Наши беседы - Юрий Фёдорович Куксенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда ли, что Г. П. Винс хотел присутствовать на съезде Совета Церквей в 1993 году в г. Туле, но его туда не допустили?
– Винс написал в Совет Церквей обращение с просьбой разрешить ему выступить на съезде с отчетом о своей деятельности как секретаря Совета Церквей в 1969-1979 годах, а также секретаря Зарубежного представительства (1979-1988 годы). Обращались с такой же просьбой и служители областных объединений, но тщетно. Винс просидел два дня на улице – у белокаменного дворца съездов СЦ, под холодным осенним дождем, в надежде, что его пригласят, но его не пригласили. Точно так же, как и 30 лет назад, он мерз у подъезда здания «лжесъезда» ВСЕХБ. Туда пригласили Оргкомитет, и Винсу дали бы возможность выступить, но братья планировали только зачитать с кафедры обличительное письмо и покинуть зал. Здесь же, на «настоящем» съезде евангельских христиан-баптистов, наоборот, Винс хотел выступить, но свои же братья не захотели ни видеть его, ни слышать. «Ирония судьбы», – скажут неверующие. А мы говорим: все закономерно.
«Что посеет человек, то и пожнет…» (Гал. 6:7).
Была информация, что на съезде 1993 года делегаты, а также Г. П. Винс, пытались сделать какие-то разоблачения председателя Г. К. Крючкова…
– Это вопросы личной духовной жизни служителя, и я не хотел бы касаться чужих ран. Каждый служитель ходит пред Богом, и если случаются ошибки, он исповедует их Господу и этим как бы искупает свою вину. Ведь сказано: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Иоан. 1:8-9).
И все же, это дело получило огласку…
– На съезд приезжала сестра М. Я ее хорошо знал. Когда мы отправляли ее в издательство работать, ей было лет 17-18, не больше. Потом ее следы затерялись. Мы только знали, что она находится в глубокой конспирации среди других секретарей Крючкова. Это на протяжении многих лет покрывалось непроницаемой тайной. Уже это одно должно было насторожить братьев и предупредить об опасности. Но в то время у всех на глазах лежала какая-то пелена и никто об этом серьезно не думал. Только Н. П. Храпов в 1976 году при встрече спросил председателя: «Почему с тобою нет ни одного брата-служителя? Убери ЭТО окружение, убери!»
Так вот, эта сестра приехала в Тулу перед съездом, чтобы встретиться с Крючковым, но он ее не принял, и она исповедалась перед Винсом и другими служителями в том, что Крючков «совершал над ней развратные действия». Братья написали письмо Крючкову с просьбой, чтобы он встретился с сестрой и в их присутствии разрешил этот вопрос. Но он не нашел нужным ответить. Тогда они написали подобное письмо в президиум съезда и заявили, что в таком состоянии брат не может быть избираем в Совет Церквей и занимать руководящую должность. Но и президиум никак не отреагировал. Более того, во второй и последующие дни съезда не были допущены до заседаний делегаты из тех церквей, служители которых слушали исповедь сестры и подписывали письмо Крючкову. При избрании же нового состава Совета Церквей, Крючков был избран председателем на последующие годы и в конце съезда совершил Вечерю Господню.
После съезда братья настояли, и некоторые члены Совета Церквей и 15 других служителей выслушали исповедь сестры М., но и это не возымело действия. Затем было написано такое же письмо в братский совет Тульской общины, но и там это дело «благополучно» заглохло.
Выдержка из письма братьев служителей братскому совету Тульской общины ЕХБ от 16 октября 1993 г.
Как вы считаете, правильно поступили Г. П. Винс и братья?
– Во-первых, никто не мог подтвердить того, что говорила сестра. Ведь написано: «Обвинение на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трех свидетелях» (1 Тим. 5:19). «При устах двух или трех свидетелей будет твердо всякое слово» (2 Кор. 13:1). Хотя важен и тот факт, что подобные свидетельства ранее поступали и от других сестер. По-видимому, братья это учитывали, слушая сестру, а также, когда писали письма Крючкову и съезду. Во-вторых, съезд – не очень подходящий момент для разрешения таких вопросов (выяснение отношений, исповедание и т. п.). Это нужно было делать или до, или после съезда. В-третьих, заниматься этим делом нужно было не Винсу, оказавшемуся в опале, а другим братьям.
Нужно учитывать и то, что некоторые сестры сами направляют свои чары на братьев, как та Иезавель, что «нарумянилась и украсила свою голову», чтобы соблазнить военачальника Ииуя. Но тот даже смотреть не захотел на проклятую любодейку и тут же приказал выбросить ее в окно (4 Цар. 9:30-35). Так и некоторые «секретарши». Пока работают со служителем, все хорошо, а как только натворят что-нибудь и останутся без работы, так ищут «исповедателя»…
И вообще скажу, что в системе Совета Церквей служители никогда не были защищены должным образом. Нахождение на конспирации и участие в работе с ними сестер – очень уязвимое место для искушений или поношений со стороны. Даже строгого в этих вопросах Н. П. Храпова не обошли злые языки.
Но еще больше служители не были защищены в вопросе подозрений и обвинений их в сотрудничестве с властями. Как в сталинские времена, напишет на человека какой-нибудь сосед, что он, якобы, говорил на советскую власть, – и нет человека! Пришьют ярлык «врага народа» и разукрасят так, что родная мама не узнает… Отказывается от него жена, дети, чтобы самих не загнали, как семью контрреволюционера, на Север. Так и в Совете Церквей. Сколько братьев необоснованно обвинили в сотрудничестве с КГБ или просто объявили противниками Совета Церквей! Многие так и ушли в вечность. Разве Господь этого не видел? Каким ужасным поношением на весь мир отливаются сегодня чужие слезы и боль!
Да, но у
