Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский

- Именно о них, - соглашается Райслер; он понял, что про дело на юге генерал говорить не будет. Наместник отпивает из стакана, а затем поднимает его и рассматривает вино на свет свечи, и с удивлением произносит: - Трактирщик, негодяй, подаёт вам вино лучше, чем только что подавал мне, – Волков смеётся, а Райслер опять отпивает из своего стакана. – Да, так и есть, это вино лучше, ну каналья… - и тут же он продолжает, поднимая глаза на генерала: – Вепрь вроде и приутих после ваших розысков, а как вы на юг уехали, так он опять за своё… Людишки наши убытки несут, другие торговые люди к нам сюда подниматься не хотят, товары в Мелликоне сгружают, в Лейдениц три дня назад за весь день пришло всего три баржи, – Волков вздохнул и ничего на это наместнику не ответил. А тот говорит дальше: – Торговлишка стала вялой, купцы теряют прибыли, а они не любят терять деньги, не любят; три дня назад как раз у меня делегация была. А что я могу сделать?.. Я бы уже и рад собрать отряд, да Вепрь на ваших землях прячется…

Волков всё это понимал и рад был бы помочь, но вот только что-то обещать сейчас доброму соседу ему ну никак не хотелось. Не до того ему. Может, поэтому он лишь попивал вино и молчал. И Райслер был умный, он это его молчание расценивал правильно.

- Я слышал о том богомерзком случае, что произошёл в Малене. Мы здесь, во Фринланде, полностью на вашей стороне, барон, на вашей стороне и стороне вашего племянника. Поведение некоторых господ возмутительно… Недопустимо.

- Благодарю вас за поддержку, дорогой господин Райслер, - наконец отвечал ему Волков, понимая, что и про речные разбои ему нужно что-то сказать. – А насчёт Вепря… Вы напишите письмо…

Договорить барон не успел, так как фогт сразу сообщил ему:

- Писал, писал… И Вайзену писал, и в магистрат писал, и бургомистру, и даже Его Высочеству… Вам писать собирался, да вы вроде начали раубриттера ловить, я уже стал Бога благодарить, думал, наконец-то нашлась управа на молодца, а тут мне говорят: барон с отрядом проехал к перевалу… Вы только отъехали, а Вепрь опять за своё…

- Друг мой… - Волков тяжело вздыхает. – Прошу вас… Напишите бургомистру и герцогу ещё одно письмо, только не просите их разобраться с разбойником, припугните купчишек маленских.

- Думаете, припугнуть надобно? – спросил фогт.

- Ну, раз нерадивый сосед иначе не понимает…

- Но не войной, конечно? – уточняет наместник.

- Нет-нет, не войной, - соглашается генерал. – Припугните потерями в деньгах, купчишки этого боятся больше всяких войн. А уж дальше… - как ему ни хотелось ничего не обещать фогту, но… - Дальше попробую изловить наглеца.

- Вот это я и хотел услышать, - улыбается Райслер. Они ещё посидели некоторое время, наместник допил своё вино и откланялся. Что ни говори, а человек он был вежливый и знающий о такте не понаслышке.

Спал барон в ту ночь хорошо, проснулся поздно, зато ехали быстро, а к вечеру добрались уже к Лейденицу. Была уже ночь, когда они подъехали к пристаням, Кляйбер поехал искать баржу, но приехав, сказал, что вокруг нет никого из подрядчиков, спят все. Можно, конечно, было бросить карету и лошадей да переправиться на лодке, но он так устал, что махнул на всё рукой и решил переночевать в одном из трактиров, что были возле пирсов.

***

В её доме всегда чисто. Чисто с порога. И всегда хорошо пахнет. Не кухней, а чем-то тонким, едва различимым, древесным чем-то, почти как в церкви. Сейчас, поутру, ещё было и прохладно. Она была немного обескуражена его появлением на рассвете. Видно, её только что подняла с постели его карета. Слуги сразу засуетились по дому, понесли дрова с улицы, стали топить печь, греметь посудой на кухне, а Бригитт, заспанная, с едва прибранными волосами и в домашнем платье поверх ночной рубахи, вышла к нему, присела в книксене, а уж потом подошла и, поцеловав сначала руку, а потом и в губы, сказала:

- Как нежданно вы, господин мой. Бледны как. Вижу, устали с дороги, не спали ночь, что ли?

- Да, с дороги, а ночь спал в трактире, в духоте, - невесело отвечает он. – Едва поспать удалось.

- Вышло ли у вас дело, по которому вы ездили в Винцлау? – она не выпускает его руку. – Всё ли получилось, как задумывали?

- Всё вышло, – отвечает он. – Не волнуйтесь, дорогая моя, всё получилось, герцог будет мною доволен.

- Вот и славно, - она улыбается ему и прижимается к его груди. Кажется, рада, хотя кто их, женщин, поймёт.

- Дочь где? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает генерал.

- Анна Тереза? Да где же ей быть? - удивляется госпожа Ланге, чуть от него отстраняясь. – В спальне, спит ещё, должно быть. Или… - она не знала, чего ему надобно. – Разбудить, что ли?

Странное дело, но он хотел видеть сейчас их дочь, скорее, чтобы убедиться, что с нею всё в порядке, что она не больна, как дочь маркграфини Ирма Амалия. Но будить дочь и пугать Бригитт Волков не решался.

- Хорошо ли всё с нею?

- Да, вчера весела была, а к вечеру капризничать стала, потом спать ложиться не хотела, всё сказок на ночь просила, – Бригитт продолжала удивляться. – А к чему же вы всё это спрашиваете?

- Нет, ни к чему, ни к чему. Подарков вам нужно было купить… Да разве есть время… Ладно, в Вильбурге куплю, как к герцогу поеду, - Волков машет рукой, идёт и устало садится за стол. Вытягивает ногу поудобнее.

- А здоровье ваше как? – интересуется женщина. И это не простая форма вежливости. Госпожа Ланге внимательно его разглядывает и, кажется, видит то, что ей не по нраву.

– Всё в порядке, просто в пути уже почти неделю, горы, перевалы, дурные постоялые дворы… Устал, а ещё соскучился по дочери и по вам, душа моя, – он вздохнул. – Ладно, рассказывайте, что тут у вас произошло. Что с графиней, что с графом?

Волков спрашивал у неё и сам немного переживал: мало ли что могло случиться с Брунхильдой и с племянником; но