Восторг гаргульи (ЛП) - Лукас Наоми

‒ Все в порядке, ‒ воркую я, желая успокоить настоящую Саммер, которая, как я знаю, находится внутри. ‒ Скоро все это закончится.

‒ Да, ‒ насмехается Эдрайол. ‒ Так и будет.

Мое лицо становится жестче. Он не осмелился бы убить ее ‒ по крайней мере, не так быстро ‒ не сейчас, когда он так близок к тому, чего хочет. Он будет использовать ее тело, пока сможет, выскрибая мое имя из ее памяти, уверяя, что я ее тоже не убью.

Он вскрикивает, извиваясь на моей руке.

‒ Поставь меня! Это я! Пожалуйста! Ты делаешь мне больно! Это Саммер!

Я отступаю к музею, требуя от защитных чар ослабить его и подготовиться к его содержанию. Может быть, тогда я смогу связаться с Саммер и как-нибудь ей помочь. Эдрайол перестает сопротивляться и замирает, поскольку его просьбы не затрагивают меня.

Когда я выхожу на улицу, то слышу крики пешеходов. Не обращая на них внимания, я направляюсь в музей. Я не спал всего несколько минут, но для Саммер минуты ‒ это вечность, подвергающаяся мучениям Эдрайола. У меня мало времени. С каждой секундой наша связь ослабевает, и в любой момент она может разорваться, предоставив ему мое имя и сделав меня покорным слугой Эдрайола до конца времен.

Он снова врывается в меня, когда я добираюсь до двери, корчась, когда я ее открываю. Женевьева шипит, убегая глубже в магазин, когда я швыряю Эдрайола внутрь. Он шлепается по полу, когда я запираю дверь, швыряя перед ней ближайший книжный шкаф. Для того, что вот-вот произойдет, никто не должен входить. Никто из нас не уйдет.

Поворачиваясь, я сталкиваюсь с демоном. Эдрайол снова встает на ноги, и по его лицу текут настоящие слезы.

‒ Зачем ты это делаешь? Почему ты делаешь мне больно? Я думала, ты любишь меня!

Он обхватывает себя руками и трясется, пытаясь казаться маленьким.

‒ Что я тебе сделала? Это я, Саммер. Саммер! Я тебя люблю!

‒ Прекрати нести чушь, ублюдок.

Ненавижу слышать из ее уст это слово «люблю», произнесенное им.

Саммер так и не призналась мне в любви. Еще нет. И все же я это чувствую. Ее обожание просачивается в меня, но не было времени для романтических слов и разговоров о таких вещах. Если мы не сможем быть вместе, это только усложнит наше будущее. Я понял ее молчание. Меня это не беспокоило, за исключением того, что теперь, слушая, как Эдрайол говорит от ее имени, насмехаясь над ней, я жажду ее признания.

‒ Я тебя люблю!

Эдрайол снова трясется.

Рыча, я бросаюсь на него, врезаясь плечом ему в живот.

Он падает на пол, истерически смеясь, а я снова хватаю его. Перевернув его, я сковываю его запястья своими руками.

‒ Ты не причинишь мне вреда, ‒ усмехается он, когда я снова беру его на руки. ‒ Саммер еще здесь. Такая хрупкая эта твоя женщина. Она чувствует любую боль, которую ты мне причиняешь.

Он продолжает смеяться.

‒ Теперь мы одно целое, она и я. И я сохраню ее, буду владеть ею так, как ты никогда не будешь! Она будет гноиться, пойманная в ловушку тьмы, убежденная, что конца нет.

Схватив за волосы, я поднимаю его лицо вверх.

‒ Ты отпустишь ее…

Он соблазнительно шевелится и ухмыляется.

‒ Или ты сделаешь что? Убьешь меня?

Я закрываю его лицо рукой, поджаривая его светом.

Он смеется громче, звук эхом раздается, когда его сущность льется изо рта Саммер, зловещий порыв из пустоты, отбрасывающий меня назад. Я врезаюсь в стену, все еще хватаясь за волосы. Эдрайол приземляется на меня сверху, переворачивается, рвет волосы Саммер и седлает мои бедра.

Демон растекается, как дым, распространяясь по комнате. Я скручиваю крылья, защищая лицо от вдоха.

Он с шипением втягивает воздух, заглатывая пустоту в горло.

‒ Думаешь, это будет так просто? Ты уже проиграл. Я сильнее тебя. Я всегда был сильнее тебя!

Он корчится у меня в паху, проводя руками по моей груди.

‒ Если будешь добр, если попросишь, я позволю тебе осквернить ее в последний раз.

