Игры. Нерассказанное - Дженнифер Линн Барнс

разок расскажешь мне, какой я ужасный? – Он выгнул бровь. Такую провокацию ни с чем не спутать. Вот только при свете дня я уже не ощущала отчаянной тоски по чужой ласке. Он уже не был мне нужен так, как накануне.

Мне нужно было другое – танцевать. Каждый день. И чувствовать – так, как чувствовала все Кэйли. Она всю жизнь пыталась вытащить меня на свет, навстречу беде – и вот я ее встретила, свою главную беду.

Нетрудно было догадаться, что бы сейчас посоветовала мне сестра.

– Я бы с удовольствием описала тебе твои недостатки. Во всех подробностях, – чеканя каждое слово, проговорила я.

Во взгляде Гарри заплясали яркие искорки. С ним творилось что-то неописуемое.

– Вот только мне надо на работу, а тебе – в барак, и чтобы в этот раз вообще не спотыкался!

– Снова надсмотрщица… – протянул он.

Я вдохнула, выдохнула и снова вдохнула.

– Никаких сожалений.

Глава 33

За всю смену я ни разу не пересеклась с матерью. В голову закралась мысль, что она, возможно, выписалась, но, если так, уж не вопреки ли советам врачей? Знать бы еще, какой у нее прогноз.

И сколько у меня самой времени.

Я приняла решение. В день, когда Тоби Хоторн покинет Роквэй-Вотч, я тоже уеду – но не с ним. Я не настолько наивна, да и здравомыслия пока не лишилась. Стоит Гарри узнать, кто он на самом деле, а слугам его отца – получить информацию о его местоположении, мы расстанемся.

И, вероятно, уже никогда не увидимся. Он пойдет своей дорогой, я – своей.

Это будет скоро, но чуть позже. Пока он не готов. У нас еще есть время.

В барак я вернулась под покровом ночи. Меня ждало два выходных дня, и я точно знала, что уеду отсюда только в самый последний момент.

– Возвращаемся на маяк, – сказала я Гарри вместо приветствия, едва он успел открыть дверь. На этот раз Джексон был дома – сидел за столом у дальней стены барака. Вот только рыбак не сказал нам ни слова.

– Твое желание – закон! – протянул Гарри и вышел за порог.

По пути сюда я проверила, что за мной нет слежки. Внимательно оглядела окрестности. Мы были одни.

– Всякий, кто читал сказки, знает, что доверять таким заявлениям не стоит, – заметила я.

Гарри прошел мимо и зашагал по камням. В этот раз он двигался уверенно и совсем не спотыкался. Что-то подсказывало, что ему по-прежнему больно, но эта боль не имела значения – во всяком случае, для него.

– Как хорошо, что я никогда не пытался сойти за надежного, – крикнул он мне.

* * *

Когда человек впервые ошибается, это еще можно назвать осечкой, случайностью, промашкой. Но вторая ошибка – уже закономерность. Она намеренна.

Разрушительна, хоть и приятна.

Но оттого не перестает быть ошибкой. Я понимала это, и у меня не было никаких оправданий. Я не могла свалить все на сон. Дело было именно во мне. Вот что случилось, стоило только кому-то меня заметить, стоило мне пофантазировать на тему «а каково это – избавиться от одиночества?».

Не было такого, чтобы я решила его к себе подпустить. Просто в какой-то момент я перестала лгать себе, и он тут же проник – сперва под мою броню, а потом и под кожу. Ох уж этот несносный мальчишка, которого я сперва ненавидела всей душой – а потом перестала ненавидеть.

Вторую ночь на маяке я проспала без снов. Уснули мы в обнимку, но, когда я открыла глаза, Гарри уже не было рядом.

Он исчез. А вдруг он сбежал? Эта мысль обожгла меня, словно электричество. Ему хватило сил добраться до маяка. Вдруг он решил, что может уйти и дальше? Что же теперь будет? А как же наша история, как же я, как же ожидание?

Что, если он скрылся в городе?

Я выскочила на улицу и тут же увидела его.

Под скалой, на которой стоял маяк, был небольшой песчаный островок, точнее, участок пляжа. Гарри, видимо, спустился туда по скале – какая беспечность. Я разглядела его силуэт в лунном свете.

Он стоял на коленях и что-то рисовал на песке.

«Тебя ведь могут увидеть! – подумала я, а потом поправилась: – Вернее, нас!» Я нашла нужную тропинку и спустилась к нему. «Нет, – рассудила я, – риск не так уж велик. Издалека его вряд ли кто разглядит, даже под луной».

Я и сама бы его не увидела, не окажись я так близко.

Вскоре я разглядела, что Гарри не рисует, а пишет крупные буквы. Переписывает весь алфавит.

Тут я вспомнила, что выиграла в «Виселицу», а код так и не разгадала. Как там звучала его подсказка? Можно начать с выписывания всех букв алфавита. Вдруг это наведет тебя на размышления?

Он заметил меня, когда уже дорисовывал букву Y.

– Думала, что я сбежал, да, Анна Слева Направо и Справа Налево?

Волны разбивались о берег у нас за спиной и набегали на песок, а останавливались всего футах в пяти от Гарри. А он и дальше невозмутимо чертил буквы под этот природный, ритмичный саундтрек.

– Сбегать надо с умом, а то погибнуть можно, – сказала я, пока он эффектным жестом вычерчивал букву Z.  Еще одна волна разбилась рядом с нами. – А заодно и меня в могилу свести.

Я впервые облекла этот страх в слова. Если мир узнает, что я наделала, если об этом узнает моя семья, если то, что я осталась в живых, будет воспринято другими как признак слабости…

– Рассказывай, – потребовал Гарри и поднялся на ноги.

Я посмотрела на его алфавит, залитый лунным светом.

– Что рассказывать? Ответ на загадку или правду? – спросила я. Шифр – или причину, по которой нужно быть осторожнее?

– Сама выбирай.

Я села на колени, чтобы лучше рассмотреть буквы, одну за другой. Казалось бы, в этих его Z, Y, X, W не было ничего примечательного…

– Тех, кто переходит дорогу моей семье, убивают, – коротко и по делу отчеканила я.

– Наркота? – предположил Гарри и прочел ответ на моем лице, хотя на него падал один только слабый свет луны. – Но я-то… – неспешно продолжал он, – бизнесу не мешаю. Тут более личная история.

Он так и норовил подобраться к теме, которую никто из нас не смог бы выдержать.

– Это мы обсуждать не будем, – сказала я.

– Да уж, для меня игры куда проще таких вот вопросов. Загадки. Головоломки. Шифры. – Гарри посмотрел на алфавит, начерченный на