Любовь во времена серийных убийц - Алисия Томпсон

– А что насчет Коннера и Шани? – спросил он. – Они уже какое-то время вместе, верно? И Коннер планирует сделать предложение.

– Откуда ты знаешь про предложение?

– На вечеринке Коннер отвел меня в сторону и показал кольцо. Я в первую минуту подумал, что он сейчас опустится передо мной на одно колено, чтобы…

Это рассмешило меня. Похоже на Коннера.

– Что же, по-твоему, они обречены? – не унимался Сэм.

Некорректный вопрос. Я не собиралась быть стервой, которая предрекает разрыв отношений своему собственному брату. Но мне трудно представить, что два человека могут оставаться вместе надолго. Все отношения рано или поздно заканчиваются.

И все же, когда я думала о своем брате – искреннем, добродушном и открытом – мне трудно было представить, что он предаст Шани или плохо с ней поступит. И когда я думала о Шани – преданной и заботливой, так сильно любящей Коннера – мне было трудно представить, что она может совершить что-то и разрушить их отношения.

– Я сошлюсь на Пятую поправку[65], – заявила я, но мой окончательный вердикт, должно быть, отразился на моем лице, потому что губы Сэма изогнулись в легкой улыбке.

– Может, нам снова включить музыку? – предложила я.

– С удовольствием.

На этот раз я выбрала альбом Chvrches «Love Is Dead»[66]. Мне кажется, шутка вполне удачная.

Пятнадцать

Мы закончили красить ближе к часу ночи, успев нанести только один слой. Я была рада, что немного переплатила за краску с добавлением грунтовки, которая должна была лучше покрывать поверхность, хотя Сэм ходил вокруг и подкрашивал там, где, по его словам, цвет был неровным. Я списала все на тусклое освещение и заявила, что все выглядит прекрасно.

– Думаю, как маляры мы тянем на троечку с плюсом, – сказала я. – Ну ладно, на четверку с минусом, если не приглядываться.

В какой-то момент ночью Сэм расстегнул молнию в верхней части комбинезона и позволил ей упасть до пояса, так что стала видна белая майка-безрукавка в рубчик. От зрелища, представшего моим глазам, мне захотелось делать нелепые, дикие вещи – например, лизнуть его обнаженные ключицы или расстегнуть эту молнию до конца.

Он поймал мой взгляд. Я ощущала жар на своих щеках и догадывалась, что, вероятно, вся порозовела от работы и смущения.

– Боже, как жарко, – произнесла я, оттягивая футболку, надеясь, что Сэм тоже спишет мой румянец на жару. – Даже система кондиционирования не справляется с летом в этом болоте.

– У меня есть бассейн, – предложил он. – Хочешь освежиться?

Я не должна была этого делать. Было довольно поздно, а на следующий день мне нужно было встать пораньше, чтобы закончить злополучную главу и отправить доктору Нильссон до пяти часов. Мне бы лучше принять холодный душ и завалиться в постель.

С другой стороны, предложение поплавать прямо сейчас звучало потрясающе. А поплавать с Сэмом…

– Конечно.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз по-настоящему плавала. У меня даже не было купального костюма, потому что процесс его покупки превращался в сущий кошмар, и еще в детстве заставлял меня чувствовать себя похожей на Кэти из комиксов «Воскресное утро», а этого мне категорически не хотелось. Я решила, что нижнее белье, которое было на мне, подойдет как нельзя лучше, хотя оно и не сочеталось по цвету – черное снизу и фиолетовое сверху. Кого это волновало, верно?

Сэм заявил, что его это точно не волнует и пообещал не смотреть, как я раздеваюсь. Я таких обещаний не давала, поэтому мельком увидела его боксеры, мускулистую спину, когда он снимал майку, изгибы позвоночника, когда он наклонился, чтобы стянуть комбинезон. А потом он удивил меня, уйдя прямо на глубину и оставаясь под водой довольно долго, прежде чем снова вынырнуть.

– Вода теплая, – сообщил он. – Но все равно приятно. Заходи.

Он отплыл к краю бассейна и замер, положив руки на бетонный бортик, и я поняла, что таким образом он дает мне иллюзию уединения, пока я раздеваюсь. Какая-то часть меня хотела сказать: «Давай, понаблюдай за мной!» Ну, потому что я уже большая девочка, и мне казалось глупым стесняться таких вещей. А еще потому, что я хотела посмотреть, станут ли в этот момент его глаза ярко-голубыми. Но я молча сбросила шорты, стянула через голову майку и окунулась в воде.

Это было замечательно. Я будто парила в невесомости, сияние подводного фонаря придавало моей коже голубоватый оттенок. Я чувствовала себя инопланетянкой. Я была счастлива.

– Я ведь могу привыкнуть к этому, – проговорила я, имея в виду не только бассейн.

Сэм покачивался в воде, наблюдая за мной.

Как раз в тот момент, когда я подумала, что он собирается что-то сказать, или ждет, что разговор начну я, он снова нырнул под воду. Пузырьки на поверхности указывали его путь, он двигался ко мне и вынырнул совсем рядом. Он был в воде только по пояс, капли стекали по его груди и плоскому животу, когда он зачесал волосы назад и провел рукой по лицу.

– У тебя на волосах краска, – заметила я.

– У тебя краска на… – Его взгляд опустился к моей груди, прежде чем снова встретиться с моим. Может быть, из-за потустороннего освещения или из-за того, что его ресницы были темными и влажными, но его глаза и впрямь казались ярко-голубыми.

Я опустила взгляд на свое декольте, где, как и следовало ожидать, было пятно краски прямо на верхней части левой груди.

– Ха, – выдохнула я. – Как она там оказалось?

А еще через лифчик были видны мои соски. Упс!

Кончики его ушей уже так порозовели, что, будь сейчас день, я бы подумала, что он обгорел на солнце.

– Это слишком просто, – произнесла я, придвигаясь к нему ближе в воде.

– Что это?

– Заставить тебя покраснеть.

Я встала на цыпочки и обняла его за шею. Его кожа была теплой и скользкой от воды, и я схватила его за волосы на затылке, чтобы притянуть к себе. Я решила, что поцелую его, за секунду до. Но вероятно, я поняла, что все к этому придет в тот день, когда он переставил чертов стол викторианской эпохи к моей входной двери.

Если поначалу я и контролировала ситуацию, то не долго. Его руки обхватили мое лицо, губы настойчиво прижались к моим, и он углубил поцелуй. Он нежно прикусил мою нижнюю губу, а из моего горла вырвался стон, которого даже я сама от себя не слышала раньше. Мои соски напряглись под тонким кружевом лифчика и стали слишком чувствительными, когда я прижалась к нему. Его рука скользнула под ткань, чтобы