Я хватаю его за бедра, останавливая его непрекращающиеся сухие толчки. Тело Саммер разгорячено, ее соски заострились, прижимаясь к рваному, обгоревшему свитеру. Она вся мокрая от возбуждения, и я стискиваю зубы, когда влажность заливает мой нос, вызывая воспоминания о наших ночах вместе. Я отталкиваю Эдрайола, ненавидя то, что возбуждаюсь, но он сжимает бедра, крепче хватая меня.

‒ Что? Ты не хочешь немного повеселиться? Не хочешь почувствовать ее еще раз? Это могло быть так… восхитительно. Она хочет тебя, твоя маленькая Саммер. Она умоляет тебя спасти ее. Она такая мокрая.

Эдрайол жестко трется о меня ее киской.

‒ Разве ты не чувствуешь этого? Она еще не назвала мне твое имя, но, возможно, если дать ей твой член, дело пойдет. Настолько влажная, что я чувствую ее вкус в воздухе, тону в ее желании.

Он щелкает языком, цокая губами.

‒ Так приятно, когда принуждают.

В ярости я сталкиваю Эдрайола с ног.

‒ Ты кусок демонического дерьма.

‒ Дерьмо?

Он облизывает губы.

‒ Я мог бы сделать Саммер дерьмом, если ты так предпочитаешь.

Вернувшись к нему, я обхватываю руками его шею.

‒ Замолчи.

Эдрайол вращает бедрами, втыкаясь ими в мои, ухмыляясь.

‒ Заставь меня. Пожалуйста, ох, пожалуйста, сделай мне больно.

Обрушив на него еще одну волну света, я готовлюсь к тому, что его сущность снова появится на поверхности. Поначалу он ускользает от моей силы, но поскольку мне приходится терпеть его неумолимый смех, моя ярость усиливается, и я нахожу в себе силы нанести новый удар, сильнее и яростнее, чем раньше. Вскоре его тьма окутывает меня.

Я обхватываю шею Саммер обеими руками и сжимаю. Я выталкиваю еще больше его сущности из ее горла, не позволяя ей войти снова.

Эдрайол кашляет и давится, его смех прерывается. Он извивается бедрами, когда я задыхаюсь, перекрывая поток воздуха. Несмотря на мои усилия, тьма отступает и затягивается обратно в его рот. Он кривит губы в усмешке.

Он сбрасывает меня с себя, но я ловлю и балансирую крыльями.

Синяки образуются на его шее, когда он вытирает рот и поднимается.

«Саммер, прости меня».

Мы смотрим друг на друга. Он усмехается, сверкая желтыми глазами. Он больше не играет.

‒ Как ты думаешь, сколько еще урона может выдержать это тело? Ты чуть не раздавил ей трахею. Она почти…

Рванувшись вперед, я оттолкнул его назад, отбросив на книжную полку, загораживающую вход в музей. Он шатается, и я снова сжимаю его шею, швыряя глубже в музей, через входные зоны и за соляные следы.

Его тело содрогается, когда я гонюсь за ним.

С визгом Эдрайол вырывается из моей хватки и бросается на меня, его ногти царапают мне глаза. Он хватает меня за голову.

Внезапно падая, я вынужден покинуть свое тело, мой разум приземляется в окопах сущности Эдрайола.

Запах серы и камня проникает в мои ноздри, когда тени темнеют. Мой свет едва проникает во тьму, демон поглощает его быстрее, чем я успеваю его создать. Я вывожу когти наружу, но его там нет. Моргая, мои глаза отказываются привыкать.

Мрак расширяется, становится тяжелым и густым, больше похожим на мокрое одеяло, чем на воздух.

Вдалеке доносятся крики, хор воплей. Я вздрагиваю и падаю на колени. Это все души, которые поглотил Эдрайол. Мои десны опухают, уши кровоточат. Крики усиливаются, пронзая мой разум, окутывая меня своим отчаянием.

Они бесконечны, пойманы в ловушку, замучены. Мой рот открывается, и я присоединяюсь к нему с собственным ревом. Звук заглушает крики, пока мое горло не начинает пульсировать. Не в силах больше задерживать дыхание, я вдыхаю сущность Эдрайола. Оно обвивает мое сердце и сжимает.

Крики затихают, понижаясь, становясь шелестом.

Я сгорбился, мои крылья обвились вокруг меня. Боль пронзает их, словно тьма рвет их паутину.

Где-то рядом слышу тихий плач, едва возвышающийся над шелестом. Там шепчут и молятся. Тихие бормотания: «Прекрати, прекрати, пусть это прекратится». Я наношу еще один удар, готовый отбросить Эдрайола.