Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия - Андрей Иванович Угланов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Студенты занимались в лагере черт-те чем. Самые отпетые регулярно бегали днем в соседнее село – Солнечногорское – и затаривались дешевым сухим вином. Местный рислинг по двадцать копеек за пол-литра продавался в квасных бочках, в розлив. Трехлитровые банки с вином тащили через колючий кустарник по горной козьей тропе. Попутно рвали колхозный виноград. К вечерним танцам он становился кислой закуской к такому же кислому рислингу. Когда смесь начинала «забирать», а солнце погружалось в море, начинались танцы. Покрытое выгоревшими от дневного зноя деревяшками, танцполе было рядом, сразу за палатками, в которых жили и начальники лагеря, и студенты.
Витек Бакшеев вместе с музыкантами обосновался по-царски, в отдельной громадной палатке военного образца. Андрей с ними. Днем частенько репетировали, сидя на продавленных панцирных кроватях. Приходили все лагерные девушки смотреть на их бесконечное веселье. Как в самом МАИ, так и здесь девчонок было мало, в палатку вмещались все. Но бывало, что быстро расходились, когда репетиции превращались в упражнения по принятию на грудь рислинга и портвейна. В такие дни танцы начинались с заявления Витька: «Сегодня играет и поет композиции „Чистая случайность-200!“»
Тот вечер не был усугублен чрезмерным количеством «кира». Так – совсем немного, «для голоса». Как почти все московские группы, «Чистая случайность» пела западные «композиции». Витек обожал T-Rex и каждый сейшен начинал с любимого хита «Get it on». Собственно, когда ритм-гитара начинала отбивать первые аккорды, за которыми вступал бас и «драмсы», народ начинал подтягиваться на танцполе. Иногда Витек начинал с крика в микрофон:
– Начинаем с любимой композиции Марка Болана!
После этого вступала гитара и все остальное. Бакшеев так вжился в образ лидера и вокалиста T-Rex Марка Болана, что на сцене походил на иностранца. Он с особым чувством по делу и без произносил его имя. Казалось, он и есть тот самый Марк, поскольку песни Витек пел сплошь на английском. За «Get it on» без остановки следовала «Ride A White Swan», что в переводе «на родяньский» означало – «Оседлай белого лебедя». Затем еще три-четыре песни этой же группы, всё в бешеном темпе. Иной раз Бакшеев даже ускорял ритм, чтобы побыстрее разогреть народ. С появлением «мальца» Андрюши Разина репертуар слегка изменился. Бакшеев не дал ему петь муру про любовь, которой тот разозлил стотысячный стадион «Лужники». А поскольку английский язык был Андрею совершенно незнаком и даже чужд, предложил для хохмы орать суперхит подмосковной группы «Полоса отчуждения» – «Я устал».
Вот и сейчас пришло время запускать его на сцену. Бакшеев к тому же подустал, пора было отдышаться и покурить. Последовало очередное, как и в предыдущие вечера, представление новичка:
– Товарищи студенты и – главное – студентки! – закричал он хриплым, осипшим голосом. – Море, звезды и запахи лаванды обязывают нас не только вязать дане, целоваться и кирять до поросячьего визга. Давайте-ка осмыслим эти радости, так сказать, с другого ракурса.
К этому времени, когда в черном крымском небе висела в одиночестве лишь яркая луна, народа на площадке собиралось много – не протолкнуться. На танцы к студентам приходили местные и отдыхающие из стоящего неподалеку санатория. После призыва Бакшеева почти все засвистели и принялись орать «Не надо!» и «Давай на завтра!». О том, что означали слова Виктора, они уже знали. Но Бакшеев дал слово «человеку из органов» вытаскивать «мальца» на сцену каждый вечер. Вот и сегодня.
– На сцене новый солист группы «Чистая случайность – 200» Андрюша Разин. Недавно выступал в «Лужниках» вместо Аллы Пугачевой и Вовы Кузьмина. Ну вы знаете… Чувак начинающий, давайте поаплодируем. Да, забываю сказать – он директор рязанской музыкальной филармонии.
После этих слов свист усилился, из кустов, что окружали танцполе, выбежал на сцену Андрей. В тех же узких черных брюках, китайских кедах и огромном пиджаке в полоску с набитыми ватой плечами. Свист не кончался, к нему прибавился хохот и пьяные крики:
– Арлекину давай!
– Крысолова!
– Алла, открой личико!
– Алла, тебе мужиком лучше!
К счастью, у Андрея полностью отсутствовало чувство робости. Детский дом сделал его неуязвимым к обидам. Он их не чувствовал. Наоборот, любые крики в свой адрес воспринимал как победу, привлечение к себе, полному сироте, внимания этих людей. Он подошел к микрофону, в который только что пел Витя Бакшеев, постучал по нему пальцем и начал считать.
– Раз-два, раз-два. Проба голоса. Раз-два, раз-два. Проба голоса.
Голос был, микрофон работал.
– Товарищи студенты! Послушайте песню группы «Полоса отчуждения». Не бойтесь, не про любовь. Наоборот.
– Алла! Хотим про любовь! – угорали первокурсники.
– Андрюха! Давай лучше выпьем! – орали старшекурсники. Над их головами замелькали поллитровки. К ним бросились дружинники, но как-то вяло. Да и продираться сквозь толпу было непросто.
– Она называется «Я устал от фальшивой любви». Исполняется на русском языке.
После такого вступления хохот и свист накрыли танцполе с новой силой. Гитарные аккорды кое-как пробивались сквозь шум толпы, но Андрей все равно запел. Вернее, он думал, что поет, поскольку сам себя почти не слышал. А песня и в самом деле была совершенно критической для летнего крымского употребления. Особенно с учетом рислинга, не говоря о крепленом портвейне. Андрей начал совсем тихо, как и положено для трагического сочинения, чтобы в финале усугубить драму как можно громче.
Я устал от тоски,
От фальшивой любви.
Я устал от того,
Что мне жить тяжело.
Это был первый куплет. Андрей стоял у микрофона, схватившись за него обеими руками. Входя в образ, он в такт словам раскачивался из стороны в сторону. Вот-вот и брызнут слезы. Дальше, под гитарные аккорды, несколько раз повторил слова припева. Их было всего два – «Я устал». Он повторил их раз десять на одной ноте. Лишь акустическая гитара в руках
