Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

как можно быстрее, особенно после того, как ему столько раз пришлось менять школы и переезжать из города в город. Его травмировал страх преследования, терзающий его долгие годы. Весь подростковый период он жил в страхе.

– Они пришли за мной, когда я был в средней школе… То есть все эти люди искали меня и в школе… Так или иначе, учителя прогоняли их, старались убедиться, что они меня не увидят. У меня вечно была паранойя.

Паранойя последовала за Дарио и в Модену, где он жил, когда ему исполнилось 20. По какой-то загадочной причине он «был уверен, что они найдут и убьют» его, а потому старался не ходить по одному и тому же маршруту. Он не знал, чем закончилась вся та история, сколько было подозреваемых, сколько приговоров, сколько других детей. О деле Дарио знал только то, что коснулось лично его. Вспоминая те годы и людей, имена которых он назвал, Дарио уже не мог понять, где реальность, а где его кошмары, где настоящие люди, а где видения, что он прожил, а что придумал. Насилие в доме Гальера он помнил «обрывками», а вот из того, что было после этого – почти ничего.

– Помнишь, как был на кладбище? – спросила Алессия.

Поколебавшись несколько мгновений, Дарио ответил:

– Я помню, ну то есть стены, какие-то каменные стены… но я даже не знаю, кладбище это или заброшенный дом, понимаете… Ну то есть что-то я припоминаю, например маленькие красные огоньки… и какие-то цветные окна…

Если истории, которые он бесконечно повторял в детстве, вызвали в памяти только три, может быть, четыре образа, то что он помнил о событиях на кладбищах?

– А как ты думаешь, ты на самом деле убивал тех детей? – прямо спросил я.

Дарио вздохнул:

– Я помню это, потому что еще лет 5 назад это давило на меня.

– Помнишь, как убил мальчика на кладбище?

– Да.

– Но ты знаешь, что тело так и не нашли?

– Нет…

– Ты не знал?

– Ну, я вроде как знаю, что кого-то там схватили и посадили… Но что они ничего не нашли? Нет, мне об этом никто не говорил.

Мы с Алессией были первыми, кто сказал Дарио, что все преступления происходили лишь у него в голове. Психологи, которые работали с ним во время разбирательства, особенно доктор Донати, не озаботились тем, чтобы рассказать ему о результатах расследований. Впервые за нашу встречу казалось, что блондин в очках и вязаной шапке испытал облегчение. Может быть, теперь он сможет избавиться от чувства вины, которое терзало его все детство и подростковый период. Может быть, он совсем не был убийцей, которым так долго себя считал.

– Какое воспоминание преследует тебя навязчивее остальных? – спросил я.

Дарио вернулся к самому началу. Старая рана, которая мучила его годами. Не преследования, не сатанинские ритуалы, не насилие. Четкое и реальное воспоминание: утро 26 декабря 1993 года, когда ему было всего 3 года. В тот день социальная работница пришла домой к Оддине, заставила его одеться и отвезла его в учреждение монахинь, где ему пришлось начать новую жизнь.

– Я чувствовал себя таким потерянным… Меня куда-то отвезли и даже не потрудились объяснить, что происходит… Забрали и отвезли в Ченаколо.

Мы договорились встретиться на днях. Дарио хотел узнать больше, вернуться туда, где все началось, пройти по стопам своих же показаний и понять, что изменило его жизнь. Мы отправили ему материал о подобных делах в США и Великобритании, хотели заверить его, что пусть у него и есть глубоко укоренившиеся воспоминания о резне на кладбищах, этого никогда не было. Казалось, что эта мысль изменит жизнь Дарио. Он написал мне, что воспоминания привели его к проблемам с алкоголем, но теперь ему стало немного лучше. Видимо, он всю ночь читал, потому что утром он отправил нам короткое электронное письмо.

«конечно ребенок будет говорить о притворстве, 8 часов стресса и давления, после такого прост хочешь лечь спать. мне жаль всех тех хороших людей, которых арестовали. еще три года назад я во все верил. или внутри мб вы Не знаете, правда это или нет. но если вы многого не помните то потом понимаете что вас использовали как хотели или для своих целей. я знаю что я виноват, меня бы могли просто забрать, не вмешивая в это людей которые никак не относятся к этой истории. Тысячи детей снова и снова это повторяли, просто называя разные имена. у главы ритуалов всегда было странное имя. в моем случае дьявол. чем больше продолжаешь тем больше просто надеешься что никто не придет преподать тебе урок который ты заслужил. для меня уже больше года прошло с тех пор как я сомневался в этом. я пытаюсь не думать об этом слишком много. но я злюсь на людей которые меня использовали!!»[13]

После того как Дарио перестал ходить к доктору Донати, он начал вспоминать все больше реальных событий, что только укрепляло его сомнения в том, что он говорил в прошлом. Он терпеть не мог психологов и социальных работников, которые занимались с ним. Теперь Дарио казалось, что он видит ситуацию более четко, хотя некоторые его письма казались слегка безумными. Я спросил, можем ли мы встретиться и выпить кофе, но он пропал, и целый день мы ничего от него не слышали. Забеспокоившись, мы попробовали до него дозвониться. Вот как он ответил:

«Попробуйте еще раз заявиться ко мне домой и посадить мою семью и увидите что будет. Держитесь подальше от меня и людей рядом со мной если не хотите проблем с карабинерами. Я не хочу иметь ничего общего со своим прошлым и с такими дерьмовыми людьми как вы».

Резкая перемена в настроении. Мы с Алессией предположили, что до него кто-то добрался. Дарио не отвечал на наши сообщения, и смысла настаивать не было. Затем через несколько дней нам в интернете написал Маттео. Он хотел сказать что-то важное и просил позвонить ему. Казалось, что у него паранойя: Маттео постоянно говорил, как боится, что его убьет или закроет в психиатрической больнице враг без лица и имени. Маттео говорил «Они»:

Если за 60 дней со мной ничего не произойдет, я расскажу все что знаю, но если они что-то со мной сделают, покажите это сообщение своим юристам… Они придут сегодня ночью… для меня все кончено, если они меня не убьют, то сделают так, чтобы это выглядело как самоубийство… если я переживу ночь