Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

дудку. Этим всегда оборачивается недальновидный гуманизм. Сколько же мы не виделись?

—Полтора года. Вы были тогда еще в чине штандартенфюрера.

—А вы подполковника. Впрочем, вы и сейчас подполковник, судя по форме, только вермахта. Завидное постоянство. Как бежит время! Боюсь, что скоро все эти наши звания перестанут ласкать самолюбие.

Обмениваясь ничего не значащими фразами, Хартман тянул, чтобы Шелленберг заговорил о деле первым.

—У Януса было два лица, у Шивы — четыре. Знаете, Хартман, мне не хватает воображения представить, сколько лиц у вас? СД считало вас своим, но вы пришли ко мне как агент Интеллидженс сервис. Вас разоблачили как русского шпиона, но вы бежали при помощи шведской службы безопасности. А теперь я встречаюсь с вами как с эмиссаром господина Даллеса. От этого голова идет кру́гом. Помогите выбраться хотя бы на маленький островок доверия, чтобы почувствовать твердую почву под ногами.

—Что касается Шивы, — заметил Хартман, — то лиц у него было не четыре, а пять, соответственно пяти божественным ипостасям: дай бог памяти — создание, растворение, поддержка, сокрытие и дарование благодати. Раз уж прибегли к та- кому сравнению, выбирайте любую.

Выражение лица Шелленберга слегка одервенело. В голосе повеяло холодком:

—У вас такие глубокие познания в индуизме? Замечательно. Но нет времени разгадывать шарады. Давайте по существу.

Хартман выдержал паузу, чтобы обозначить переход к деловому разговору.

—По существу, — сказал он, — моя миссия вам известна.

—А почему вы решили, что я не могу справиться с этим вопросом без вашего участия?

—Потому, что вы не справились с ним до сих пор.

—Это не аргумент. Германия может сопротивляться еще очень долгое время.

—Бросьте. Кому-кому, а вам уж точно не подходит задорный оптимизм Фриче. Вы отлично понимаете разницу между сопротивлением и агонией.

—Хорошо. Допустим. — Шелленберг вздохнул, собираясь с мыслями. — Раз вы приехали сюда, значит, и вам припекает. Допустим, у вас в кармане лежит ключ. Убедите меня в том, что я должен вам поверить. Или покажите его мне.

—Надеюсь, вы не видите во мне альтруиста?

—Боже упаси.

—В таком случае для вас не является секретом, что сегодня выдавать гарантии способен только идиот. Или шулер. Рушится мир. Образ будущего теряется в тумане. В такое время лучше держаться той силы, от которой всё и зависит. А это либо русские, либо американцы.

—То есть теперь вы с американцами.

—Почему нет? Американский доллар конвертируется не хуже швейцарского франка. Будь у рубля такой же вес, не вижу оснований, чтобы не говорить с русскими. — Хартман выдержал паузу и сухо сказал: — Я никого не предавал, бригадефюрер. Никого, включая вас. Наши интересы совпадают. Мы должны хорошо понимать друг друга.

—По́лно, Хартман, давайте избежим мелодраматизма. Будем считать, что мы обменялись любезностями. Я бы не стал с вами встречаться, если бы не доверял. Это, надеюсь, вы понимаете?

Шелленберг немного опустил стекло и постучал по нему костяшкой пальца. Водитель обернулся.

—Поехали, Курт. — Шелленберг махнул рукой. — Поката- емся немного.

Водитель кивнул, включил зажигание и вырулил на Барбаросса-штрассе. Шелленберг опять поднял стекло и спросил:

—Меня интересует, насколько глубоки ваши полномочия?

—Не ошибусь, если скажу, что мои полномочия зависят от степени вашего доверия.

—Что вы имеете в виду?

—Вы же понимаете, Даллес начнет разговор только при наличии полномочий. Я готов действовать в ваших интересах, господин Шелленберг, независимо от того, в чьих интересах действуете вы. Но я хочу быть уверен, что не стану лишним звеном в вашей комбинации, когда игра пойдет ва-банк.

—Хм… Вы же сами говорили, что сегодня гарантии дают либо идиоты, либо жулики, — усмехнулся Шелленберг.

—Бригадефюрер, у меня язык бы не повернулся наградить вас такими эпитетами.

Шелленберг тихо хмыкнул и покачал головой:

—Мда-а, Хартман, не сел бы я играть с вами в покер.

—И не надо. Тем более я предпочитаю преферанс. Но помню, что с волками надо выть по-волчьи.

—Думаю, что ваши основания для беспокойства неоправданны. Каждый полезен в той мере, в какой он полезен. Вы мне полезны. Как ни крутите, но я завербовал вас полтора года назад, и до сих пор мы благополучно сотрудничаем. Не много у меня людей на той стороне, которым верят наши враги.

Тот факт, что в 43-м Хартман сдал СД английскую сеть в Берлине, казался достаточным аргументом, чтобы держать его в узде, а значит — доверять.

Машина Шелленберга медленно ехала по улицам Шёнеберга. Увидев генеральский вымпел с орлом и желтой свастикой на правом бампере, патрули останавливались и вытягивали руки в нацистском приветствии, которое после покушения на Гитлера стало в вермахте обязательным.

—А что же СИС? — в обычной своей манере неожиданно менять тему беседы спросил Шелленберг. — Что делать с СИС? И, вероятно, в какой-то мере с вашими шведскими друзьями?

Хартман ждал этого вопроса. Интеллидженс сервис являлась для него страховым полисом в игре с Гиммлером. Не делая паузы, он сказал, проигнорировав тему шведов:

—Ничего. Нужно продолжать. Конечно, возможности Лондона сильно отличаются от возможностей Вашингтона, но ведь ровно так же различаются их интересы в обретении атомного вооружения. Тут каждый за себя. Имея доступ к разным центрам силы, было бы логично распределить усилия таким образом, чтобы, чувствуя баланс, в нужный момент либо отдать предпочтение кому-то одному, либо, что, на мой взгляд, более разумно, поиграть на противоречиях, получив максимальные гарантии в обеспечении своего будущего с обеих сторон.

Именно здесь, в этой позиции, Хартман видел точку опоры, обеспечивающую его незаменимость для Шелленберга. Тот коротко рассмеялся:

—Я посчитал бы вас авантюристом высокой пробы, господин Хартман, если бы не ваш профессионализм. Знать бы еще, в какую игру вы играете.

—Не обязательно обладать предвидением Хануссена, чтобы увидеть параметры будущей склоки вокруг бомбы. Даже не самой бомбы, а идеи. Понимаете? Идеи бомбы. Вот на этом поле сейчас и разворачивается грязная драка. Вы можете стать рефери, а не участником. Моя игра в том, чтобы быть вместе с рефери, который вбрасывает мяч.

—Что ж, вы угадали, примерно так я и думал. Мы ни в коем случае не сбрасываем со счетов Винни. У британцев сильная школа ядерщиков. Так что переговоры с ними продолжим. Был бы толк. Последний год я ничего не слышал про их достижения, поскольку лучшие физики перебрались в Америку, в Лос-Аламос. Не слышали?

—Нет.

—Американцы не дадут им развернуться.

—Но вам же понадобится политическая поддержка?

—Политическая поддержка — мыльный пузырь с радужными боками. Ее легко обещают, так же