бумаги и начинает писать.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Что ты пишешь?

Л ю б а. Хочешь со мной расстаться — пожалуйста. Я никогда мужчинам против их воли не навязываюсь.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Я тебя спрашиваю — что ты пишешь?

Л ю б а. Заявление об уходе — что же еще.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (выхватив у нее авторучку). Зачем так сразу? Все это надо сначала как следует обдумать, обсудить…

Л ю б а. Чего тут обсуждать? Скажи просто — ты меня увольняешь или нет?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Конечно, нет! И в мыслях ничего подобного не было! (Помявшись.) Но, с другой стороны, согласись, какой из тебя конструктор? Ведь, между нами, ты в этом деле ни уха ни рыла, ни в зуб ногой, ни бельмеса, более того — ни бум-бум.

Л ю б а (агрессивно). В каком «этом деле»?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (смешавшись). Я имел в виду в отношении твоих обязанностей…

Л ю б а. Мне кажется, что в своих обязанностях я как раз кое-что смыслю. Или ты мною недоволен?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Нет, ну что ты… Ты мне даришь столько… столько…

Л ю б а. Зато ты мне ничего не даришь. А мог бы.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Что «мог бы»?

Л ю б а. Мог бы обратить внимание хотя бы на то, какие у меня туфли. Видишь? (Демонстрирует великолепные ноги.) Другому было бы стыдно, что его подруга ходит буквально босая.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Любчик, я не совсем понимаю, почему мне должно быть стыдно.

Л ю б а. Потому что все видят, что ты — обыкновенный жмот.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Какой же я жмот, если плачу тебе сто пятьдесят рублей? И это не считая премий и командировочных!

Л ю б а. Да, платишь, не спорю. Но, между прочим, когда я работала манекенщицей, то получала не меньше.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Зато приходилось вкалывать.

Л ю б а. А думаешь, мне здесь легко? Мало того, что я должна целый день торчать у чертежной доски, так еще приходится терпеть разные насмешки и намеки.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Чьи намеки, чьи? Ты мне только скажи, и я этим намекальщикам так намекну, что им на улице намекать придется!

Л ю б а. Не в них дело. Я женщина современная и понимаю, что быть приближенной начальника вовсе не зазорно…

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Более того — почетно.

Л ю б а. …Но весь вопрос в том, какой начальник. Одно дело, если он умный, деловой, решительный и щедрый. Другое — если