Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее - Владимир Шутов

С чувством гуманности связано еще одно качество «совершенного мужа», которым он должен обладать. Это качество называется чувством искренности, которое понять не так-то просто. Согласно конфуцианскому учению, у каждого человека есть его фундаментальная индивидуальная природа (син). Эта природа не уникальна, она является не более чем индивидуализацией в каждом конкретном человеке так называемых общих принципов Ли, имеющих свое происхождение и бытие в горнем мире. При своем рождении человек получает небесную путевку – повеление на жизнь (мин). Здесь мы опять имеем дело с доминантой общинного в жизни человека, причем это общинное утверждается на самом верху, в горнем мире. Разумеется, все это вовсе не исключает, что человеку может быть дана индивидуальная задача высокого уровня и ему могут быть предоставлены при этом огромные права и возможности. Последнее, в частности, вытекает и из принципа пирамидальной иерархии, который строго выдерживается в конфуцианской доктрине.

Все мироздание, согласно конфуцианской системе представлений, состоит из двух уровней: на одном – весь наблюдаемый и ощущаемый мир, на другом – духовные эталоны всех явлений и вещей, существующие как бы в форме идей. Определяющим признается не вещный мир, а мир духовных эталонов. Эти эталоны и представляют собой принципы Ли. Сугубо китайское конфуцианское мировоззрение предполагает, что существование этих принципов, во-первых, не дает превратиться земному бытию в хаос, а во-вторых, выстраивает на Земле некую иерархическую пирамиду, являющуюся отражением пирамиды горнего мира. В земном бытии принципы Ли формируются в творческую, материально-жизненную субстанцию – жизненную силу Ци. Известное китайское изречение звучит так: «Сначала Ли, затем Ци». Абсолютно все, что проявляется в окружающем нас мире, рождается и живет в результате того, что оно существовало и существует в метафизической сфере, в сфере горних Ли.

Китайское понимание искренности как раз и заключается в реализации каждым смертным заложенных в нем принципов Ли. Важнейшей составной частью искренности является обеспечение сакральной коммуникации между живущими на Земле людьми и Великим Небом. Император Шень-цзун писал в связи с этим: «…только высокая искренность может воздействовать на Небо». Согласно конфуцианской концепции, только искреннее служение Небу дает возможность человеку получить от Неба ответы и дары как знаки благодарения.

Так что неправы те, кто считает, что конфуцианское учение нерелигиозно. Нет, оно проникнуто глубокой религиозностью и лишь акцентирует большее внимание на земной жизни, чем на закрытом в значительной степени от человеческого разума горнем мире. Кстати, такое понимание искренности очень близко к тому, о котором мы говорили выше.

Идейным наполнением понятия «совершенный муж» занимался Мэн-Цзы. В краткой форме развитая им система представлений сводится к следующему. Небо дает человеку задатки (способности), человек занимается познанием, питаясь этими задатками, и превращает их в благую сущность, в том числе в «упорядоченное сознание». Постепенно он преобразуется в «совершенного мужа», после чего становится способным служить Небу и государству.

Здесь мы подошли к важному моменту, к моменту нахождения базиса для превращения обыкновенного человека в «совершенного мужа». Человек не просто осуществляет волевое усилие над собой на дороге своего превращения в «совершенного мужа». Нет, он должен наслаждаться этим своим новым состоянием. Мэн-Цзы утверждает, что чем больше человек совершает добрых деяний, тем сильнее в нем «беспредельный дух» и жизненная энергия Ци, тем более этот человек способен наслаждаться жизнью и состоянием «совершенного мужа». Другому известному деятелю конфуцианства, Су Ши, принадлежит изречение: «Различие между мудрым человеком и совершенным мудрецом заключается в способности знать истину и наслаждаться ею» /61/. Прекрасные слова о достойном человеческом существовании.

