Любовь во времена серийных убийц - Алисия Томпсон

попросила я, довольная тем, что мой голос звучал так уверенно. – У нее был пирсинг в языке или что-то в этом роде?

– Вообще-то в носу, – ответил Сэм. – Как ты догадалась?

Я просто вернулась в школьные годы и попыталась понять, что может заставить кого-то казаться пугающе крутым. Для меня пирсинг в губе или языке всегда означал: «мне на все наплевать, а от музыки, которую я слушаю, у тебя могут лопнуть барабанные перепонки». Но, возможно, мне стоит обновить свою рубрику.

– Как долго вы были вместе?

– Два года, – проговорил Сэм. – Мы познакомились в баре: я играл на гитаре в группе моего друга, и Аманда, сидевшая в первом ряду, начала нас подкалывать. Думаю, в этом-то и проблема: у нее сложилось впечатление, что я рок-звезда, а я всего лишь подменял постоянного гитариста, проводившего время со своим новорожденным ребенком.

Перед моим мысленным взором промелькнули образы Сэма за последние несколько недель: вот он стоит передо мной босой и растрепанный в два часа ночи. В дверях своего дома с пакетом «Кит-Катс» в нелепой гавайской рубашке. Играет Farmer in the Dell в музыкальном магазине. В дурацких брюках цвета хаки.

Конечно, он не совсем соответствовал образу стереотипной рок-звезды, несмотря на его любовь к музыке. На самом деле, он был намного лучше.

– Ты там играл на тамбурине? – поинтересовалась я. – Потому что ты должен понимать, что это может создать у девушки неправильное представление.

Сэм тоже вернулся к работе, что было облегчением. Он стоял на стремянке, сосредоточенно осматривая потолок, что дало мне прекрасный повод разглядеть его задницу. Бегло. Ненавязчиво.

Это была очень аппетитная задница.

– Как думаешь, ты бы мог жениться на ней? – Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела подумать об этом, черт! На сто процентов это не мое дело, и вообще, с каких это пор меня стало волновать чье-либо потенциальное семейное положение?

Сэм ответил не сразу. Он опустил взгляд на стакан с краской, снова обмакивая в нее кисть, а я уставилась на обнаженную кожу его шеи, пытаясь понять, о чем он молчит. Что-то вроде: «Да, я был безумно влюблен в нее»?

– Не знаю, – произнес он наконец. – Я никогда не задумывался об этом, а потом мы расстались, так что я никогда не узнаю наверняка. В любом случае, очевидно, что мы не созданы друг для друга.

– Существуют ли вообще предназначенные друг другу?

Ему потребовалось много времени, чтобы снова макнуть кисть в краску.

– Ты действительно не веришь?

– Я читала «Призрачного принца», – проговорила я. – Обновленную версию с предисловием, в котором писательница полностью отрицает свои отношения с Тедом Банди. Если это не убедит тебя в том, что романтика умерла, то ничто не убедит.

Сэм спустился со стремянки, словно ему нужно было находиться в более устойчивом положении, чтобы продолжать этот разговор.

– Ты постоянно так делаешь. Поднимаешь тему о серийных убийцах, когда тема становится более серьезной.

– Что может быть серьезнее массового убийства?

Он бросил на меня взгляд, от которого у меня сразу защемило внутри. Ты меня совсем не знаешь, но в то же время… Черт возьми, ты действительно меня знаешь.

Я отбросила волосы с глаз. Бандана не выполняла свою функцию.

– Мои родители развелись, когда мне было тринадцать, – начала я. – И ладно, я знаю, что говорить о душевных ранах довольно банально. У большинства людей, которых я знаю, родители больше не вместе или вообще никогда не были вместе. Я помню, как за год до того, как они расстались, я разговаривала с одним парнем из моего класса, в которого была влюблена, и он сказал, что его родители развелись. «Я бы хотела, чтобы мои родители тоже были в разводе», – ответила я, отчасти потому, что… не знаю, наверное, хотела произвести на него впечатление. Словно я не купилась на всю эту чушь про штакетник, как и все остальные. И половина меня действительно имела это в виду. Они постоянно ссорились, а если они не ссорились, то нам казалось, что мы ходим по яичной скорлупе[64], стараясь не делать ничего, что могло бы вызвать скандал.

Мы с Сэмом даже не пытались больше притворяться, что красим. Я положила валик обратно в лоток, чтобы не разбрызгивать повсюду капли краски, и принялась жестикулировать руками, а он уселся на стремянку, уперся локтями о колени и слушал.

– Как-то раз Коннеру захотелось желе. Не знаю почему, но малыш вбил себе в голову, что он действительно хочет есть желе для похудения в качестве веселого субботнего времяпрепровождения. Наша мама обещала его приготовить, но она всегда была такой уставшей после работы. В то время, я думаю, она все еще была офис-менеджером в юридической фирме, где главный партнер был полным придурком. Серьезно! Однажды он пригрозил уволить ее, потому что у нас была запланирована поездка на День памяти и она сказала, что хочет взять трехдневные выходные.

Я отклонилась от темы и сказала больше, чем хотела, но начав, не могла остановиться.

– В общем, я решила сама приготовить ему желе. Ничего сложного, правда? Насыпьте в миску немного цветного сахара, смешайте его с водой и поставьте в холодильник. Это займет пять минут. Но мой папа достал его до того, как оно полностью застыло, потому что не мог добраться до чего-то в глубине холодильника, и разозлился, что мама забила холодильник этой гигантской миской, а мама принялась оправдываться и расстроилась из-за того, что мне пришлось готовить желе, которое она обещала Коннеру. Потом Коннер заплакал, потому что хотел съесть желе, а оно еще не было готово…

Я не рассказала Сэму, чем закончилась эта история, как папа швырнул миску через кухню, забрызгав все вокруг красным, точно на месте преступления. Могу поспорить, что, когда мы вытащим холодильник, чтобы продать его, найдем за ним следы того желе.

– Извини, – пробормотала я. – Не знаю, зачем я тебе все это рассказала.

– Теперь я понимаю, почему ты не веришь в отношения, семью и любовь, – проговорил Сэм. – Все это выглядит как чрезмерно напряженный путь взросления, и мне действительно жаль, что тебе пришлось пройти через это. Но, Фиби, твои родители были просто двумя людьми. Тед Банди и как там звали его девушку были двумя людьми. Черт возьми, Бонни и Клайд оставались вместе до самого конца, и даже они были всего лишь двумя людьми. Ты не можешь экстраполировать свое мировоззрение на основе такого небольшого набора данных.

– Мне кажется, я могу.

Он потер шею. Либо она у него затекла из-за того, что мы долго красили, либо этот разговор вымотал его. Возможно, и то и