Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее - Владимир Шутов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
• во всех случаях вести себя благоговейно, соблюдать надлежащие нормы поведения, не гнушаться бедности, смело отказываться от богатства, нажитого нечестным способом;
• заниматься самосовершенствованием во всех смыслах, побороть личную зависимость от потребительских ценностей материального мира, в максимальной степени освободить себя от влияния внешних воздействий этого мира, следовать принципу самоограничения;
• обладать чувством долга;
• обладать чувством гуманности.
Первое из этих требований, которое можно назвать начальным, отражает прежде всего признание незыблемости принципа социальной иерархии. Кроме того, это требование является начальным для развития в «совершенном муже» чувства гуманности и долга. Второе требование предполагает не только соблюдение «надлежащих норм поведения» /61/, но и наличие в человеке стартового базиса для развития чувства нестяжательства. Третье требование направлено на отказ от личностных устремлений, отрицательно влияющих на развитие общества. Оно требует от человека значительных усилий, а не простого повиновения при отправлении каких-либо уставных норм. Оно является преддверием на пути формирования действительно достойного мужа, способного занять важный пост в Поднебесной.
Согласно конфуцианской концепции, человек, честно и в полной мере соответствующий третьему требованию, оказывается уже в значительной степени способным проникнуться чувством гуманности и долга. Чувство долга, в конфуцианском понимании, заключается в способности накладывать на себя определенные обязательства социального плана, не имеющие под собой никакого личного расчета, но служащие Поднебесной в целом.
Пятым требованием является развитие чувства гуманности. Это требование, по сути, венчает собой пирамиду конфуцианских требований, предъявляемых к «совершенному мужу». Конфуций говорил, что «совершенный муж» есть человек, который, глядя на выгоду, думает о долге, видя опасность, готовится к самопожертвованию и никогда не забывает своих обязательств. Краткой характеристикой объемной системы представлений о «совершенном муже» является следующее изречение Конфуция: «Совершенный человек осознает свой долг, низкий заботится только о своей выгоде». Эти слова могут быть поставлены в качестве эпиграфа ко всему конфуцианскому учению, настолько они отражают его внутреннюю суть.
Требования, предъявляемые к «совершенному мужу», трудно, разумеется, распространить на все слои общества, однако они должны, по мнению Конфуция, как минимум, действовать в отношении верховного правителя Поднебесной, являющегося, согласно традиционным китайским представлениям, наиболее сакральным членом общества. Правитель должен быть правдивым, любить свой народ, побуждать его к труду, он должен быть достаточно экономным, следовать традиционным ритуалам, но главное – иметь связь с Небом.
Система представлений о «совершенном муже» оказалась довольно продуктивной. Она породила ряд вторичных следствий, которые просуществовали тысячелетия и которые продолжают в значительной степени жить в Китае и сегодня. Статус чиновничества был поднят очень высоко, причем не того чиновничества, которое в России веками существует под обозначением-кличкой «бюрократ», а действительных служащих, заботящихся о Поднебесной. Можно даже сказать, что благодаря конфуцианскому учению в Китае на долгое время был сохранен культ мудрых, талантливых, энергичных и справедливых чиновников.
Совершенно очевидно, что такие служащие, как минимум, должны быть хорошо образованы. Конфуцианец как высокообразованный эрудит и эстет – вот норма, которая продолжает жить и сегодня. Тезис о необходимости образования для аппарата чиновников вылился в истории Китая в создание сложной системы экзаменов, которые должны были сдавать все, претендующие на тот или иной государственный пост. За одно это надо бы поставить памятник этому учению. Пустая политическая болтовня, откровенно воровским путем нажитые капиталы, нечестные способы взлета по служебной лестнице или просто чрезмерно узкий профессионализм при абсолютном «узколобии» во всем остальном – вот удел, за который расплачиваются многие культуры мира, в том числе и европейские.
Рассмотрим теперь конфуцианскую трактовку понятий гуманности и долга. Чувство долга здесь понимается как сочетание активной воли и стойкости в выполнении поставленной цели при значительной отрешенности от устремлений к приобретению личных благ. Конфуций говорил, что «служба для совершенного мужа – это выполнение его долга» /61/.
