Кремлевский заговор - Валентин Степанков

На столике остывал слегка пригубленный чай. Было не до чаепития.

Язов ворчал:

— И зачем я только в это дело ввязался. Старый дурак!..

ЛУКЬЯНОВУ УКАЗЫВАЮТ НА ДВЕРЬ

«ТУ-134» с российской делегацией на борту тем временем метался в небе, как неприкаянный. «Бельбек» отказывал ему в посадке, предлагая сесть в аэропорту Симферополя, от которого до «Зари» можно было добраться лишь к полуночи.

Горбачев, связавшись с самолетом и выяснив, в чем проблема, приказал начальнику Генерального штаба Моисееву открыть «Бельбек».

В 18.45 с взлетной полосы были убраны грузовые машины, подразделению морских пехотинцев спешно приказали укрыться от посторонних взглядов в лесополосе и ангарах.

Из кустов, согнувшись в три погибели, стараясь, чтобы под ногами ни веточки ни хрустнуло, ретировался спецназ КГБ и прикрепленные к нему охранники.

ГКЧП уже не управлял страной.

Заговор провалился.

В 19.16 «ТУ-134» беспрепятственно приземлился на «Бельбеке».

Силаева и Руцкого на «Зарю» доставил водитель 9 отдела КГБ в Крыму Юрий Аркуша, тот самый, что три дня назад, 18 августа, привез к Горбачеву Бакланова, Шенина, Болдина…

Свидетельствует Александр Руцкой:

— На даче я увидел Крючкова. Когда наши глаза встретились, он демонстративно отвернулся. По Горбачеву и Раисе Максимовне, когда мы вошли в Главный дом, было видно, что произошедшее не является инсценировкой, что они действительно были изолированы и внутренне готовы к любому развитию событий.

Свидетельствует Иван Силаев:

— Горбачев предложил нам заночевать на даче, а утром вместе вылететь в Москву. Но мы сказали, что надо лететь сегодня же, причем, немедленно. Горбачев согласился и попросил Раису Максимовну собраться в дорогу. «А пока семья собирается, — сказал он, — я переговорю с Лукьяновым и Ивашко…»

Свидетельствует Евгений Примаков:

— Горбачев сказал Лукьянову, что он предатель, в резкой форме спросив его, почему тот не собрал Верховный Совет, не встал рядом с Ельциным? Лукьянов стал представлять дело так, что он чуть ли не организовал сопротивление ГКЧП, но Горбачев, указав на дверь, оборвал его: «Иди посиди там. Тебе скажут, в каком самолете ты полетишь!»

ПРОЩАНИЕ С «ЗАРЕЙ»

Руцкой, руководивший эвакуацией президента СССР, предложил лететь врозь с членами ГКЧП. Но в целях безопасности взять в президентский самолет Крючкова: «С ним-то на борту точно не собьют!»

Горничные спешно достали из холодильников букеты цветов и вручили их членам семьи Горбачева, когда те спустились вниз, чтобы отправиться на «Бельбек».

Все официальные лица последовали за президентом.

Прислуга торопливо загружала в микроавтобус вещи. Через десять минут и она, прихватив забытую Горбачевыми в спешке собачку, покинула дачу.

Дежурный 9 отдела КГБ в' Крыму Александр Бондаренко отметил в журнале: «0.01 взлет».

В самолете, на борту которого разместились заговорщики, стояла мертвая тишина.

— Язов и компания заперлись в салоне и оттуда до конца полета не выходили, — вспоминает Генералов. — Вышел лишь, подсев ко мне, Плеханов. «Собрались трусливые старики, ни на что не способные, — сказал он в сердцах. — Попал я, как кур в ощип».

Я пытался его утешить, но в ответ он сказал: «Нас сейчас, наверное, в аэропорту арестуют»…

А в самолете президента царило оживление. На столике стояла бутылка легкого вина. Произносились здравицы в честь освобождения Горбачева.

Лишь Крючкова не было за этим столом. Он понуро сидел в хвостовом отсеке под пристальным оком милиции.

