Магия на грани дозволенного - Анастасия Колдарева

– Назад! – закричала Ева. – Дэн! Отпусти его!

Лисанский захрипел, задыхаясь, вцепившись в твердые, ледяные, точно окостеневшие, руки, сдавившие его горло. Вот так и надо было с самого начала: перекрыть ему кислород вместе с потоком магии, не дать сосредоточиться и ударить.

– Дэн, – повторила Ева. – Отпусти!

Лисанский начал синеть.

Нет, Дэн не хотел отпускать. Дэна трясло от лютой ненависти и дикой, необузданной жажды крови. «У бить, убить, убить», – гудело в голове, а пальцы на чужой шее сжимались все крепче, и в целом мире сейчас не могло найтись силы, способной ослабить их хватку.

– Дэн, – затараторила Ева, кидаясь к нему, обнимая, оттаскивая назад, пытаясь дотянуться, чтобы погладить по лицу и даже поцеловать. – Милый мой, хороший мой, не надо, солнышко, не делай этого, прошу тебя, ради Руты, ради той малышки, которую ты спас, – они не хотели бы… я не хочу, Дэн, слышишь? Я люблю тебя, Дэн. Люблю тебя. Ты нужен мне, очень нужен, Дэн, пожалуйста…

Трудно сказать, какие из ее слов пробились сквозь слепое пятно, которое затмило рассудок, но пальцы сами собой разжались.

Лисанский повалился на кровать, задушенно хрипя, кашляя так, словно вот-вот выплюнет собственные легкие. Дэн в ту сторону не смотрел – Ева обнимала его, прижимала его голову к своему плечу, и ее ладони гладили, гладили, гладили его по щекам, а губы целовали мокрые, холодные взъерошенные волосы, и лоб, и виски.

– Все, все, успокойся, – прошептала она, когда Дэн в смятении отстранился, убирая ее руки от своего лица. – Все наладится, поверь, – добавила Ева. – Но вам обоим нужно научиться держать себя в руках.

– Сумасшедшая, – пробормотал Дэн. Ярость сменилась изумлением и странным чувством нереальности происходящего. Он едва не убил Лисанского – видит Бог, он был близок к этому, как никогда! Всего несколько секунд – и по тому пришлось бы заказывать панихиду. Никакие чудодейственные зелья не спасли бы его от отпевания и гвоздей, заколоченных в крышку гроба. Он чуть не убил человека… второго за последние пару месяцев. Что же с ним творилось? Что за сила двигала им?

Дэн, шатаясь, отошел к окну, чувствуя, как на него наваливается беспросветная тоска, и в груди все леденеет, стынет, замирает. И сердце как будто уже не бьется – на его месте что-то твердое, мертвое, неподвижное. Внезапно затошнило, и от слабости задрожали колени, и дышать стало тяжело, будто грудь и горло сдавило стальными обручами. Эта чернота внутри напоминала живое существо, сгусток чего-то нестерпимо мерзкого – оно присосалось, и его шевеление походило на одержимость.

Дэн прижался виском к оконной раме, жадно втягивая носом дующий из окна сквозняк, – только бы не вырвало! Дождь барабанил в стекло, мутные потоки воды стекали на карниз, а Дэн все смотрел и смотрел на размытые силуэты домов за плотной пеленой дождя и жалел лишь о том, что три дня назад Ева не дала ему умереть.

Лисанский тем временем обмяк, распластавшись на постели. Хрипы стихли.

Обернувшись, Дэн скользнул по нему равнодушным взглядом. Ева сидела на краешке кровати и с какой-то спокойной, умиротворенной нежностью гладила Лисанского по щеке. Тот на сей раз не протестовал. Лежал смирно, дыша тихо-тихо, точно боясь, что распухшее горло окончательно перекроет доступ воздуха в легкие.

– В следующий раз будешь знать, что можно говорить, а что нет, – вкрадчиво произнесла Ева. – Не перегибай палку.

Лис не отозвался – еще бы! Он теперь не скоро заговорит. Дэн с мстительным удовлетворением наблюдал за стиснутым в его кулаке краешком одеяла.

– Полежи, полегчает, – добавила она. – Я схожу за бальзамом, чтобы снять опухоль.

Короткий кивок на дверь – и Дэн последовал, за девушкой в коридор.

– Побудь у себя, – попросила Ева. – Я зайду к Игорю и вернусь. Думаю, мне стоит осмотреть тебя еще раз – с твоими переломами все не так просто.

Она ушла, оставив его в одиночестве. Надо же: всего полчаса назад он мечтал растянуться на кровати, а теперь даже смотреть не мог на смятые покрывала. Присев на краешек, поморщившись от боли, Дэн уставился в холодный камин. В дымоходе завывал ветер, шум дождя за окнами напоминал шелест потусторонних голосов, доносящихся с того света.

Ева вошла почти неслышно. Прикрыла за собой дверь и села на противоположную сторону кровати.

– Нам нужно поговорить.

– Начинай.

– Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, – пробормотала Ева смущенно.

Смысла в этой фразе было немного, но ведь не затем она явилась, чтобы втолковывать прописные истины. Ее беспокойство бросалось в глаза. Что-то она утаивала, эта девочка с проницательными глазами. Так спокойно распространялась о собственном безумии: о галлюцинациях, видениях и вещих снах, а тут вдруг притихла, нервно теребя пальцами уголок покрывала.

– Я просто хочу помочь, – пробормотала она наконец.

– Уже слышал. Ты здесь по просьбе Магистра. Я буду наблюдать за Лисанским, а ты – за мной. И что дальше?

– Магистр ни при чем, – уклончиво отозвалась Ева. – Я останусь, потому что так нужно.

– Кому?

– Вам обоим, – она вскинула голову и поглядела на Дэна решительно. – Я ведь все знаю. Понимаешь? Не ошибусь, если предположу, что ты никому не рассказывал.

– О чем? – в груди что-то болезненно дрогнуло.

– Ты знаешь о чем. Рута была моей подругой.

– И… – слова давались с трудом, – кому она еще успела рассказать?

– Никому. Даже матери.

Дэн облегченно выдохнул.

– Мне не трудно понять, что ты испытываешь, – сказала девушка, – я все еще помню, как умерла моя мама. Но что ониспытывает, я тоже могу представить…

– Все. Достаточно. Уходи.

– Он виноват в том, что случилось летом, разве я спорю? – Ева повысила голос. – Но дело не в его вине, дело в том, что тына этом зациклился. Зацепить, унизить, отомстить, уничтожить. При желании ты давно мог это сделать.

– Сделал бы, если б мог, – буркнул Дэн, с досадой вспомнив, сколько сил потратил на тренировки – и все равно не одержал верх!

– Но ты же понимаешь: легче не станет.

Станет. Ой как станет! Уже стало, когда позвонки почти хрустнули под пальцами. Но говорить об этом Еве не хотелось.

– Ты предлагаешь мне его великодушно простить? Побрататься и выпить на брудершафт? Или свалить отсюда к чертовой матери: из города, из страны, из Ордена? Позорно сбежать, оставив егобезнаказанным, в надежде, что все вот это, – Дэн прижал к груди кулак, – останется здесь? Тогда, по-твоему, полегчает?

– Для начала просто успокойся, – посоветовала Ева. – Пойми: жизнь продолжается.