Кто эта женщина? - Юлия Александровна Лавряшина

обижайся на то, что я наговорила». Сообщение было доставлено мгновенно, телефон Илья не выключил. Но ответа не пришло.

Бросив аппликации, Кира слонялась по дому с телефоном в руке и твердила:

– Ну, позвони мне… Ну, ответь…

От ожидания и страха ее начало знобить, и она забралась в постель. Укутавшись так, чтобы холод не пробрался под одеяло, Кира нырнула в тепло с головой и набрала на ощупь: «Вернись, умоляю тебя!» И заплакала.

Захлебываясь слезами, она снова схватила телефон и набрала длинное сообщение, которое только на первый взгляд звучало как прощальное, а на деле было призывом к любви и состраданию: «Я мечтаю, чтобы эта ночь стала для меня последней. Но я не могу этого сделать… Не могу. Если ты не вернешься, я пойму, что больше не нужна тебе. Я уйду. Совсем. Но ты ни в чем себя не вини».

Ответа не было так долго, что успело наступить утро. Как уснула, Кира не помнила… Ее разбудил знакомый сигнал телефона – пришло сообщение. Вынырнув из-под одеяла, Кира сперва в изумлении уставилась на освещенное солнцем окно, потом на маленький исцарапанный дисплей. Илья просил открыть ему дверь…

– Он здесь? – Ее подбросило на кровати. – Ключи потерял?

Кира метнулась к лестнице, скатилась, прыгая через ступеньки. Но перед дверью все же успела заглянуть в зеркало и пригладила руками взлохмаченные темные волосы: «А то на ведьму похожа…»

Илья спал, сидя на крыльце. Ключей в его руке не было, зато телефон он держал крепко. От него неприятно пахло, но это Киру не смутило. Сжав ладонями его лицо, она легонько похлопала по щекам:

– Илюша, милый, проснись!

Ее голос не смог пробиться к сознанию спящего, и Кире пришлось затаскивать его в дом. Это оказалось непросто и получилось не сразу, но она справилась. Правда, поднять Илью на второй этаж было немыслимо, Кира отказалась от этого сразу.

Оставив его на полу, она сбегала в спальню и принесла пару одеял и подушку: «Проспится – тогда переберется в постель». Стараясь не шуметь, она выпила кофе, не спуская глаз с Ильи, хотя было маловероятно, чтобы он смог куда-нибудь сбежать.

За все время, пока она наводила порядок в спальне, завтракала и собиралась на работу, Илья не шевельнулся, и Киру то и дело охватывала тревога. Подкрадываясь на цыпочках, она прислушивалась к его дыханию и с облегчением улыбалась. А с порога послала ему воздушный поцелуй, который он был не в состоянии отвергнуть.

– Вечером мы помиримся, – прошептала Кира, сбегая к калитке.

Она всегда верила, что произнесенное вслух обретает особую силу.

* * *

– Думаю, это одна из тех вечных проблем, которые каждый решает для себя: искать свою вторую половинку или находить способ слиться в единое целое с любимым человеком? Даже если вы не во всем подходите друг другу. Так бывает! Тогда приходится ежедневно шлифовать собственные углы, мешающие этому единству. В идеале – тот, второй, так же работает над собой. К сожалению, чаще старается кто-то один, и тогда дуэт не складывается. Ты готов меняться ради Киры? Мне кажется, она более пластична в этом смысле…

В Ларисином взгляде не было ни строгости, ни укоризны. Илья понимал: она и не думает наставлять его, просто хочет помочь. Ведь зачем-то же он приполз к ней, едва проспавшись с похмелья. Подумал о Ларисе, еще не разлепив глаза, как будто видел ее во сне… Правда, в этом Илья не был уверен – пьяные сны обычно бывали тяжелыми и мрачными. Вроде не пустыми, но потом никак не удавалось вспомнить привидевшееся.

– Меняться? – пробормотал он, пряча красные, слезящиеся глаза. – Не думаю… А как насчет того, что нас должны принять такими, какие мы есть?

Лариса взмахнула рукой, будто поймала его вопрос:

– Принять – да! Она вполне может это сделать. Но ты сам обязан подстраиваться под нее, если чувствуешь несовпадение. Характеров, душ, привычек… А она тоже начнет меняться, чтобы доставить тебе радость.

– Радость… Что-то я не чувствую никакой радости. Лучше б я собаку завел, честное слово. Она так же сидела бы и молчала. Да еще и не орала бы, что я – эгоист хренов.

– Она так и сказала?

– Именно этими словами… Нет, кажется, она сказала «чертов». Точно не помню.

С сомнением качнув головой, Лариса спросила:

– Чем же ты довел ее до того?

Он заглянул в чашку:

– Можно еще кофе?

– Не перестарайся, как бы давление не скакнуло, – предупредила Лариса, но чашку наполнила – кофейник стоял на маленьком стеклянном столике между ними.

Поверхность его была натерта до блеска: Илье вдруг представилось, как Лариса в домашних шортах и майке энергично натирает стекло, воображая, как неведомый гость увидит сквозь него маленькие сборники стихов, лежащие на нижней полке. И захочет прочесть…

«Нет, – прервал он себя. – Это не показуха, ей необходимо, чтобы эти книги всегда были под рукой. Я знаю. Интересно, хоть раз Лара видела меня в роли этого гостя?»

Так Илья называл ее только про себя, ей не хотелось никаких ассоциаций с Пастернаком. Не потому, что Лариса не любила его, скорее наоборот… Но вторичность образа не могла доставить ей радости, она хотела быть собой и как-то сказала Илье об этом, когда он впервые назвал ее Ларой.

И сама рассмеялась:

– Правда, остается Лариса Огудалова… «Бесприданница»!

Хотя Илья лучше помнил фильм по этой пьесе, но этого было достаточно, чтобы у него тогда заныло сердце, будто прозвучало недоброе предсказание. Кажется, тогда она еще была замужем…

В ее доме, в отличие от кафе, не было никаких кошек, только зелень и свет. Кресла, в которых они сидели, тоже были обиты светлой тканью в мелкий цветочек, и на Ларисе было надето что-то светлое – от этого Илье казалось, будто он купается в солнечном луче, выросшем в объеме. Или это он сам уменьшился до того, что стал мошкой, ожившей от капли света. Или они вместе угодили в каплю золотистой смолы, которая с годами могла превратиться в янтарь? Даже на светло-каштановых волосах Ларисы поблескивали искры, излучавшие тепло.

– Они там справляются без тебя? – кивнул Илья на видневшееся из окна маленькое здание музея.

– Не сомневайся. Они понимают друг друга с полувзгляда. – На этот раз она посмотрела на него внимательно, точно оценивала, как отзовутся эти слова.

Он процедил:

– Еще бы. Говорить-то с ней не о чем…

– С Антоном им не приходится искать темы.

– Правда?

– И с посетителями Кира легко находит общий язык. Может быть, она тебя побаивается?

– Неужели ты думаешь, что я способен держать кого-то в страхе? – возмутился Илья, но даже ему самому показалось, что не слишком убедительно.

Лариса продолжала рассматривать его с любопытством:

– Или она слишком боится тебя потерять… Сболтнуть лишнее. Разочаровать. Я помню, как это было у меня с отцом.

– У тебя?!

– Именно. В его присутствии