Понятие гуманности в конфуцианском учении уже не такое простое, как понятие долга. Возможно, это связано с тем, что современная система представлений о социальном мире слишком подавлена идеей примитивного дуализма, которая применительно, например, к типу организации социальной власти выглядит следующим образом: либо тирания – узурпатор – диктатор с кликой слуг, либо свобода – равенство – братство – либерализм – демократия. Между этими «штампами» и «болтается» в полной бесполезности мысль рядового человека на потребу эксплуатирующих его верхов.
Конфуцианская трактовка гуманности совершенно иного сорта. Однако надо пояснить, почему требование гуманности стоит в одном ряду с другими требованиями. Это сделано для того, чтобы основные силовые черты «совершенного мужа» (бескомпромиссность при исполнении долга, активность, доходящая до жесткости при государственном служении, нетерпимость при интеллектуальном превосходстве и т. п.) сглаживались бы чувством гуманности, не приводили бы к «диктатуре мудрецов», диктатуре аристократов. Последней возможности опасался сам Конфуций, поэтому он с помощью требования гуманности хотел придать своему учению более миролюбивый характер и гибкость. Подавление государственной машиной трудящихся масс населения Поднебесной им совсем не приветствовалось, идея ненасильственного управления этими массами всегда выставлялась в качестве важной идеи его учения. Как говорил Конфуций, гуманность правителя лишает его тиранических наклонностей, гуманность чиновника лишает его жажды власти и материальной ненасытности. Чувство же гуманности, в конфуцианском представлении, способно сделать государственную власть ненасильственной.
Конфуцианское понимание гуманности имеет мало общего с любовью ко всем без разбора, оно не есть всеобъемлемая любовь ко всему живому. По мнению Конфуция, обладающий гуманностью человек может «…и любить людей, и ненавидеть их». Таким образом, гуманность, в конфуцианском понимании, есть нацеленность только на то, что дает благотворные плоды. Что же, вполне здоровый подход, коренным образом отличающийся от, прямо скажем, не всегда чистосердечной, а потому и несколько лукавой общечеловеческой любви ко всем без исключения.
Вот какие жизненные принципы охватываются этим понятием /61/:
• если ты сам стремишься к становлению, то помогай становлению других;
• если ты сам стремишься к совершению дела, то способствуй успехам других.
В конфуцианском гуманизме нет пассивности, нет уважения ко всем без исключения окружающим. Ведь последнее, по сути, открывает дорогу для бездеятельности любому лоботрясу, позволяет безнравственному человеку оставаться безнравственным, а откровенному паразиту, с постной миной уповающему на чувство всеобщего миролюбия и всепрощения, предоставляет нравственное право наживаться на эксплуатации своих ближних.
Критерием гуманного управления обществом Конфуций полагал такое его состояние, когда власть осуществляется не насилием, а мудрым управлением, при этом народ спокойно наслаждается жизнью. Когда же правитель оказывается недостойным и негуманным, не способным обеспечить сакральные связи с горним миром на благо Поднебесной, это дает народу нравственное право на восстание и свержение существующей власти («ге-мин»). То есть социальную революцию, насилие над недоброкачественной властью Конфуций вполне допускал и не видел в этом никакого греха. Кстати, последнее тоже можно рассматривать как своеобразную гуманность – устранить негодное государственное управление и заменить его на новое есть благо, есть высший гуманизм. Смирение должно быть не безоглядно и безрассудно, оно должно быть подчинено высшей цели – цели здорового мироустроения.
Таким образом, конфуцианский гуманизм не есть всеобщая любовь, а есть любовь к здоровым членам общества, то есть к тем, кто стремится к его благосостоянию. Вот как писал по этому поводу последователь Конфуция знаменитый Мэн-Цзы: «Господин Ян учил эгоизму, что должно было привести к анархии, господин Mo учил всеобщей любви, что означало безотцовщину. Но анархия плюс безотцовщина – царство зверей». Далее Мэн-Цзы поясняет: «Еретические учения одурманивали народ и пресекали практику гуманности и долга», «Когда же практика гуманности и долга затруднена, то это равносильно поощрению зверей поедать людей, тогда и люди станут пожирать друг друга»/61/. Как просто и понятно показан здесь итог двух крайностей – эгоистического индивидуализма и всеобщей всерастворяющей квазилюбви. И как нелепо выглядят эти крайности, если они сосуществуют одновременно. Примерьте-ка эти высказывания к современности. Что получится?
