Закон бабочки - Наталья Сергеевна Володина-Саркавази

эту красивую, подтянутую женщину с недоумением: кажется, я где-то её видела…

Родословная моей собеседницы удивительна. Беглый взгляд на генеалогическое дерево потрясает воображение: имена Романовых, Воронцовых, Юсуповых записаны на его ветвях. Основоположник древнейшего рода – князь князей, султан султанов и ханов Абу-бекир бен Райок был потомком пророка Али – племянника Магомета. Его отдалённый потомок, князь Юсуф, правил Ногайской Ордой. Дочь Юсуфа, отважная Сюимбике, царица Казани, воевала с Иваном Грозным, а её правнук принял православие и получил титул князя Юсупова. Суровые ветры перемен разметали родовое гнездо и разнесли по свету родственников моей собеседницы. Мне было интересно узнать, кем же считает себя Ксения Николаевна, русская дворянка, родившаяся в Риме, вышедшая замуж в Греции и живущая большую часть года в Париже?

– В Греции я гречанка, – улыбается Ксения Николаевна, – а в Париже я русская. И в Санкт-Петербурге, конечно, там я совершенно русская.

История, которую мы изучали в школе, имела два цвета: чёрный и белый. Без полутонов. Все богатые были плохими, все бедные – хорошими. В это мало верилось, но не было фактов. Информация была закрытой. Не случайно в России наблюдается сейчас небывалый интерес к прошлому. Не случайно так интересуют нас факты, которые могут добавить ещё один штрих к портрету истории.

Я рассказала Ксении Николаевне о моей давней встрече с её родственником.

– О да, – оживляется моя собеседница. – Я хорошо знаю Александра Илларионовича. Софья Воронцова, о которой он говорил, – сестра моей бабушки Шереметьевой, урождённой Воронцовой-Дашковой. Благодаря ей мы оказались в Греции. Когда Софья Воронцова умерла, моя бабушка уехала в Рим, а мы с мамой остались. Отец был моряк, когда у него был отпуск, он приезжал в Афины.

– Тогда, в России, Александр Илларионович рассказывал, что его семья бедствовала в Париже. Их материально поддерживал Феликс Николаевич Юсупов, он буквально кормил их.

– Это действительно было так. Мои бабушка и дедушка на собственные деньги кормили эмигрантов, ведь большинство бежали из России с пустыми руками. Дедушка никогда не говорил об этом, и этого не знают. Дед ходил в госпиталь к умирающим. Он проводил с ними последние часы, чтобы человек мог с миром уйти из этой жизни. Об этом знали, и ему звонили, когда это было необходимо.

У него было сердце. Я не помню, чтобы о ком-нибудь он плохо говорил. Такой же была моя мать.

– Вы помните бабушку и дедушку?

– Конечно. Впервые увидела их в пять лет. Потом, когда выросла, часто гостила у них в Париже. Когда дедушка умер в 1967 году, мы приехали в Париж и жили с бабушкой. Бабушка ненадолго пережила Феликса Николаевича. Она не хотела жить без него. Она очень любила мою мать, меня и внучку, но главным человеком в её жизни был дедушка.

Наш разговор приобретает всё более непринуждённый характер.

Мы беседуем, потягивая кофе, и я всё чаще выключаю диктофон, чтобы поговорить на отвлёченные темы. Ксения Николаевна интересуется моей историей – как я попала в Грецию, как ощущаю себя в этой стране. Мне кажется, что я давно её знаю. Невозможно не попасть под обаяние этой необыкновенно красивой женщины. Гены прабабушки, первой московской красавицы З. Н. Юсуповой и бабушки Ирины Александровны, великой княжны Романовой, не пропали даром. Я внезапно понимаю, где видела это лицо – на старинных фотографиях четы Юсуповых.

– Да, – улыбается Ксения Николаевна, – мне многие говорили, что я похожа на бабушку.

– Мне кажется, что вы счастливы в семейной жизни. Это правда?

– О да, я очень счастлива.

– Знаете, почему я спросила об этом? У вас счастливая улыбка. Скажите, что нужно, чтобы прожить счастливую семейную жизнь?

– Нужно уметь давать. Но нужно уметь и спрашивать. Это пятьдесят на пятьдесят. Семья – это труд. Если хочешь иметь счастливую семью, надо трудиться.

– Расскажите о вашей семье.

– Мой муж с острова Итака. Мы вместе уже больше сорока лет. Дочери Татьяне 35 лет.

Всё хорошее когда-то заканчивается. Ксения Николаевна спешит по делам, а я – на ночной автобус. Пятьсот километров до Салоников – путь немалый. Мы прошаемся, расцеловавшись, как старые и добрые знакомые.

– Даст Бог, встретимся, Натали. Может, в Париже?

В Париже, Афинах или Санкт-Петербурге – я надеюсь на встречу.

Надеюсь, что мы встретимся, поговорим об истории семей Юсуповых, Воронцовых, Шереметевых, и добавим ешё один, пусть небольшой, штрих к портрету истории.

На золотом крыльце

«На Золотом крыльце сидели: царь,

царевич, король, королевич, охотник,

портной – кто ты будешь такой?»

Детская считалка

Я сижу в гостиной скромнейшего афинского дома, слушаю собеседника, ради встречи с которым приехала из Салоников, и задаю себе вопрос из детства. Кто ты будешь такой? Я задаюсь этим вопросом не потому, что ничего не знаю о сидящем передо мной человеке, а потому что затрудняюсь определить его словами. С чего начать? Что-то подсказывает обстановка. На корешках книг вижу знакомое имя: господин Манолис – журналист, редактор газеты, автор книг по лингвистике, защите окружающей среды и нетрадиционным источникам энергии. Витрина с коллекцией минералов подтверждает его увлечение геологией и звание почётного профессора нескольких университетов. Когда-то в его коллекции был редкостный камень. Гора. Целая. Возможен ли лучший подарок геологу?

– Да, Натали, была на Кавказе гора, названная моим именем. Сначала мне её дали. А потом отобрали. – Господин Манолис вздыхает, вспоминая о горе.

Далее мой взгляд привлекает картина, на которой собеседник изображён в наручниках. Она напоминает о том, что за его плечами шестнадцать лет тюрьмы и ссылок, три смертных приговора. Три! Что чувствует человек, слыша ТАКОЙ приговор? А второй? А – третий? Его сажали при фашистах, королях и хунте. Объявляли национальным героем и иностранным шпионом. Из тюремных застенков избирали в парламент. Что было бы с правительством, если б оно посмело привести в исполнение смертный приговор? Оно перестало бы существовать на следующий день. Эта аксиома спасла ему жизнь.

Он не поддавался классификации. Это раздражало. Настолько, что однажды его напрямую спросили в парламенте: Скажи, наконец, кто ты такой?

– Я уроженец своей деревни, значит – Апарафитис, своего острова – Наксиотис, архипелага – Кикладитис, Грек, Балканец, Европеец, Землянин, и принадлежу Солнечной системе!

Мой собеседник – Манолис Глезос.

Мы росли с его именем. Помню колхозы, школы и пионерские лагеря, носящие его имя, фотографии «товарища Глезоса» на страницах «Пионерской правды». В мае 1941 года, вместе с Апостолисом Санда, он сорвал фашистский флаг с Акрополя. Представьте ночной оккупированный город, патрули, и, гулкий в тишине, звук шагов, каждый из