Странные вещи - Эли Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отца твоего вызвали тогда к больному, и он уже порядочно отъехал от города, когда увидел зарево на полнеба и тут же вернулся. Как ни пытались его удержать, он трижды вбегал в это пекло, все пытался найти тебя. Голову он обернул шерстяным одеялом, а борода все равно обгорела начисто. Только когда рухнула крыша, Константин совсем обессилел и свалился в сточную канаву, только что не замертво. И тут-то вдруг ты и показалась – ползла по угольям, как ящерка. Он сказал, что ты была вся в саже и горячая, как чайник, но целехонька.
Он схватил тебя на руки, умыл тебе личико своими слезами и все не мог поверить, что это в самом деле ты. А как поднял голову, то и увидел ту ведьму, совсем рядом. Она сгорала заживо, волосы полыхали факелом, а она все рылась в бревнах, тебя искала. Никто не оказывался к ней ближе, чем Константин, – никто не рассмотрел ее так же ясно, как он. И то, что он увидел, так сильно его напугало, что он тут же бежал прочь из города и больше не возвращался. Бросил практику, друзей, все, что имел, чтобы спрятать тебя в глухой деревушке у дальнего озера. Подальше от беды.
У Клевер пересохло во рту, сердце билось так, словно хотело выбраться из-под горящих развалин.
– Это действительно была…
– Он так никогда и не сказал. Ни разу. Ты же сама знаешь, как трудно было вытянуть из него хоть словечко, если он того не хотел. А только я смекнула, а теперь, наверное, и ты можешь.
– Мама? Она – Штопальщица? – где-то в глубинах сердца Клевер поняла, что это правда. – Но почему он оставил ее? Почему не…
– Она превратилась в нечто ужасное. Рассказывают, будто Штопальщица кричит двумя голосами, что она склеена, как разбитая тарелка. Привидение. Призрак. А я думаю… да нет, я, конечно, не знаю наверняка…
– Говорите! Пожалуйста…
– Ну, я думаю, что Константин был очень зол. Когда увидел, что натворила Минивер. Когда увидел, как она рисковала тобой.
Клевер крепко схватила вдову за руку.
– Но как я выжила? Как оказалось, что я – диковина?
Вдова снова уложила Клевер на постель.
– Никто не знает, что случилось той ночью, но это изменило тебя. И твою мать изменило, да так сильно, что Константин старался никогда об этом не вспоминать. И ты меня послушай: лучше считать, что Минивер умерла. Понимаешь? Та, что вышла тогда из огня и искала тебя, – может, она и была когда-то твоей матерью, но это уж больше не она. Вы обе выбрались из пламени – но по-настоящему выжила только ты.
– Что же так изменило нас?
– Никто не знает.
– Она наверняка знает!
Вдова поцокала языком.
– Так пойди и спроси у нее. Только ты ведь знать не знаешь, где ее искать. А если бы и знала… даже если бы смогла пробраться по пустошам, мимо гнусов, к ее тайному логову в горах, ты что же, думаешь, она станет тебя потчевать чаем да печеньем? Ведьма, которая крадет у малых деток зубы, – не Минивер Элкин. Ее больше нет.
Клевер хотелось закричать во весь голос. Она оказалась ближе, чем когда-либо, подобралась к пониманию всего, что случилось с ее семьей, – еще чуть-чуть, и она узнала бы, что за злосчастная искра до основания сожгла весь ее мир. И все же эта тайна оставалась недоступной. У девочки голова шла кругом.
– Почему вы мне не рассказывали?
– Я обещала твоему отцу. Он хотел, чтобы ты жила в покое. В безопасности.
– В безопасности… – Клевер покачала головой.
Вдова пожала плечами.
– Мы хотя бы попытались.
Старушка прижала девочку к себе, и они долго сидели так, в обнимку. Клевер захотелось навсегда остаться здесь, согреваясь супом, ища защиты в объятиях вдовы Хеншоу. Невольно она вспомнила ту, с кем обнималась в последний раз.
– А где Несса?
– Кто?
– Разве не Несса меня… А как же я здесь оказалась? – спросила Клевер.
– Тебя притащила твоя подружка, – и вдова показала узловатым пальцем на дорожный мешок.
Из-под клапана, улыбаясь, выглядывала Сюзанна, довольная, что снова видит Клевер живой.
– Я как услышала, что говорят люди – будто какая-то девчонка с гор бросила вызов Кобальту… словом, мне нужно было все увидеть своими глазами. Пока я туда добралась, ты была белая, как молоко при лунном свете, а Сюзанна тащила тебя к двери.
– Вы и Сюзанну знаете?
– Нас Агат познакомил, давным-давно. Она в меня тогда стулом запустила. И все же она помнит друзей. Правда, Куколка?
Клевер попробовала сделать еще глоток бульона, но захлебнулась и снова начала горько плакать.
– Отец должен был мне рассказать! Эти секреты липкие, как паутина, – проговорила она. – Я в них запуталась, и, за какую ниточку ни потяну, только сильнее затягиваю!
– Твой отец хотел, чтобы мир был аккуратным, предсказуемым и безопасным. Ну… а я хочу корову, которая плюется пятаками, – усмехнулась вдова.
– Но должна же я узнать, что произошло. А как иначе мне исправить все безобразия, которые я натворила? – Клевер хотела сесть, но вдова лишь легонько коснулась ее груди – большего усилия и не понадобилось, чтобы ослабевшая девочка осталась лежать.
– Безобразия-то эти постарше тебя будут, – улыбнулась миссис Хеншоу.
– Эти бандиты пришли на озеро из-за меня, – с горечью возразила Клевер. – Я точно это знаю. И вы тоже знаете.
– Ах ты, деточка, – миссис Хеншоу не хватало слов, поэтому она просто погладила Клевер по голове. А Клевер, приподнявшись, позволила себе устроиться в уютных объятиях вдовы.
– Сердечко у тебя лекарское, – прошептала миссис Хеншоу. – Ты хочешь все исправлять. Настоящая Элкин.
Ничем не сдерживаемые слезы покатились по щекам – и хорошо. От каждого всхлипа Клевер становилось легче, и мало-помалу ее мысли начали проясняться.
– Я найду ее.
– Искали уж. Из тех, кто гонялся за ведьмой, никто не вернулся. Никто не знает, как ее отыскать.
– Кобальт знает, – Клевер вздрогнула, вспомнив его растрескавшееся лицо и кружащуюся в воздухе стеклянную банку. – Он сам сказал: там, откуда появляются гнусы.
– Ты ведь уже попробовала.
– Попробую еще раз, – Клевер решительно приподнялась и оглядела
