Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

Ну, теперь придется немного подождать… Ты сказал, что Алес фотографировал… Кого он фотографировал?

– Я не знаю, о чем вы, – мальчик все равно не понимал, чего от него хотят.

Через полтора часа судья и психологи сдались. Дарио позволили отправиться на пляж.

Что-то тут было не так. У меня сложилось впечатление, что взрослые пришли не для того, чтобы выслушать мальчика и понять, случилось ли с ним что-то, а чтобы заставить его заговорить. Чтобы он повторил все, что говорил своей приемной матери и доктору Донати на протяжении предыдущих месяцев. В конце интервью Дарио удалось сформулировать бессвязные обвинения. Если записать их, они не заняли бы и листа бумаги, но, что важнее, связной истории в них так и не было – ни начала, ни конца.

Я снова пересмотрел видео, отметив все случаи, когда кто-то из взрослых произносил слово пляж, чтобы подтолкнуть Дарио к сотрудничеству или подкупить его, и насчитал 11 раз. Если такой метод использовали в официальном, заснятом на пленку доказательстве в присутствии судьи, то что же происходило, когда Дарио оставался наедине с доктором Донати? Это видео представляло собой лишь начальные этапы судебного процесса. Неужели этого хватило для ареста всех, вполне вероятно, невинных этих людей?

Так как я не мог найти никаких следов Дарио онлайн, я начал искать его приемную семью, которые к тому времени официально его усыновили. В одной из старых газет Эмилия-Романьи была заметка, что отец семьи, господин Тонини, получил легкую травму, свалившись с газонокосилки. В статье упоминалось название города, где это произошло – крошечная деревня, где жило меньше 20 человек. Однажды зимним полднем мы с Алессией и Джулией приехали туда. Джулия привезла фотоальбом с детскими фотографиями Дарио. Мы спросили у местных, где жила семья Тонини, но нам сказали, что они переехали в город в 15 минутах оттуда. Новым домом Дарио было двухэтажное белое здание в нескольких шагах от ручья, за которым раскинулся лес. Во дворе напротив этого дома мы увидели парня с оливковой кожей – Маттео, приемный брат Дарио, которого тоже воспитали Тонини.

– Дарио дома? – спросила Джулия. – Я приехала из Масса-Финалезе и хотела поздороваться.

Маттео обернулся и указал на женщину, которая перегнулась через перила балкона:

– Можете поговорить с моей мамой.

Это была госпожа Тонини. Она немедленно спустилась вниз и распахнула дверь. Казалось, она встревожена. Что за люди искали ее сына спустя столько лет? После всего, что она пережила, чтобы сбежать от дьяволов, которые следовали за ним по пятам?

– Вы вообще не должны знать, где он живет. Это крайне меня беспокоит. Прошу вас покинуть этот дом сию же секунду. Не надо ничего мне говорить, показывать мне фотографии, и про меня ничего никому не рассказывайте. Я не хочу переживать это заново, мне слишком тяжело. – Она была непреклонна. – Уезжайте, я не собираюсь вас слушать. Иначе вызову полицию. Я вызову полицию!

Если бы мы остались, ситуация бы усугубилась, и мы решили, что лучше уехать. Но позже мы все же собирались вернуться – мы хотели поговорить с Дарио лично. На тот момент ему было 26 лет, а это значило, что он мог сам решить, рассказывать ли нам свою версию событий.

Несколько недель спустя мы сели в машину и начали наблюдать за домом Дарио с расстояния сотни футов в надежде, что он выйдет один и нам удастся к нему подойти. Мы были уверены, что он живет именно тут – госпожа Тонини случайно обмолвилась об этом во время нашей краткой встречи, – но не знали его расписание. Как-то мы приехали рано утром в субботу, рассчитывая, что он будет дома, а не на работе. Если предположить, что у него, конечно, была работа.

Шел дождь. Ждать было тяжело. Несколько мучительных минут казалось, что проезжающие мимо машины – единственное, что движется вокруг нас. Я сидел, листая новости на телефоне, чтобы скоротать время, и перед обедом наконец заметил тень человека, который переходил дорогу у белого дома. Вместе с собакой он шел прямо в сторону нашей машины. Я поднял глаза, и на долю секунды его лицо оказалось в считаных дюймах от моего окна. Я узнал его по асимметричным голубым глазам, которые казались больше из-за очков с толстыми стеклами. Он выглядел точно так же, как на видео и фото Оддины. Это был Дарио.

Затаив дыхание, мы с Алессией ждали, пока он отойдет, чтобы его семья не заметила, как мы с ним говорим. Нам не хотелось, чтобы он чувствовал себя некомфортно. Выйдя из машины, мы на расстоянии последовали за ним. Дарио был одет в спортивный костюм, куртку и вязаную шапку-бини. Стандартная одежда человека, который ненадолго выбежал из дома. Когда мы догнали его и объяснили, кто мы и чего хотим, он не выглядел испуганным.

В возрасте 26 лет Дарио так и не нашел себя. Он подрабатывал садовником, если была возможность, но планов у него не было. Когда мы разговорились, Дарио обронил фразу, которая лишила нас дара речи:

– Честно говоря, я сам не уверен, было ли что-то на самом деле… Многие мозгоправы пытаются заставить вас говорить то, что они хотят услышать, ну типа ради денег, так что я не знаю… Я кое-что вроде помню, но не уверен, правда ли это… Ну то есть в детстве… ты же не совсем понимаешь, что творишь.

«Нулевой пациент», тот голос, который запустил эту лавину, сомневался в себе и своих показаниях. Мы никак не ожидали этого услышать. Взрослый Дарио, который теперь мог проанализировать свои слова и действия, кажется, переоценил произошедшее. Он без особой теплоты относился к доктору Донати, которая еще долго занималась с ним после окончания судебного процесса – до того, как ему исполнилось 18 лет. Кроме того, он считал, что психолог использовала его, чтобы заработать и продвинуться по карьерной лестнице. Все потому что после того, как детей изъяли из семей, доктор получила важную должность и, по словам Дарио, «целую кучу денег», хотя он не уточнил, что именно имеет в виду. За время нашего разговора он дважды использовал словосочетание «промывать мозги».

– Люди, которые пытались мне помочь, на самом деле разрушали мою семью, – добавил он, намекая на разногласия между доктором Донати и госпожой Тонини. Приемная мать Дарио начала работать с доктором Донати над рядом вопросов, касающихся опекунства, но ей не заплатили то, что должны были. Дарио не вдавался в детали.

Для него это все было в прошлом. Дарио просто хотел забыть о произошедшем