…Горбачев возвращался в Москву, в столицу страны, которая благодаря ему изменилась настолько, что он как президент СССР был ей уже не нужен. Но Горбачев об этом еще не знал…

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Из протокола допроса Владимира Крючкова от 22 августа 1991 года:

…Скажу следующее: сказать, что затея полностью провалилась, я бы с этим не согласился. Во-первых, она кое-что показала. Она показала, что порядок есть порядок, его надо соблюдать, и, главное, можно поддерживать. Дальше. Предприятия все работали, и объявление чрезвычайного положения нам раскрыло ситуацию в стране. Мы поняли одну вещь, это нас даже обрадовало — что не надо вводить нигде чрезвычайного положения. Я не хочу называть республику, но товарищи позвонили, говорят: «Как вы думаете, если мы введем чрезвычайное положение в нескольких районах?» Я говорю: «А зачем вводить, если ситуация там спокойная…»

Из протокола допроса Руслана Хасбулатова от 25 октября 1991 года:

— В результате действий ГКЧП практически оказался сорванным Союзный договор, республики, напуганные такими действиями центральной власти поспешили заявить о своей полной независимости, то есть Союз распался в один день. Экономический ущерб специалистами оценивается в порядке 35 миллиардов рублей.

Мыслилось полностью задушить какую-либо самостоятельность. Представители ГКЧП ездили на Украину, в Казахстан и пригрозили, что мы не будем вводить войска в ваши республики, если вы не будете вмешиваться. Центральный удар был направлен не против Горбачева, а против России. Потом было бы легко зажать всех остальных в один кулак…

ХРОНИКА АРЕСТОВ 

«ИЗ КРЕСЕЛ — НА НАРЫ!»

Этот лозунг впервые появился еще 20 августа на дневном митинге перед Белым домом. Исход путча тогда не мог с абсолютной уверенностью предсказать никто, впереди была самая страшная ночь — ночь ожидания штурма, но именно в тот день стало окончательно ясно, что путчисты не могут рассчитывать на поддержку или хотя бы понимание со стороны тех, кому они обещали дешевую колбасу вместо свободы. В глазах народа они были преступниками, которые рано или поздно должны понести наказание за содеянное.

Отношение ко всему происходящему прежде всего как к преступлению было настолько всеобщим и бескомпромиссным, что в российском правительстве даже подумывали о незамедлительном возбуждении дела против членов ГКЧП. Поднял этот вопрос Сергей Шахрай. Но мы, прокуроры, не могли относиться к подобному предложению импульсивно.

В конце концов 20 августа подобное действие могло иметь только декларативный характер. Ну, объявили бы мы о возбуждении дела, а дальше что? Наши следователи пошли бы с авторучками наперевес штурмовать министерство обороны, МВД, КГБ и Кремль, чтобы допросить Язова, Пуго, Крючкова, Янаева…? Мы бы не смогли даже обнародовать свое решение, поскольку не владели средствами информации, Указы Ельцина передавались на места по телефонам. По таким, вполне резонным, причинам вопрос этот был пока отложен.

Со второй половины следующего дня события разворачивались с калейдоскопической быстротой: «началась сессия ВС РСФСР, заговорщики улетели в Форос, за ними вдогонку отправился Руцкой со своими людьми, потом пришло подтверждение факта насильственной изоляции президента… Единственно адекватной реакцией на это могли бы стать аресты членов ГКЧП.

Однако российской прокуратуре такой шаг был, что называется, не по чину, поскольку большинство заговорщиков принадлежали к союзной иерархии. И вот пока мы думали, как же поступить в данной непростой ситуации, Генеральный прокурор СССР Николай Трубин объявил о возбуждении уголовного дела против организаторов путча. Об арестах речь не шла.

Ельцин немедленно позвонил Трубину, чтобы уточнить его позицию. Он его напрямую спросил: «Вы их сегодня арестуете?» Трубин ответил: «Нет». «Тогда дайте такие полномочия российской прокуратуре, пусть они проводят аресты и расследуют дело», — предложил Ельцин. Трубин не согласился. В тот вечер он вообще не помышлял о каких-либо радикальных действиях. Мы окончательно убедились в этом, когда немного позже один из нас беседовал с ним в его служебном кабинете. Трубин сказал примерно следующее: «Я должен обсудить это с президентом. Потом мы решим, что предпринять. Может быть, прибегнем к домашнему аресту или к чему-то вроде этого…»

Его нерешительность была понятна: он не мог в полной мере положиться на оперативные структуры КГБ и МВД СССР, поскольку не знал, насколько глубоко эти ведомства пронизаны мятежными настроениями. Вполне могло получиться так, что люди, которым будет приказано арестовать Крючкова и Пуго, выполнят приказ с точностью до наоборот. В общем мы поняли, что на прокуратуру Союза в этом деле рассчитывать нельзя и, кроме нас, заниматься им некому, позвонили в Белый дом Бурбулису и сказали, что на свой страх и риск возбуждаем против членов ГКЧП уголовное дело и проведем аресты.