Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский

- Это наше, эденское, с наших склонов, тут ему солнца хватает с избытком, - хвалился трактирщик, когда генерал заметил ему, что вино превосходно. В общем, за такой ужин и за хорошую постель утром генерал дал трактирщику талер. На треть больше, чем тот просил. И пребывание в Эдденбурге ему понравилось. И люди, и город были очень приятны. И письмо от Кёршнера на почте дождалось его. Вот только в том письме ничего нового для себя барон не нашёл. Оно было точно таким же, слово в слово, как и то, что фон Готт получил в Швацце. А когда на заре они выезжали и генерал хвалил кухарку, так трактирщик ему на прощание и говорит:

- Что тут сказать, моя Мария и вправду мастерица из первейших, но это вы ещё у нас осенью не были. Вот где будут соусы. Ведь с конца августа, с первыми дождями, у нас начинаются трюфеля, тогда приезжайте. Вот уж подивитесь её умениям. Ведь у нас тут такие трюфеля растут вокруг города, о-о… - он машет рукой, - наместник графини лес по склонам вокруг города рубить не дозволяет, и там, почитай, под каждым деревом по трюфелю лежит. А к зиме поближе к нам даже из Ламбрии купчишки жалуют, трюфель скупать. Вот какой он у нас.

- Трюфель, - кивает генерал. Он очень уважает это лакомство. – Трюфель, он стоит путешествия…

***

Вся дорога к перевалу оказалась забита огромными возами, что везли на север олово, бронзу или эденскую соль. Навстречу тоже шли возы с товарами, но их было много меньше, к тому же часть возов и вовсе шла пустой. В общем, хоть дорога и была широкой, но она была горной, извилистой и перегруженной. Волков вспомнил, что когда ехал сюда, в Винцлау, его отряд шёл быстрее, чем он сейчас ехал в карете. Впрочем, этому было объяснение: впереди отряда шли кавалеристы, которые где добрым словом, а где и плетьми и пинками расчищали путь барону и его людям. В общем, к перевалу они подошли лишь к вечеру, а к тому времени солнце спряталось за гору на западе и сгустились тучи, да так, что стало темно, а потом полил дождь; обычный, кажется, ливень, что в низинах никого не напугает, превратился тут, на перевале, в ужасающий потоп. Дорога сразу обернулась быстрой рекой, и пришлось с неё убраться, поставить карету на пригорке рядом и ждать, пока дождь поутихнет. И едва дождь затих, а вода с дороги схлынула, генерал приказал двигаться дальше, пока тяжёлые возы не потянулись к перевалу. Уж очень ему не хотелось ночевать на перевале и тем более не хотелось спускаться обратно к Ольденту. И к его счастию, уже почти в ночи, перевалив высшую точку своего пути, они увидали огни какой-то деревушки. Винцлау закончилось, начинался ставший уже близким и знакомым для него Фринланд.

***

Вниз… Дорога после перевала катилась подобно реке, петляла между круч теперь только вниз. И уже здесь можно было свернуть на запад, к реке, и ехать по просёлкам до самого Лейденица, но хорошая дорога вела на север, в Эвельрат, в котором генерал бывал не раз. И, зная эти места, он выбрал дорогу длинную, но хорошую. Лошадям идти вниз было нетрудно, и они останавливались лишь два раза, чтобы дать коням напиться, а самим где-то и перекусить. А уже к вечеру были они в городе, где ещё до темноты успели добраться до очень неплохого трактира, который назывался «Король Эгемии». Там барон и решил заночевать.

Тут он требовал себе ванну и хороший ужин, и пока лакеи носили ему в покои воду, Волков спустился поесть, а тут вдруг… и знакомое лицо. Да ещё какое. То был сам фогт Фринланда Райслер. Вельможа безусловно влиятельный и на вид богатый. Ну а как иначе, фогт Райслер, по сути, являлся не только первым судьёй Фринланда, но и главным сборщиком налогов, то есть доверенным лицом курфюрста Ланна. Весьма доверенным. Кого угодно приглядывать за этим большим и небедным графством не поставят. Хоть и встречались они едва ли больше нескольких раз, но отношение друг к другу имели уважительное. Фогт уважал генерала за то, что тот поставил на место их общих горных соседей, а Волков стал уважать наместника после того, как тот смог уговорить курфюрста Ланна убрать из фринландской епархии собственного брата курфюрста Густава Адольфа фон Филленбурга, который не появлялся в епархии Фринланда, служб не служил, делами не занимался, а вот деньги из церковной казны требовал систематически и тратил их потом исключительно на себя и с большим знанием дела.

Барон представлял даже, как корчится в бессильной злобе жирный епископ вильбургский, злейший из его врагов, представлял, и смеялся, и хвалил фогта: молодец, что тут скажешь, молодец.

Они раскланялись недалеко от накрытого к ужину стола, и господин Райслер, снимая берет, так как голова Волкова была не покрыта, говорил ему:

- И вот вижу я пыльную карету, а на карете той ворон, и думаю: а не барон ли проезжает через мой Эвельрат? Так и есть, это вы, любезный друг.

Волков был изрядно измотан дорогой, он хотел есть, хотел принять ванну, но отмахнуться от наместника Фринланда он, конечно же, не мог, сосед всё-таки, и один из главных торговых партнёров его людей.

- И я, и я очень рад, господин Райслер, в дороге и словом не с кем перекинуться, не у кого про дела спросить, – говорит он фогту и рукой указывает на стол. – Как раз вы к ужину поспели.

Но Райслер был умным человеком, он всё понимал.

- Вы с дороги, барон, вам сейчас не до дружеских пирушек, а я только что отужинал, но вина с вами выпью, – а когда они уселись за стол и им налили вино в стаканы, наместник продолжал: – Я хотел писать вам, но узнал, что вы проехали на юг с отрядом, думаю, подожду, пока барон воротится, и тут ваша карета… Всякие слухи про ваши дела в Винцлау ходят. Говорят купцы приезжие, что вы там воевали кого-то.

- Болтают лишнее, - отвечает генерал. Он не хочет распространяться о своей компании в Винцлау. Всё-таки фогт – человек архиепископа. – Так… Мелкое поручение сеньора выполнял, - но Волков прекрасно понимал, о чём фогт хотел с ним говорить, о чём хотел ему писать. - Да, вы о делах речных хотели