Игры. Нерассказанное - Дженнифер Линн Барнс

– Бородач последнее время часто оставляет меня одного, когда думает, будто я уснул, – нечитаемым тоном сообщил Гарри.

– А я-то думала, сон для смертных, – подметила я.

И почти что услышала, как его губы изгибаются в одной из фирменных ухмылок.

– Ответ правильный, Анна Слева Направо и Справа Налево, но разгадала ли ты шифр?

Я переступила порог и включила свет – слушать его голос во мраке было утомительно.

– Да какая разница? Я все равно выиграла.

– Ты что, еще не поняла? – спросил Гарри. – Все имеет значение. Все – или ничего.

Третьего не дано. Я отчетливо осознала, что приходить сюда сегодня не стоило. А еще поняла, что не уйду.

На Гарри была старая рубашка Джексона. Ее ткань так истончилась, что под ней угадывались бинты. Но мне пока не хотелось делать перевязку.

И быть одной тоже не хотелось. Одиночество – искусство, которое я освоила в совершенстве, но сегодня готова была от него отказаться.

– Ты спрашивал про мою потерю, – хриплым голосом начала я. Мне срочно нужно было выговориться, а Гарри как раз оказался рядом.

Очень близко.

– Грустно это признавать, но я ведь проиграл, Анна Слева Направо и Справа Налево, – напомнил он. Иными словами – я вовсе не обязана была раскрывать ему душу.

– У меня есть сестра, – выпалила я. Эти слова на вкус были точно пыль. Очередная ложь. – Вернее, была.

Встреча с матерью выпустила наружу всю мою скорбь, все горе, которое я не позволяла себе прожить до конца. А он был рядом. Так близко.

– Мне очень жаль.

В голосе слышалась искренность. Гарри сочувствовал моей боли. Сочувствовал, что я потеряла сестру, – но не знал, что именно он в этом виноват.

– Ты не обязан мне сочувствовать, – отрезала я и, пока он не успел спросить почему, повернулась к двери. Ее еще не успели закрыть. На улице по-прежнему серебрилась полная луна. – Маяк, – процедила я.

– Что – маяк? – мягким – настолько, что мне даже стало не по себе, – голосом уточнил он.

– Вот какая мне нужна награда, – уверенно отчеканила я. – За победу в игре. Мы пойдем по каменистому берегу до самого маяка. Нужно уложиться в пять минут. И ты весь путь пройдешь без моей помощи.

Ответил он не сразу.

– Это и есть твоя награда? Я разочарован.

– А я предупреждала, что придется привыкнуть к разочарованиям, – огрызнулась я и вышла на улицу.

– Да, где-то я это слышал, – подтвердил Гарри и пошел за мной. В этот раз я не подавала ему руки и никак не помогала удерживать равновесие. Пусть сам справляется, черт побери. – Только вот знаешь что, Анна?

Я уже торопливо шагала сквозь мрак, разбавленный светом луны.

– Я ни разу не разочаровался в тебе, – сказал Гарри. Он не отставал от меня, хоть идти ему наверняка было безумно больно.

Мне вспомнилось, как он говорил, что первым его воспоминанием была я. Я ни разу не разочаровался в тебе. Да какое он вообще имеет право говорить такое мне, если именно из-за него мой мир разлетелся на осколки?

А какое я имею право это все слушать? Думать о моем портрете, который он нарисовал? Разве я вправе испытывать хоть что-то, кроме жгучей ненависти?

– А как ее звали? – спросил Гарри у меня за спиной. Его голос был тихим, но я бы его и за милю услышала. До маяка оставалось ярдов десять, а он еще ни разу меня не коснулся, не попросил помощи. – Твою сестру.

– Кэйли, – ответила я.

Он ответил не сразу. Я даже не поняла, в чем дело: то ли ему трудно ступать по камням, то ли он молчит из уважения, ведь имя сестры так много для меня значит. Впервые за все время нашей прогулки я обернулась.

Даже в слабом свете луны было видно, как взбухли мышцы у него на шее. Идти было нелегко, но он шел.

– А как она умерла? – спросил он. Тон не был ни жестким, ни мягким. Спокойным – и все.

Ты ее убил. Я снова повернулась к маяку и продолжила идти, только уже чуть быстрее.

– Ты проиграл в нашей игре, – напомнила я. – Я не обязана отвечать на твои вопросы.

А вскоре он уже шел рядом со мной – хотя этого точно не стоило бы делать. «Надо сбавить темп», – подумала я. Никому лучше не будет, если он еще сильнее травмируется из-за меня. Но я почему-то не могла притормозить.

Удивительно, но он успевал за мной, хоть и движения были резковатыми.

– Я хоть раз давал тебе повод думать, будто я умею проигрывать?

О нет. Конечно нет. Он ведь сам Тоби Хоторн. Вот только для меня его зовут Гарри, и он теперь слишком близко, а мне не хочется оставаться одной.

– Ты вовсе не обязана мне ничего рассказывать, Анна Слева Направо и Справа Налево. Но я приму все, чем ты только меня одаришь.

Я ни разу не разочаровался в тебе.

Приму все, чем ты только меня одаришь.

Это все ошибка – и то, что я пришла с ним повидаться в таком состоянии, и то, что вытащила его на улицу и заставила напрячь все силы. Сплошная ошибка, а я все не могу остановиться.

Гарри споткнулся. Я подхватила его. Мои пальцы вцепились в его руки, чуть повыше локтей. Я и не думала, что могу держать так крепко. Через пару секунд он выправился, и моя хватка ослабла. Мы оба замерли в лучах лунного света и просто глядели друг на друга.

Я и богатенький наследник, убивший мою сестру и даже не знавший об этом.

Его неуловимый, точно прикосновение ветра к моим волосам, запечатленное на том портрете, взгляд ласкал меня.

– Слезы тебе не к лицу, – тихо заметил он. – Как ни крути.

От такой наглости я покачала головой. Ну да, куда он без этого.

– Тебе больно? – спросила я, отпустив его.

– Это не важно, – отрезал Гарри. – А тебе?

– До маяка доберешься? – продолжила допрос я, решив, что о своей боли не скажу ему ни слова.

Гарри снова хитро улыбнулся.

– Мы сами наделяем агонию смыслом, – заметил он и сделал шаг вперед, а потом и еще один.

Какое-то время мы вдвоем молча шагали по камням. На половине пути к маяку я – и сама не понимаю зачем – прервала молчание.

– У моей матери рак. Я не должна была об этом узнать, но так уж вышло.

– И переживать, наверное, не должна была? – уточнил Гарри, и его тон напомнил мне о той сказке, которую он