Отсюда, в частности, становится понятным, что практика следования идеалу «совершенного мужа» совсем не обязательно должна вознаграждаться какими-либо благами материального мира. С позиций личностного «эго» вполне достаточно наслаждения пребыванием в состоянии «совершенного мужа». Эта, если так можно выразиться, «самодостаточность совершенства» и стала важной и очень симпатичной психоэнергетической изюминкой конфуцианского учения. Так что если «совершенный муж» оказывался невостребованным, не призывался на достойную государственную службу, в этом не следовало усматривать никакой личной трагедии. Пример Конфуция, который всю свою наиболее значимую для потомков часть жизни провел вдали от государственного служения, является наглядным тому подтверждением.

Заниматься самосовершенствованием и совершенствованием своих близких и учеников – тоже достойнейшая задача для «совершенного мужа». Конфуций так говорил о степени совершенства человеческой личности: «В учении познающий не может сравниться с любящим, а любящий – с тем, кто получает наслаждение» /61/. Вот почему пребывание в радости в любых условиях, вне зависимости от уровня материального потребления и вообще вне зависимости от материальной среды, считалось Конфуцием чуть ли не самым достойнейшим качеством человека. При этом Конфуций, разумеется, разделял радость на благотворную и вредную. К первой он относил удовольствия от совершения ритуала, от музыки, удовольствия от проявления моральных совершенств, радость от дружбы, от общения с мудрыми и др. А вот радость от расточительства, безделья, загула и т. п. считалась им вредоносной.

Теперь необходимо несколько слов сказать о социологических достоинствах конфуцианского учения. Прежде всего следует отметить его здоровую жизненную направленность. Конфуцианство фактически выступает против многих форм ухода от мира, против чрезмерного развития монашества, отшельничества и других способов «уединения». Оно требует активного включения человека в общественную жизнь, в том числе «совершенного мужа» в сферу государственного служения. Единственным оправданием «неслужения» для «совершенного мужа» является только невостребованность его самим обществом, находящимся, например, в состоянии упадка.

Конфуцианство выступает и против чрезмерного погружения в мистицизм, в метафизические тонкости. Оно как против обыденной узости, приземленности и бытового банального практицизма, так и против отречения от земного бытия. Конфуцианское учение в целом не отличается крайностями, его позиция, если так можно выразиться, находится посредине. Личный пример Конфуция здесь достаточно показателен.

Еще одним важным качеством этого учения является то, что интересы семьи, рода, клана, общества в целом ставятся много выше интересов отдельной личности. Свойство общинности, проявляемое той или иной личностью, ни в какое сравнение не идет с индивидуалистическими качествами этой личности. И все это притом, что статус верховного владыки здесь поставлен на очень большую высоту. Развитый этой религией социальный, а не индивидуалистический подход в значительной степени продолжает жить в сознании населения Китая и сегодня. Возможно, он является залогом его здорового будущего.

Высший духовный мир, мир богов здесь как бы несколько отстраняется от земного бытия. Отстраняется в том смысле, что ответственность за земные деяния возлагается прежде всего на людей, а не на богов. Такого широко распространенного религиозного взгляда, что все и вся находится под Богом, что ни один волосок не упадет с головы любого человека без воли Господа, здесь нет и не может быть. Мир Неба, мир богов, разумеется, признается существующим, но, как было сказано выше, прямое и энергетически мощное общение с Небом делегируется прежде всего верховному владыке и его ближайшему окружению. Так что полного перенесения ответственности за мирские дела на богов здесь нет. А поскольку важной частью общества в конфуцианстве признаются «совершенные мужи», то ответственность возлагается прежде всего на них (разумеется, здесь не рассматриваются периоды упадка).

При всем при том сохранение «внутренней чистоты» приверженца конфуцианства нередко ставилось намного выше, чем «ординарное» служение не очень-то достойным правителям. Так что каждый «совершенный муж» имел право уклониться от недоброкачественного государственного служения. Он вполне мог заниматься другой деятельностью, а не пятнать себя участием в принятии неблаговидных государственных решений. Вот, кстати говоря, почему классическое китайское искусство, прежде всего литература, в большой степени обязано своим высоким уровнем именно конфуцианству, которое сумело поставить в ряды этого искусства людей очень высокого интеллектуального и духовного уровня. Конфуциански образованные литераторы в свое время были очень распространены в Китае.