Литературные первопроходцы Дальнего Востока - Василий Олегович Авченко

поехал вдоль Ялу в город Антунь. На дороге я увидел пекинскую повозку, которую тащили китайские мулы. Рядом с повозкой шли японские солдаты. Был серый вечер, и все вещи на повозке были серые – серые одеяла, серые куртки, серые шинели. Среди всего этого сверкали штыки русских винтовок. А в груде серой ветоши я разглядел светлую голову, только волосы и лоб – само лицо было закрыто. Из-под шинели высовывалась голая нога, судя по всему, крупного человека, белая нога. Она двигалась вверх-вниз вместе с подпрыгивающей двухколёсной повозкой, отбивая непрерывный и монотонный такт, пока повозка не скрылась из виду. Позже я увидел японского солдата на русской лошади. Он прицепил на свою форму русскую медаль; на его ногах были русские офицерские сапоги; и я сразу вспомнил ногу белого человека на давешней повозке».

Летом 1904 года Джек Лондон, устав от безделья (японцы по-прежнему предпочитали держать военкоров в тылу), просил, чтобы Херст отозвал его в США или помог переправиться на другую сторону фронта – к русским, надеясь, что там препятствий для репортёрской работы будет меньше.

Сведений о том, что Джек Лондон перебрался к русским, нет, но в альбоме его снимков присутствует загадочная фотография, подписанная: «Cossack officer on horse, Seoul, Korea, 1904». На снимке – человек в русской форме верхом на лошади, неяпонской внешности, хотя и очень маленького роста, на боку – шашка. На пленного не похож.

Корейская командировка Джека Лондона закончилась скандалом: Джек ударил слугу, уличённого им в воровстве, и вновь попал под арест. Его решили судить: из военкоров он был самым проштрафившимся и к тому же слишком независимым в оценках. Генерал-майор Фудзи отправил Лондона под трибунал. Неизвестно, чем закончилась бы эта история, если бы Джек не сумел сообщить о своих злоключениях товарищу – писателю Ричарду Хардингу Дэвису[300], находившемуся в Токио. Тот в отчаянии послал телеграмму президенту США Теодору Рузвельту[301], с которым был знаком по испано-американской войне 1898 года. После вмешательства президента Лондона отпустили, предписав ему немедленно вернуться в США. 1 июля Джек покинул Корею и через Иокогаму добрался до Калифорнии (Виль Быков: «Японцы… вынудили слишком дотошного корреспондента, почти не скрывавшего к тому же симпатий к противнику, убраться из страны»).

Побывав на войне, Джек Лондон обеспокоился стремительной милитаризацией Японии. «Японцы сумели использовать все достижения Запада», – пишет он. Флот у них отлично организован по английскому образцу, армия – по немецкому… Из репортажа Лондона: «Не знаю, есть ли ещё в мире столь же спокойные, дисциплинированные солдаты, как японцы. Наши американцы давно бы всколыхнули весь Сеул своими выходками и весёлым разгулом, но японцы к разгулу не склонны. Они убийственно серьёзны… Я ещё ни разу не видел пьяного японского солдата. Я даже не наблюдал ни одного нарушения порядка или просто развязности – а ведь это солдаты. Можно процитировать генерала Аллена: “Японская пехота не уступает ни одной пехоте мира. Она отлично себя проявит”. Они маршируют без видимых усилий в сорокадвухфунтовом снаряжении. Не сутулятся, не волочат ноги, никто не отстаёт, никто не поправляет ремешки ранца, не слышно звона баклажек или других посторонних звуков. Так идёт вся армия, так идёт каждый отряд. Главное – это человек. Он работает безупречно. И работает ради определённой цели. Японцы – нация воинов, и их пехота соединяет в себе все достоинства идеальной пехоты; но нельзя сказать, что они – нация всадников. Для западного глаза их кавалерия выглядит смехотворно… Но пехота – выше всяких похвал. В любом случае кавалеристы, спешенные или конные, – это солдаты, и воюют они с солдатами; к тому же в скором времени они могут оседлать крупных русских лошадей… Японцы, несомненно, воинственная нация. Все их мужчины – солдаты… Японцы – азиаты, а азиаты не ценят жизнь так, как мы её ценим».

И результат Русско-японской, и Вторая мировая война подтвердят справедливость опасений Джека Лондона относительно «японской военщины». Кстати, путешествуя в 1907–1909 годах на яхте «Снарк» по Тихому океану, он побывает в гавайском Пёрл-Харборе («Жемчужная гавань»), ставшем знаменитым на весь мир после нападения японцев на эту американскую базу в декабре 1941 года. Ещё один интересный факт: во время Второй мировой войны представитель ВМФ США переснял карты, составленные Лондоном во время похода на «Снарке», чтобы спланировать вторжение на «страшные Соломоновы острова», оккупированные японцами.

Вернувшись с Дальнего Востока, Джек Лондон пишет о «жёлтой угрозе» (в этом он созвучен Владимиру Арсеньеву). Появляются статья «Жёлтая опасность» и фантастический рассказ «Беспримерное нашествие», в котором Япония (она «оказалась восприимчивой ко всему, что мог ей предложить Запад… Быстро усвоила западные идеи, переварила и так умело использовала их, что неожиданно выступила во всеоружии мировой державы») покоряет Корею и Китай. Затем пробудившийся Китай становится самостоятельным и стремительно наращивает население: «В то время как западные народы ссорились и дрались и пускались в мировые авантюры друг против друга, Китай спокойно продолжал трудиться у своих станков и размножаться. Но теперь ему стало тесно в пределах своих границ, и он был вынужден выливаться на смежные территории медленно и неумолимо, наподобие гигантского ледника… Частью Китайской империи стали Сиам, Бирма и Малайский полуостров… На всём протяжении южной границы Сибири наступающие орды Китая жестоко теснили Россию. Процесс завоевания был донельзя прост. Прежде всего являлись китайские иммигранты… Затем раздавался звон оружия, и всякое сопротивление сметалось чудовищной армией милиции, за которой следовали с пожитками их семьи. И наконец, китайцы оседали колонистами на завоёванной территории». В итоге весь мир объединяется против Китая и в 1976 году начинает антикитайскую биологическую войну: «Китай представлял собой кромешный ад. Нигде нельзя было спастись от микроскопических снарядов, которые залетали в самые далёкие тайники. Сотни миллионов трупов лежали неубранными… Людоедство, убийства, безумие царили в стране. Так погибал Китай». После гибели китайского народа и дезинфекции страну заняли международные силы: «В 1982 году и в последующие годы в Китае образовалось счастливое смешение наций; это был колоссальный и успешный эксперимент скрещивания. Известно, к каким блестящим техническим, духовным и художественным результатам привёл этот опыт». Нетрудно заметить, что Джек Лондон предсказал и продолжение экспансии Японии на материк, и эксперименты японцев в области бактериологического оружия, которые велись ими в оккупированном Китае, и освобождение Китая в 1940-х, и нынешнюю глобальную синофобию, связанную с ростом китайского населения и миграционными процессами (насколько она обоснованна – вопрос другой).

Джека Лондона много лет не издавали в Японии, что неудивительно. При всём том человеческие симпатии к азиатам он сохранит на всю жизнь, даже специально будет нанимать японских и корейских слуг. В его «Межзвёздном скитальце» («Смирительная рубашка») появится Корея. В этом романе, написанном под влиянием идей Елены Блаватской