Руководство джентльмена по пороку и добродетели - Маккензи Ли

предрассудкам, которые проявляются у нее перед малоприятными светскими действами. – Может, и Библию.

– Тогда предлагаю вам ее и почитать.

Он собирается вернуться к своему тяжелому труду – взирать на все вокруг с укором, – но у меня еще остались вопросы.

– Может быть, у вас есть что-нибудь про шкатулки с секретом Базеджо? – спрашиваю я, пуская в ход свои ямочки на щеках.

Увы, они его совершенно не трогают.

– Не знаю.

– Не подскажете, что это такое?

– Молодой человек, я, по-вашему, энциклопедия?

– Нет, простите. – Я смущенно склоняю голову. – Спасибо за помощь. – Разворачиваюсь и ухожу. В спину мне доносится:

– У нас есть несколько полок по истории Венеции.

Я оборачиваюсь.

– Венеции?

– Базеджо – это венецианское имя. Вернее, фамилия, образованная от венецианского уменьшительного для имени Базиль. Возможно, это вам как-то поможет.

– Фамилия, образованная от… Да, конечно. – Мне с трудом удается запомнить хоть половину сказанного. И все же благослови Господь книжных червей за их безграничные знания. Оказывается, если твои единственные друзья – слова на бумаге, это бывает полезно. – Спасибо. Почитаю.

– Молодой человек, – окликает он меня, и я снова оборачиваюсь. Он ободряюще кивает мне. Челюсти его при этом не трогаются с места. – Удачи в поисках.

Похоже, чуть-чуть мои ямочки на него подействовали.

– Есть улов? – спрашивает Перси, когда я возвращаюсь к ним с Фелисити.

– Базеджо – это венецианская фамилия, – отвечаю я. – А какой-то Лазарь упоминается в Библии.

Фелисити хлопает себя по лбу.

– Как я об этом не подумала!

– Давайте разделимся, – предлагаю я. – Кто-то читает Библию, кто-то про Венецию, кто-то про алхимию. Потом сравним, кто что нашел.

– Я беру алхимию, – вызывается Фелисити.

– А я – Венецию, – быстро отвечает Перси.

– О нет, – стону я, – только не Библия!

Перси широко улыбается и тыкает меня пальцем в кончик носа.

– Поздно, бери что осталось.

Вечер мы проводим каждый в своем углу книжного. Я дважды перечитываю одиннадцатую главу Евангелия от Иоанна и проглядываю соседние страницы: нет ли там еще чего-нибудь про этого Лазаря. Вскоре, однако, я уже толком не читаю, а просто пытаюсь не заснуть: здесь тепло, я сижу в уютном кресле и устал так безнадежно, что и не знаю, как гнать сонливость.

Когда в очередной раз звонят колокола, возвещая новый час, я встаю, потягиваюсь и иду искать Перси. По пути я кидаю осторожный взгляд в сторону продавца и его челюстей: вдруг ему не понравится, что я оставил книги раскрытыми на полу, а не убрал в шкаф. Но он продолжает невозмутимо восседать за кассой.

Перси сидит за столиком у окна, склонившись над книгой и закрыв ладонями уши. Зеленое оконное стекло окрашивает его лицо изумрудным цветом. Когда я сажусь напротив, он даже не поднимает головы. Тогда я легонько пинаю его в голень, и он аж подпрыгивает:

– Напугал.

– Тебя прямо не оторвать от книги. Нашел что-нибудь полезное?

– Да ни черта собачьего. – Он захлопывает томик, поднимая облачко пыли. – Даже ни одного упоминания Базеджо. Похоже, имя все же не венецианское. А у тебя что?

– Про ключ ни слова, но про этого Лазаря там куча всего. Христос, похоже, с этим своим чудом расстарался на славу.

Перси смеется:

– Слушай, а расскажи мне, как ты это все запомнил.

Я подпираю голову локтями, и Перси повторяет мой жест, сцепив руки в замок.

