Дело сибирского душегуба - Валерий Георгиевич Шарапов

этого парня, — отмахнулся участковый Синицын. — Хотя какой он, на фиг, парень, под полтинник мужику. Чудак местный, иначе и не скажешь. Никакой он не старовер и с богом не в ладах. Просто бирюк — одинокий волк, людей не выносит. Петькой Шайтаном его кличут. Сидел по молодости, вроде не тяжелая была статья, нанесение увечий или что-то в этом роде. За девчонку вступился — ну и увлекся, троих инвалидами сделал. В армии уже отслужил — ну, и загремел лет на восемь в благодатный Колымский край. С судьей и прокурором просто не повезло. Вышел озлобленный на весь белый свет, не женился, детей не завел. Так и жил бобылем. Сторожем в Бирюсинске работал, чернорабочим, скитался по каким-то общагам и съемным углам. Потом в наш район забрел, землянку себе вырыл в урочище, стал жить-поживать… А чего натворил наш Шайтан?

— Да так, проверяем одну версию, — уклончиво отозвался Туманов. — Возможно, ваш Петька и не при делах. Имя-фамилия у него есть?

— Так это… — участковый задумался. — Драгунский Петр Алексеевич, вот. Видная фамилия, да не в пользу.

— Часто его видите, Федор Аверьянович?

— Сдался он мне, — ухмыльнулся участковый. — Кабы проблемы от него были — так чаще бы виделись. А так лишь народ честной пугает. Прикиньте, встретиться с таким в полумраке на лесной тропе. Обделаться можно. А ему ведь не объяснишь, что нужно прилично одеваться, бороду брить, знать такие слова, как «здравствуйте» и «до свидания». Да и мыться иногда не мешает, а то, ей-богу, лохматое вонючее чудовище… А он, между прочим, десятилетку с отличием окончил, в вуз бы поступил, кабы не та драка. А сейчас мычит, слов почти не говорит, отвык с людьми общаться.

— Пьет?

— Случается. Иногда заходит на окраину деревни, выменивает лисьи шкурки на хлеб, самогон, спички… Да нет, товарищ майор, не такой уж он выпивоха. Сами представьте, пил бы беспробудно — разве выжил бы в тайге? Так, в свободные часы, сидя в своей землянке… Смешно — он газеты старые собирает, читает. Однажды видели, как он связку книг тащил…

— Эрудит, — усмехнулся Мишка Хорунжев.

Все присутствующие заулыбались.

Опорный пункт милиции в Чибисах оказался на удивление обустроенным, чистым. Имелась даже агитация, шкаф с документами. Жилище участкового находилось за стенкой. Гремела поварешками пышнотелая Груша — законная жена товарища Синицына. И сам он производил впечатление приличного человека. Местному «Анискину» было далеко за сорок, форма сидела ладно, не лоснилась, лепешки грязи с сапог не отваливались. Спиртным не пахло, и никаких похмельных явлений в участковом не отмечалось. Просто образец советского деревенского милиционера. До деревни добрались за час — по ухабам и колдобинам. «А что, нормально, — прокомментировал окончание поездки Шишковский. — Пешком бы еще шли». Деревня на сорок дворов располагалась на краю густого смешанного леса. Соваться в него особо не хотелось. До памятного поселения селькупов здесь было чуть больше трех километров.

— Часто Шайтан уходит из леса? — спросил Туманов.

— Так я же не сторож ему, — развел руками Синицын. — Ну да, бывает, люди наблюдают за его перемещениями. Выходит эдакое чучело из леса — и по своим делам. Народ, понятно, другую дорогу выбирает, чтобы не столкнуться. Но как он часто это делает… не знаю, товарищ майор.

— Инциденты случались?

— Безвредный он… если с миром, конечно. Кажется, в прошлом году пара дружков, бывших сидельцев, к одному нашему тунеядцу в гости прибыла. Сильно не безобразничали, но Петьку однажды решили подразнить. На мостике через ручей столкнулись. Ох и намял он им бока… Драку не видели, только последствия. Одного с мостика скинул, чуть шею бедолаге не сломал, второму по фонарю под каждым глазом поставил, и еще тот кровью харкал. А мужики здоровые, косая сажень в плечах. Так через пару дней их из нашей деревни как ветром выдуло…

— И последний вопрос, Федор Аверьянович. У Драгунского есть ружье?

— Не знаю… — участковый смутился. Он явно лукавил. Поразмыслил, сообразил, что ведет себя неправильно, и со вздохом признался: — Ладно, грешен, знаю. Есть у Шайтана старенький «ИЖ‐12», двенадцатого, соответственно, калибра. Честное слово, товарищ майор, несколько раз собирался реквизировать, да так и не смог… Шайтану плевать, власть я или не власть, прирежет в сердцах, и дело с концом… Да не балует он с этой пушкой, не волнуйтесь. По деревне с ней не ходит, использует только в урочище, в самой глуши, обращаться с оружием умеет, да и патронов у него кот наплакал. Не взыщите, не знаю, где он их берет… Справедливости ради, товарищ майор, как ему зимой без ружьишка-то? Повсюду снег, на реках лед, одна надежда — подстрелить что-нибудь прыгающее или летающее…

— Добрый вы, Федор Аверьянович. А добрыми намерениями сами знаете, куда дорога вымощена. Ладно, не нам призывать вас к ответственности, ведите к своему вундеркинду, полюбуемся, что за фрукт такой. Почему занервничали, Федор Аверьянович? Дорогу забыли?

Часть пути проехали на машине. Дальше грунтовка уходила в сторону, через лес отправились пешком. В урочище было мрачновато, смешанный лес, перемежаемый скалами, тянулся на многие километры. Такого обилия бурелома Туманов еще не встречал. Оперативники ругались, вязли, злой, как барракуда, Горбанюк покрикивал на отстающего Хорунжева, не догадавшегося сменить обувь. Поднялись на пригорок, дальше стало легче, двигались вдоль вереницы молодых елей. Потом опять был спуск, ручей, у которого передохнули, обогнули непробиваемый кустарник. Риту с собой не взяли, даже не поставили ее в известность. Такое ощущение, что в этот день она усердно избегала своего красноярского коллегу. Видно, требовалось время, чтобы все осмыслить. О чем тут думать? Туманов не понимал. Но у женщин свои соображения, и мозги устроены не так, как у нормальных людей…

Местность возвышалась уступами. Характер леса изменился, террасы густо поросли ельником.

— Намекаете, Федор Аверьянович, что мы должны туда подняться? — устало спросил Туманов. — И других вариантов не предусмотрено? Уверены, что в вашем роду не было никого с фамилией Сусанин?

— Поднимемся, это несложно, — прокряхтел Синицын. — Сами же хотели. Могли зайти сзади, но потеряли бы двадцать минут. Справа тропка, видите? Петляет между елочками, с террасы на террасу. Три минуты, и мы наверху. Там и землянка вашего «подозреваемого». У мужика губа не дура, вечерами со склона холма, знаете, какой вид на закат открывается?

— А что, я бы тут пожил, — проворчал Горбанюк, с любопытством озираясь. — Местечко роскошное, и жена сюда не доберется…

Выстрел оборвал мечтания — долбанул по ушам, отразился от холмов трескучим эхом! Пуля выбила кусок дерна из-под ног Шишковского. Оперативник оторопел, уставился себе под ноги. Охнул участковый. Туманов толкнул Шишковского — не стой, замерзнешь! Сотрудники бросились врассыпную, нырнули в кусты.