Прощай, принцесса - Хуан Мадрид

— Ты знаешь о Лидии что-то, что не было написано в газетах?

— Я уже сказал, что в газетах печатают только чушь. Нынешние журналисты — все как один болваны, говорю тебе. Они выставили ее… не знаю, ну прямо Матерью Терезой какой-то.

— Она употребляла кокаин?

— А ты как думаешь?! Я сам ее снабжал. Она приходила сюда за дозой, принимала ее вот на этом самом месте. Когда девчонка ловила кайф, она совсем дурела, а потом…

Он вдруг замолк и опять впился взглядом в банкноты, лежащие на белом фаянсе.

— Эта информация не стоит четыре куска, Норберто.

— А почему бы тебе тоже не купить у меня хотя бы грамм, приятель? Чистейший колумбийский порошок, тончайший помол — просто пудра. — Он протянул руку к деньгам. — Я приглашаю тебя на волшебную дорожку, друг.

— Прекрати, Норберто. Пока ты мне не сказал ничего полезного.

Его рука зависла на полдороге, он явно задумался, поглаживая свою бородку.

— Так тебе точно не насыпать дорожку?

Я покачал головой. Неожиданно раздался стук в дверь и крики официантки:

— Норберто, сволочь, немедленно выметайся оттуда, я сейчас описаюсь! Выходи, поганец!

— Проклятье, иди в мужской туалет! — Он снова повернулся ко мне. — Эта девица, Лидия, она была на мужиках помешана, трахалась за деньги. Ты ведь не знал этого, так?

— За деньги или за дозу? — прервал я его.

— А это разве не одно и то же?! Какая разница! Не один раз она меня тут обслуживала. — Он указал на толчок. — Задирала юбку, стягивала трусы и подставляла мне зад. Она всегда хотела именно так, не соглашалась ни на минет, ни на что другое. Ей только так нравилось. Зад в обмен на кокаин — услуга за услугу.

— И так каждый вечер, Норберто?

— Каждую ночь, когда она заявлялась, мы шли с ней в туалет. Она хотела заработать коку. — Он пожал плечами. — Хочешь верь, хочешь нет… — И он снова пожал плечами.

— А с другими она так же себя вела?

— Понятия не имею, приходила ко мне раз или два в месяц, где-то так, и потом танцевала всю ночь, она жила неподалеку, в доме номер шестьдесят. Я ее хорошо знал.

— У Лидии был постоянный парень, Норберто? Подумай, пожалуйста.

Он сделал вид, будто глубоко задумался:

— Сейчас… наверное… не знаю… Да вроде был один тип, какой-то там Молина, кубинец, что ли. Я видел, как они лизались с ней там, на площадке для танцев. — Он неопределенно махнул рукой в сторону двери. — Он, по-моему, тоже недалеко живет. Вроде как компьютеры чинит или что-то подобное.

— Молина, — повторил я. — А ты знаешь полное имя этого Молины?

Он медленно покачал головой:

— Здоровый такой мужик, высокий, слегка полноват… ему около пятидесяти или что-то в этом духе, он как-то упомянул, что был актером у себя на Кубе, но ты знаешь, подобные люди и слова не могут сказать, чтобы не соврать. Но как его фамилия, не знаю. Он заходит иногда пропустить пару стаканчиков.

Сказав это, он потянулся было к деньгам, но я ждал чего-то подобного, а потому среагировал мгновенно — опередив его, прижал банкноты ладонью. Норберто схватил меня за руку. Это прикосновение меня так взбесило, что я оттолкнул его. Он стукнулся спиной о стену.

— То, что ты рассказал, не стоит четыре тысячи песет, Норбертито. Я ожидал от тебя большего. — Я сунул три бумажки в карман, а одну протянул ему: — Вот что ты заработал.

Норберто выхватил из штанов автоматический нож и нажал на пружину. Стальная полоса, прямая и блестящая, сверкнула в ярком свете люминесцентной лампы. Я продолжал стоять, протянув правую руку с банкнотой.

— Не пытайся меня надуть, сукин сын. Гони быстро деньги, или я тебя порежу. Ты хочешь напороться на нож, козел?

— Норберто, для человека твоего рода деятельности ты плохо умеешь считать деньги. Тысяча песет — это довольно много. Ты что, живешь не в нашем мире? Не стоит пренебрегать такой суммой.

Я не оставил ему времени на то, чтобы пустить нож в ход. Я быстро угадал, что он намерен сделать. Поймал его запястье и нанес резкий удар в правый глаз. Норберто завопил и попытался вывернуться, но я врезал ему в солнечное сплетение, а когда он сложился пополам, добавил еще крепкий удар сверху вниз в удачно повернутый ко мне висок. Он рухнул и выронил нож. Тут я понял, что дрался, не выпуская из сжатого кулака банкноту, которая превратилась в лохмотья.