– В общем, Иисус с Лазарем были приятели. Как-то раз Иисус отлучился проповедовать, и две сестры, Мария и Марфа, прислали ему весточку, что Лазарь, того, вот-вот покинет этот мир…

– Мария и Марфа? – переспрашивает Перси. – Не помню их.

– Значит, плохо на воскресной службе слушал. Короче, Иисус к нему не успел, и Лазарь умер, лежал много дней и разлагался. А потом Иисус наконец пришел на его могилу…

– Я нашел остров… – перебивает меня Перси.

– На могилу, не на остров.

– Да не в Библии остров, а в Венеции. В одной из книг написано, что у побережья есть остров, а на нем часовня Санта Мария-э-Марта.

Все вокруг будто затихает, и тихий шелест страниц вдруг кажется зловещим и неземным.

– Мария и Марфа, – говорю я.

– Сестры Лазаря.

– Может, просто совпадение.

– Может. – Но мы оба знаем: это не совпадение.

– Это не тот тонущий остров? – спрашиваю я. – Помнишь, джентльмен из Версаля мне про него говорил.

– Не помню.

– Точно, тебя в это время его жена доставала своими… – Перси отводит глаза, и я не договариваю, только вяло бросаю: – Ты, наверно, этого и не слышал.

– Может, ключ открывает что-то на том острове.

– Думаешь, он что-то открывает?

– Должен, наверно. Это же ключ.

Я натягиваю на большие пальцы манжеты и сплетаю руки в замок.

– Раз остров тонет, его тайну надо разгадывать побыстрее.

Какое-то время мы молчим, впитывая мои слова, как бумага впитывает чернила. Солнце в окне прячется за облако, и над нами сгущается тень. Потом Перси легонько пинает меня в голень.

– Расскажи, что там дальше было.

– Что рассказать?

– Что было, когда Христос пришел к Лазарю на могилу.

– А, это. В общем, пришел он на могилу Лазаря, и две сестры с подругами никак в толк взять не могли, чего он пришел, Лазарь же давно помер. Тогда Иисус спрашивает сестер, верят ли они в него, в Бога и в жизнь после смерти, а они ему в ответ: мол, да, это все прекрасно, но лучше бы ты пришел сразу, тогда наш брат, может, остался бы жив. А Иисус им: глядите, как я могу!

– Что, прямо так и сказал?

– Такой уж библейский язык.

– Только если ты читаешь Библию от Генри Монтегю. – Он ухмыляется, и я уже собираюсь что-нибудь ответить, но вдруг понимаю, что его нога под столом по-прежнему касается моей. Прикосновение настолько невесомо, что я замечаю его, только когда Перси чуть меняет положение и носок его ботинка цепляет меня за икру. Я тут же забываю, что хотел сказать, его касание выбивает из меня все мысли.

– Ладно, может, не прямо так там было. – Его нога скользит по моей, приспускает носок – клянусь богом, Перси будит во мне все греховные желания, которые Библия осуждает. – Там что-то вроде «отвалите камень», но, согласись, я придумал получше.

– Я не ослышался, ты сказал, что твоя трактовка Библии лучше оригинала?

– Ну, слушай, Библия такая древняя, что скоро развалится.

– Даже не знаю, что сказал бы на это Бог.

Я сглатываю: его нога так и ползет по моей. Мне с таким трудом удается просто усидеть на месте, что я начинаю потеть.

– Уверяю тебя, когда я встречусь с Богом, у нас найдутся темы для разговора посерьезнее, чем толкование Библии.

Он громко смеется, не раскрывая рта.

– И все кончается тем, что Лазарь воскресает?

– Ага, встает из гроба и идет себе, как будто не умирал.

Мы сидим и смотрим друг другу в глаза. Кажется, с тех пор как Перси принялся гладить меня по ноге, расстояние между нашими лицами уменьшилось. Мы оба выставили перед собой сплетенные руки, будто молимся перед едой. У Перси очень красивые руки: ладони больше моих, тонкие, изящные пальцы и круглые,