Элегия смерти - Чжоу Хаохуэй

поближе и передавай мне ящики. А я буду их складывать.

Хан работал проворно, и господин Шао вскоре перестал волноваться. Новый парнишка в очках, подумал он, намного лучше, чем великовозрастный ребенок с прошлой недели.

Ду расставлял ящики в грузовике, Хан сновал внизу, а Шао помогал по мере сил – работа спорилась. Примерно через полчаса тележка почти опустела.

– Что-то я устал, нужен перерыв, – объявил господин Шао.

Ду понял: перерыв предназначался в основном для него и Хана. Он выпрыгнул из грузовика и поблагодарил господина Шао. Тот лишь усмехнулся в ответ. Хан уже плюхнулся на тележку и стал разминать руки и плечи.

Охранник подошел и предложил господину Шао сигарету.

– Вы плохо выглядите.

– У меня миокардит, воспаление сердца, и с возрастом оно стало напоминать о себе всякий раз, когда я занимаюсь физическим трудом.

– Видать, серьезная болезнь, – покачал головой охранник, закуривая. – Сходите к врачу.

– Сходил, – мрачно произнес Шао. – Рекомендовали операцию.

– Тогда сделайте ее, нечего тянуть, – посочувствовал охранник.

Шао печально вздохнул.

– Если б все было так просто… Операция стоит десятки тысяч. Мой сын учится в Пекинском университете, и я едва набираю ему на учебу. Кроме того, если возьму отпуск на операцию, то потеряю все дополнительные заработки. В наше время нелегко найти хорошее место. Ни больничных, ни отпусков я себе позволить не могу…

Хан разглядывал господина Шао. Загрубевшие руки, загоревшее дочерна лицо, совершенно седые волосы… Ощутив прилив жалости, он повернулся к Ду и обнаружил, что тот смотрит в небо, как будто полностью уйдя в свои мысли.

Охранник докурил и велел Хану и Ду вернуться к работе. После перерыва они принялись за дело с еще большим усердием; особенно старался Хан, зная, что Шао нездоров. С оставшимися ящиками разобрались почти мгновенно, и охранник сопроводил их обратно в кладовую для следующей загрузки. К четырем часам дня весь недельный набор пакетов лежал в грузовике. Справились даже быстрее, чем на прошлой неделе.

Закончив, господин Шао достал из кабины блокнот и ручку и передал их Хану.

– Сынок, помоги-ка мне пересчитать ящики и выписать квитанцию.

Обычно Шао занимался этим сам, но силы его были на исходе, а Хан внушал ему доверие. Взглянув на бланк, Хан сразу понял, как его заполнять. Он прошелся вдоль ящиков в кузове, считая и записывая. Охранник следовал за ним, проверяя подсчеты.

Господин Шао и Ду стояли у кабины. Когда Хан и охранник отошли достаточно далеко, Ду прошептал:

– Господин Шао, у вас есть еще одна ручка?

– Конечно. – Тот с готовностью сунул руку в карман рубашки.

– Я назову вам несколько цифр, а вы их запишите.

Шао удивился, однако прежде чем он успел что-то спросить, Ду уже начал с серьезным видом диктовать цифры. Господин Шао записал их на левую ладонь; получилось более двадцати.

Ду посмотрел на его руку и, убедившись, что цифры записаны верно, удовлетворенно кивнул. Шао с недоумением смотрел на Ду. Тот объяснил:

– Первые девятнадцать цифр – номер счета в «Промышленном и коммерческом банке», а последние шесть – пароль для банковских операций по телефону. На счету должно быть около шестидесяти тысяч. Возьмите с него деньги на операцию.

– Ты… – Шао в изумлении открыл рот. – Почему ты мне помогаешь?

– Я в тюрьме, зачем мне деньги?

– Нет! – Шао отчаянно замотал головой. – Мы практически не знакомы, я не могу принять такую большую сумму. Сейчас ты в тюрьме, но когда-нибудь выйдешь. А я потратил твои деньги…

Ду улыбнулся.

– К тому времени, как я выйду, ваш сын уже закончит университет, верно? Он будет сам зарабатывать, так что вы сможете вернуть мне долг. Считайте, что я даю вам ссуду.

Шао не находил слов, его глаза сияли благодарностью.

Хан и охранник закончили сверку. Увидев, что Шао медлит с ответом, Ду похлопал его по плечу.

– Обязательно в следующий раз снова попросите назначить меня на погрузку, господин Шао. Нам суждено работать вместе!

– Да, суждено, – пробормотал Шао, стараясь не выдать своих эмоций.

* * *

После ужина охранники привели заключенных в комнату отдыха посмотреть новости, а затем отправили их по камерам. Обычно пятничным вечером в камерах царило оживление: без необходимости рано вставать на следующий день заключенные могли допоздна играть в карты и болтать. Тем не менее в камере 424, обычно самой шумной, тем вечером стояла тишина. Пин раскладывал пасьянс, потом ему стало скучно, и он отбросил карты в сторону.

– Черт возьми, эти два дурня меня дико раздражают, но без них тоскливо, как в аду, – пробурчал он, имея в виду Черныша и Шуня. Назначенный им срок ареста в одиночке – десять дней – истекал только на следующей неделе.

В половине девятого охранник пришел зачитать список посещений на следующий день. Добравшись до камеры 424, он крикнул:

– Ду Минцян, завтра в десять утра.

Когда охранник ушел, Пин заворчал:

– Ты же говорил, что у тебя нет друзей. Откуда же столько посетителей?

– Они мне не друзья, – отрезал он.

– Ты ведь не знаешь, кто именно придет, так почему уверен, что не друзья?

Ду в ответ лишь покачал головой. Пин, довольный тем, что удалось поддеть его, удовлетворенно хмыкнул и вернулся к пасьянсу.

На следующее утро в десять часов охранник проводил Ду в комнату для свиданий. Как и ожидалось, пришел Хуа.

Ду сел там, где велел ему охранник, – за большим столом, напротив посетителя.

– Ты ужасно выглядишь, – первым заговорил Ду, улыбнувшись Хуа, будто закадычному другу.

– Я-то? – Хуа устало потер виски.

– Ло Фэй подобрался слишком близко?

– Нет. Я давно о нем ничего не слышал. – Хуа холодно посмотрел на Ду. – А ты выглядишь неплохо. Наслаждаешься жизнью?

– Я бы так не сказал, – признался Ду. – Впрочем, жизнь тут простая, тревожиться не о чем.

– Теперь повод для беспокойства появится, – предупредил Хуа, рассчитывая выбить собеседника из колеи.

– Неужели? – Ду помрачнел.

Хуа впился в лицо Ду глазами.

– Она в Америке, операция прошла успешно.

Сердце у Ду Минцяна дрогнуло.

– Зрение к ней вернулось?

– Необходимо длительное восстановление. Однако, если ничего не случится, скоро она будет видеть.

Ду вздохнул с облегчением и откинулся на спинку стула, пытаясь представить, как ярко будут гореть глаза на лице девушки.

Губы Хуа растянулись в злорадной улыбке.

– И угадай, что она сделает в первую очередь?

Ду замер и на каверзный вопрос отвечать не стал. Хуа наклонился над столом и вкрадчиво произнес:

– Начнет тебя искать.

– Искать меня?

– Да, она будет тебя искать. Не парня, которому нравилась ее игра на скрипке. Нет, она придет за убийцей своего отца.

Ду похолодел.