Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон

– Ну еще бы, – ворчит она.

Тея снимает перчатки, садится на табурет и приникает к микроскопу, выставляя объектив на нужное увеличение.

Она боится оказаться виноватой и теперь лихорадочно ломает голову над тем, что ей делать, если ее вина подтвердится. Пожертвовать собой ради спасения острова, как она обещала Эмори, или воспользоваться шансом в саду кальдеры?

– По моим оценкам, сад может послужить укрытием половине населения деревни, – говорю я. – Решив спасти одну свою жизнь, ты фактически уничтожишь шестьдесят одну.

– Это симулякры, – говорит она, пожимая плечами. – Их единственная ценность в том, какую пользу они приносят людям.

– Ниема не согласилась бы с тобой. Она считала, что труд, который она вложила в них, привел к их развитию.

– Она видела то, что хотела видеть, – возражает мне Тея, но тут же на нее наваливаются сомнения.

Три недели в экспедиции она каждый вечер слушала, как Хуэй сочиняет концерт для скрипки, и сама заметила, что вечер постепенно сделался ее любимым временем суток. Считается, что мулы не способны к оригинальному мышлению или творчеству, но Хуэй играла абсолютно по-своему, у нее явно был свой стиль. В каждой ее ноте Тея слышала деревню. В каждом движении ее смычка звучало то или иное время года, шумел прилив или отлив. Хуэй создавала музыку, вдохновленную этим местом и временем. Ничто не указывало на то, что она подражала более ранней традиции.

«Наверное, я просто так давно не слышала скрипки, что уже не вижу разницы между хорошей игрой и плохой», – думает она, успокаивая себя.

Тея вздыхает, трет глаза. Ниема попала в собственную ловушку. Она считала, что близость к человеку – это уже человеческое качество.

Но она, Тея, не может повторить ту же ошибку.

Она отодвигает стул и встает. Решение принято. Ниема мертва, и улики пока указывают на то, что в ее смерти виновна она, Тея. Конечно, ей жаль, что она так поступила, возможно, ей даже немного стыдно, но она уверена, что у нее были веские причины для убийства.

Ниема была заносчивой, лицемерной эгоисткой. Она все время лгала и предавала Тею, когда та особенно в ней нуждалась.

И все-таки Тея не знает, что такого могла натворить ее наставница, чтобы это вызвало у нее такой взрыв. Но что бы это ни было, она не сойдет следом за старухой в могилу по своей воле.

Пока она жива, у нее есть шанс сделать то, на что не способен больше никто на этой планете: уничтожить туман и спасти сестру. Ради общего блага она должна помешать раскрытию правды.

Что такое несколько жизней по сравнению с общим благом?

38

– Сет, – говорю я, наконец-то стаскивая тяжелое одеяло сна с его сознания. – Проснись, ты мне нужен.

Он мычит во сне, неуклюже отирая лицо от капель морской воды.

– Кое-что случилось. Просыпайся.

Моргая, он понимает, что лежит на дне своей лодки, ногами на заднем сиденье, а сверху на него смотрит голубое небо.

– Что за…

Обнаружив, что вокруг море, а его лодка стоит на якоре, Сет порывисто садится. Справа от себя он видит высокий скалистый берег, а на нем – бело-синий маяк, который все шлет и шлет свой сигнал. На одежде Сета – засохшая кровь.

Он ощупывает грудь и бедра, пытаясь определить, откуда она, но его единственная рана – круглый порез на икре – недостаточно глубока, чтобы быть причиной.

– Кровь не твоя, – говорю я.

Он успокаивается, но ненадолго. Последнее, что он помнит, – это как он причалил под маяком, привязал лодку и…

– Там был Адиль, – бормочет он, силясь вспомнить. – Он ждал нас.

– Ниема приказала мне стереть из твоей памяти все, что было после, – говорю я. – Не старайся что-нибудь вспомнить, ты не сможешь.

– Где она? – спрашивает он.

– Умерла, – отвечаю я. – Эмори нашла ее тело сегодня утром.

– Нет, этого не может быть, – говорит он и упрямо мотает головой. – Мы же с ней просто разговаривали.

– Мне жаль, Сет. Я знаю, что вы были друзьями.

– Я же был с ней, – говорит он дрожащим голосом. – Я бы не допустил, чтобы с ней что-то случилось.

– Ты ничего не мог сделать.

Двадцать минут он сидит, уставившись в пространство, мыслями разрываясь между отрицанием и замешательством.

Я бы хотела ему помочь, но знаю, что это невозможно. Я сотни раз наблюдала, как ведут себя жители деревни, когда теряют близких, и поняла, что единственная надежная защита от горя – это полное отсутствие любви.

Честно говоря, я даже удивлена, что мало кто из них об этом догадывается. Ведь если рука человека то и дело тянется к огню, разве не стоит ему задуматься о том, чтобы отсечь ее?

– Ты должен отвести лодку в деревню, – мягко говорю я Сету. – Это поможет нам понять, что произошло ночью.

Он не отвечает.

– Тебе пора, – произношу я мысленно. – Эмори поручено раскрыть убийство Ниемы. Она захочет осмотреть твою лодку.

– Эмори? – растерянно повторяет Сет.

– Она занимается делом, – говорю я. – Как ты всегда и хотел.

Сет уже берется за весла и собирается отплыть, когда замечает на дне лодки сложенный листок бумаги.

Он разворачивает его и видит рисунок углем. На нем вечеринка. «Наверное, Магдалина рисовала», – думает он.

Возле купальни для птиц стоят Ниема и Хуэй. Девушка с удрученным видом сжимает в руках скрипку, Ниема явно утешает ее. Рядом на скамейке сидит Клара и вырезает из дерева птичку, на сцене играет оркестр, жители деревни танцуют.

Налетевший порыв ветра едва не вырывает рисунок из рук Сета. Пока листок трепыхается, Сет замечает на его оборотной стороне какую-то схему. Он переворачивает листок и видит квадратики с цифрами, соединенные линиями. Сет узнает свой почерк, и это озадачивает его еще больше, ведь он понятия не имеет, что все это значит.

Его внимание привлекает какое-то движение наверху.

Высоко на скалах появляется человек. В руках у него сверток. Человек подходит к обрыву, сбрасывает сверток вниз и исчезает.

Нахмурившись, Сет направляет лодку к берегу.

39

Размотав бинты, Тея опускает ободранные ладони в миску обжигающе горячей воды и промокает кровь тряпкой. Она из принципа не показывает, что ей больно, хотя в лаборатории никого нет. Промыв ладони, она вытаскивает из них еще пару заноз и накладывает чистую повязку. Уже не в первый раз она спрашивает себя, что же такое она делала прошлой ночью, чтобы получить такие странные повреждения.

Свет моргает, с потолка сыплется известка. Даже через одно здание Тея слышит, как с визгом подъезжает кабина канатной дороги.

«Похоже, Гефест вернулся», – думает она.