Я стоял, кипя от бешенства, перед сидящим на полу человеком, который всхлипывал и закрывал лицо руками. Я постарался успокоиться и привести дыхание в норму. Потом бросил рваную бумажку на пол и произнес:

— И больше не торгуй таким пойлом.

Выйдя на улицу Сан Висенте Феррера, я не почувствовал холода, но ясно ощутил, что осень начинает заявлять о себе. Невдалеке я заметил официантку, которая подавала выпивку в «Круге», ту девушку, что Норберто назвал Кристиной. Она шла потихоньку, маленькими шажками и как-то очень жалко съежившись. Весь вид ее навевал мысли о перепуганном зверьке, спешащем забиться в свою норку.

Нагнать девушку не составило труда.

— Привет.

— Привет, — ответила она, не останавливаясь.

Вблизи стало заметно, что Кристина гораздо моложе, чем мне показалось в темном баре. А еще она дрожала.

— Ты замерзла?

— Что? Да, немного. Вы были в «Круге»?

— Именно. Я только что ушел оттуда.

— Да, конечно, теперь припоминаю. Увидев вас у стойки, я подумала, что вы чей-нибудь папаша — иногда к нам заходят и родители, представляете? Ну, чтобы посмотреть, чем занимаются их детки. Один раз и мой папа пришел… бедняга.

— Я уже давно выгляжу как чей-то отец. А пройдет еще совсем немного времени, и я стану казаться дедушкой. Тебя ведь Кристиной зовут, так?

— Да, я Кристина.

— Тебе очень холодно, Кристина?

Она утвердительно закивала и сильнее закуталась в свою тоненькую курточку.

— Просто я не ужинала, вот в чем дело. Не успела. Да и не обедала…. Разве что отломила кусочек тортильи.[15] Вообще я очень мерзлявая, со мной часто такое случается. По утрам, когда выхожу из дома, жарко, а в это время суток… Вы заметили, что ночи стали гораздо прохладнее, так?!

Мы уже дошли до улицы Сан-Бернардо. Я остановил ее, положив руку на плечо:

— Послушай, тут недалеко, на Сан-Бернардо, есть один паб, он открыт до шести утра, называется «Темпо-П». Позволь мне пригласить тебя, там и поешь.

Она посмотрела на меня долгим взглядом:

— Простите, но я не хочу спать с вами.

— Что ты, мне даже в голову такое не могло прийти, Кристина! Разреши мне угостить тебя, пожалуйста. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем. Да я тебе по возрасту в отцы гожусь.

— Моему папе сорок четыре года.

— Тогда я даже старше его. — Я взял ее за локоть. — Пойдем в то кафе, а потом я тебя подвезу на такси. Я ведь тоже не ужинал. Кстати, меня зовут Антонио.

Заведение было битком набито полуночниками, которые галдели, стремясь пробраться к стойке. При этом, как ни странно, я увидел несколько свободных столиков. Мы заказали себе по тарелке косидо,[16] немного сухого хереса и тортилью из пары яиц с ветчиной. В ожидании заказа я рассказал, что привело меня в «Круг», сообщил кое-что о Лидии Риполь и продемонстрировал удостоверение. Она очень удивилась и начала наивно расспрашивать, неужели я правда настоящий частный детектив из тех, кого показывают в телесериалах. Я ответил, что нет, что я просто веду расследование для одной адвокатской конторы. Кристина сказала, что знала эту журналистку, бедняжку Лидию, а еще — что она учится в консерватории, у нее меццо-сопрано, а в баре у Норберто зарабатывает себе на жизнь. Он платит пятьдесят тысяч в месяц, только вот времени на сон у нее совершенно не остается. Ее парень, он учится на историческом, работает три дня в неделю во французском торговом центре FNAC, в книжном отделе. Получает еще пятьдесят, но плата за съемное жилье взлетела до шестидесяти тысяч, а вместе с затратами на свет, воду и телефон выходят и все семьдесят. Так что они живут на тридцать тысяч в месяц плюс чаевые.

— Норберто — скряга и лгун. Он продает самопальную выпивку и так обворовывает своего хозяина, что вы и представить себе не можете. Но больше всего он зарабатывает на…

Она запнулась и сосредоточила все внимание на своей тортилье. От еды и тепла ее маленькое личико начало наконец обретать краски.

— На продаже кокаина?

— Именно так. Он самый настоящий дилер, или как там это называется. Один из тех, что контролируют тот квартал. И он врун — всем подряд говорит, что был журналистом, но мой парень, который работает в этой среде, рассказал, что он когда-то, двадцать лет назад, опубликовал одну или две статьи в «Камбио 16» и теперь мнит себя великим репортером. А сам просто мелкий обманщик. Я ведь даже не пробовала кокаин, представляете?!

— А Лидия?

— Лидия? Нет, нет… Однажды она сказала, что когда-то баловалась, но потом бросила. Вообще в «Круге» практически все этим балуются.