Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

и Марко даже несколько раз ходил к нему в гости. Однако всего за несколько месяцев Дарио перевернул все детство Марко с ног на голову. Рассказывая это мне, мужчина задыхался. Услышав почти забытое имя, он погрузился в давний кошмар, который надеялся навсегда забыть, но сейчас, почти через 20 лет спустя, появился какой-то журналист и начал копаться в его памяти. Конечно, Марко помнил тот несчастный год и того маленького мальчика-блондина в очках, который рассказывал странные истории. Мрачные истории. Ужасные. Однажды Дарио заявил Марко и другим одноклассникам, что Рита, их учительница, возила его на кладбище. Марко точно не помнил, что именно Дарио говорил, но не мог забыть эти рассказы. Они так сильно повлияли на него, что внедрили то же «воспоминание» и в его разум.

Во время нашего недолгого телефонного разговора он сказал:

– Я… уверен, что того, о чем я вам сейчас расскажу, на самом деле не было. Но я четко помню, как госпожа Спинарди отвезла нас ночью на кладбище и открыла ворота, чтобы нас впустить.

По тому, что и как Марко мне рассказывал, я понял, что, вероятно, он никогда не оправится от травмы, пережитой в тот период. Я попросил его поговорить со мной снова, немного позже, но он так и не ответил.

С ним память тоже сыграла дурную шутку.

Профессора Лофтус поразил опрос, в ходе которого 22 % психотерапевтов заявили, что предлагали пациентам «давать волю воображению», восстанавливая воспоминания о травме. Если можно обмануть взрослых, то обмануть детей – еще проще. Исследование профессора Лофтус открыло новый аспект психологии очевидцев как раз в тот момент, когда сатанинская паника заставляла десятки тысяч детей принимать участие в расследованиях дел, связанных с сексуальным насилием. Тем временем доктор Стивен Сеси из Корнеллского университета в Нью-Йорке сосредоточил свои исследования на детской психологии. Он провел очень необычный эксперимент. Раз в неделю он и его команда встречались с детьми младше 6 лет, и профессор Сеси спрашивал, помнят ли дети, как они оказались в больнице, случайно засунув палец в мышеловку. Команда психологов задавала этот вопрос несколько раз во время каждой из встреч. В результате, хотя изначально дети отрицали, что это происходило, более 50 % изменили свое мнение, сочинив историю с нуля и добавив к ней множество деталей. Доктор Сеси считал, что простое повторение одного и того же вопроса может дестабилизировать ребенка, посеять в его разуме сомнения и привести к мнемоническому короткому замыканию, которое активизирует воображение для компенсации недостающих воспоминаний. «Мы не нашли в памяти ребенка ничего устойчивого к повторным внушениям со стороны взрослого. Читая протоколы расследований многих случаев сексуального насилия, мы обнаружили, что зачастую взрослые сами выдвигали гипотезу о произошедшем и, более того, принуждали детей подтвердить их выводы», – сказал доктор Сеси в интервью New York Times. Так случилось и в деле МакМартина – детям задавали «закрытые» вопросы, уже предполагающие версию событий, о которых дети не упоминали.

Интервьюер. Помнишь голые фотографии?

Ребенок отрицательно качает головой.

Интервьюер. Не помнишь об этом?

Ребенок отрицательно качает головой.

Интервьюер. Подумай немножко, хорошо? Может быть, у тебя получится вспомнить.

После того как на ребенка снова и снова давили фразами вроде «другие дети помнят», ребенок адаптировал свои воспоминания, чтобы соответствовать показаниям других.

Интервьюер. Как считаешь, кто играл в лошадку?

Ребенок. Рэй и мисс Пегги.

Интервьюер. Рэй и мисс Пегги? Мисс Пегги снимала одежду?

Ребенок. Да.

Интервьюер. Наверное, она странно выглядела, да? У нее была большая грудь?

Ребенок. Да.

Интервьюер. Которая болталась туда-сюда?

Ребенок. Да.

Профессор Лофтус, доктор Сеси и другие исследователи, которые все больше интересовались «эффектом дезинформации», объявили настоящую войну, которая разделила эту область психологии на две противоборствующие стороны. Одна призывала к осторожности, предпочитая использовать методы, предотвращающие риск создания ложных воспоминаний, а именно открытые вопросы вместо наводящих. Другие утверждали, что такой подход покрывает насильников за счет страха жертв. Конфликт велся с привлечением статистики, исследований, публикаций, экспериментов и конференций. Обе стороны хотели заслужить безоговорочное доверие, чтобы именно их подход использовался в зале суда.

То же самое вскоре произошло и в Италии. В 1996 году, когда общество приближалось к пику осознания масштаба угрозы сексуального насилия над детьми, а слово «педофил» все чаще появлялось в заголовках статей, группа экспертов по правовым вопросам во главе с психологом, профессором и адвокатом Гульельмо Гулоттой разработала Carta di Noto – рекомендации по обследованию несовершеннолетних в случаях подозрения в жестоком обращении. Это стало важной вехой юридической психологии. В одном из ключевых пунктов документа экспертам рекомендовалось «тщательно избегать обращения к наводящим или импликативным вопросам, которые заранее предполагают истинность существования самого факта правонарушения».

Протокол четко определил роль судебных консультантов, которые осматривали предполагаемых жертв. «Эксперту не должны задаваться вопросы, направленные на установление истины с судебной точки зрения». Задача психолога состоит в том, чтобы выяснить, способен ли несовершеннолетний свидетельствовать и может ли он представить неискаженную версию событий. В обязанности консультанта не входит устанавливать, был ли ребенок жертвой жестокого обращения. Этот вопрос входит в юрисдикцию суда – и только суда. Такой подход контрастирует с принципами CISMAI, которые были раскритикованы многими экспертами в области юридической психологии за пропаганду потенциально опасных методов работы, основанных на антинаучных теориях и рискующих повлиять на детей и спутать их воспоминания. Полученная в результате травма по негативному воздействию может сравниться с реальным опытом пережитого насилия.

CISMAI резко ответила на эти обвинения. Настоящая угроза детям – не они, а психологи, которые ставят права взрослых-насильников и потенциальных педофилов выше прав детей. С их точки зрения, Carta di Noto не могла обеспечить жертвам безопасность.

Новая глава CISMAI, Глория Соави, психолог из Феррары, избранная в 2014 году, не скрывала своей приверженности этим идеям во время долгого телефонного интервью.

– Наш подход фокусируется на ребенке как предполагаемой жертве, на его психологическом состоянии и характере травмы с пониманием, что в отношениях с ребенком не может быть абсолютной нейтральности.

Ребенок «как предполагаемая жертва».

Однажды днем я сидел у Сильвио, просматривая старые статьи из архива Оддины. Тогда Джулия и Клаудия рассказали мне, что незадолго до смерти их мать взяла с них слово не выбрасывать ни один из документов. «Тогда, если однажды какой-нибудь журналист заинтересуется делом, вы сможете ему все передать», – объяснила